Магия - не для оборотней. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

у меня мысль уединиться в Селене, где отвлекать было попросту некому. Но пришлось отбросить и её: туда не сумел бы попасть сиер вар Жунор (точнее, не сумел бы там выжить) — я бы оказался в бывшей имперской столице без его поддержки.

Вечером растолковал свои планы Норме. Долго распинался, в подробностях описывая, чему именно собрался посвятить ближайшие дни. Рыжая не особенно вникала в касавшиеся магии подробности. Уверен: такие слова, как «Трузиланская башня» и «Трузиланский маяк» не добавили моим словам ясности. Но принцесса быстро сообразила, какую роль на это время я назначил ей.

— Капец, — сказала она. — Так бы сразу и говорил, мальчик: два дня сюда никого не пускать. Не вижу в этом ничего сложного. Предупреди только слуг. Эти гадёныши заимели привычку сомневаться в моих приказах — то и дело уточняют их у тебя. А в остальном… ничего сложного. Все эти похотливые сучки, что пускают на тебя слюни, будут получать от меня поджопники; как и их папаши. Это я тебе обещаю.

* * *

Даже в тюремной яме я не жалел времени на физические упражнения: тренировался с воображаемым оружием, охотился на крыс. Но точно не давил ягодицами тюфяк на протяжении всего дня. Не помню, чтобы мне раньше доводилось так долго сидеть на одном месте. Именно сидеть, а не находиться: в сидячем положении воспроизводить буквы божественного алфавита было привычнее. Потому я и обосновался в мягком кресле на всё время работы над магической конструкцией башни.

Взгляд скользил по строчкам на грязных страницах книги, что лежала у меня на коленях. Губы шевелились, привычно превращали буквы в звуки. Повинуясь заученным сигналам, мана невидимыми ручейками сплеталась в нужные узоры — те переходили в другие, превращаясь в длинную и, как мне вскоре стало казаться, бесконечную цепочку заклинания. Никаких трудностей при построении конструкций я не испытывал, никаких сверхусилий не прилагал: совершал несложную, но долгую и однообразную работу.

Я словно строил башню в своём воображении. Неторопливо укладывал камень за камнем — буквы магического алфавита. Сверялся с заранее составленным планом — текстом в старинной книге. Подпитывал конструкцию маной — скреплял камни строительным раствором. Чувствовал, как учитель то и дело вливал в мою ауру заклинания — прогонял сонливость. И чем длиннее получалась цепочка из соединённых между собой слов, тем более грандиозное строение вырисовывалось перед моим мысленным взором.

Раньше мне представлялось, что маг обязан быть невероятно умным, чтобы творить чудеса; что магия — это что-то сродни математике: чем сложнее задача, тем усерднее работала над её решением голова. Теперь же понимал, что при построении длинных заклинаний работа ума — далеко не главное. Мозг почти не напрягался, исправно выдавая заученные образы букв, выстраивая их в нужном порядке. Большое значение имела способность долгое время бодрствовать; и вовремя разминать немеющие ягодицы, не теряя концентрации на плетении.

Первые сутки работы над заклинанием прошли для меня вполне терпимо. Сумел проглотить плошку каши, чтобы не отвлекало урчание живота; выпил две чашки кофе — напитками решил не злоупотреблять, чтобы после не отвлекаться на частые походы в уборную. К вечеру в комнате сменилось освещение: над моей головой Сиер вар Жунор зажёг алхимические лампы. Пальцы продолжали переворачивать страницы. Взгляд скользил по строкам. Но слова я стал произносить не торжественным голосом — перешёл на шёпот.

На второй день сидения в кресле работа мага окончательно растеряла в моих глазах весь свой романтический блеск. Я больше не видел ничего возвышенного и чарующего в том, чтобы изображать каменного истукана. Никаких торжественно брошенных врагу в лицо заклинаний. Никакого волнения в крови и азарта, как при охоте. Нудная, долгая и скучная монотонная работа — вот что такое настоящая магия. Раньше я либо не понимал этого, либо отказывался понимать.

Ночь за окном сменялась новым днём — отмечал происходившие вокруг меня изменения, замечая их краем глаза. Слышал голоса слуг и Нормы. Чувствовал в воздухе запахи пищи — старался не обращать на них внимания. Страницы в книге листались всё медленнее, хотя половину объема текста к утру я одолел. Кончики пальцев уже не чувствовал. Спина постанывала, призывая меня сменить позу, размять мышцы, прекратить заниматься ерундой, разогнать кровь физическими нагрузками.

Всё чаще голову посещали мысли о том, что могу не заметить и пропустить какое-то нужное слово, не вплести его в общую цепочку. Тогда заклинание не получится цельным, лишится важного элемента — и после наверняка не сработает. Волосы на затылке испугано шевелились от подобных размышлений, а по коже пробегал мороз, словно из окна дул холодный ветер. Идея начинать плетение конструкции заново страшила больше, чем все духи из другого мира, что поселились в Селене.

Чем меньше оставалось непрочитанных страниц, тем стремительней внутри меня росло напряжение. Жары в комнате не было, но по моему лицу к вечеру второго дня работы заскользили капли пота — учитель заботливо вытирал их платком. Большие холодные капли скатывались и по моей спине. Взмокли и волосы на голове — всё это от волнения. Причём, я не боялся неудачи. А ужасался при мысли о том, что вновь на двое суток окажусь приклеенным к этому ненавистному креслу.

* * *

Значки божественных букв на очередной странице неожиданно закончились. Да и непросмотренных страниц в книге осталось совсем немного. Я не стал их пролистывать. Там дальше, как я помнил, шли пояснения об особенностях совмещения плетения с контрольными точками, которые следовало нанести на поверхность земли перед разрывом связующей нити. Их сделали на незнакомом мне языке, поверх которых другим, но более понятным почерком кто-то написал перевод текста на имперском.

— Всё, — сказал я.

Откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.

— Хватило? — спросил сиер вар Жунор.

Я понял, что он спрашивал о мане. Учитель переживал, хватит ли магической энергии в моей ауре, чтобы заполнить ею все буквы огромного заклинания. Я спохватился, сообразив, что совсем не думал о том, что энергии для заклинания может оказаться недостаточно. Собственные запасы с недавних пор виделись мне едва ли не бесконечными. Впрочем, примерно такими они и оказались: не чувствовал, что количество маны в резерве за эти два дня сильно уменьшилось.

— Да, — ответил я.

На более подробные объяснения сил у меня не хватило. Да и желания что-либо сейчас объяснять — тоже не было. Как и желания двигаться. Близились к завершению вторые сутки моего сидения в кресле. Ещё вчера вечером мне казалось, что после завершения работы над плетением я с огромным