Обольсти меня на рассвете - Лиза Клейпас

Впрочем, от Меррипена трудно было ожидать иного. Уин полагала, что он отнесет ее к себе в комнату, но он удивил ее тем, что вынес из дома. У дома его уже поджидал конь. Завернув Уин в свое пальто, Кев сел вместе с ней на коня и ускакал прочь. Не к сторожке, но вдоль леса, сквозь ночной туман и густую тьму, которую вскоре должны были рассеять первые рассветные лучи.

Уин расслабилась в объятиях Кева. Она доверяла ему, и в то же время ее била нервная дрожь.

Меррипен умело правил конем, направляя его сквозь заросли дубов и вязов. Уин увидела маленький белый домик, призрачно светящийся в темноте. Интересно, чей он, подумала Уин. Домик был опрятным. Из трубы на крыше вился дымок. В окнах приветливо горел свет, словно тут ждали гостей.

Кев спрыгнул, снял Уин с коня и понес ко входу.

— Не шевелись, — сказал он, и она послушно стояла, ожидая, пока он стреножит коня.

Меррипен положил руку на ее связанные запястья и повел внутрь. Уин шла за ним охотно, словно и не была пленницей. Мебели в коттедже было не много и там пахло свежеструганой древесиной и краской. Похоже, до них в этом домике никто не жил.

Меррипен привел Уин в спальню и уложил на кровать, покрытую стеганым одеялом и застеленную белоснежным постельным бельем.

Меррипен стоял перед Уин, и свет из очага освещал одну сторону его лица. Взгляд его был прикован к ее лицу. Он медленно снял с нее пальто и небрежно бросил на пол, не жалея дорогую вещь. Когда он стащил с себя рубашку, Уин была поражена могучим разворотом его плеч, красотой смуглого, налитого мышцами торса. На груди у него не было волос, и кожа блестела как атлас. Уин почувствовала, как зачесались подушечки пальцев от желания прикоснуться к его коже. Она ощутила, что краснеет от предвкушения, что к лицу прихлынул жар.

Меррипен заметил ее реакцию. По его темным глазам она увидела, что он понял, чего она хочет, что ей необходимо. Он понимал это даже лучше, чем она сама. Он снял сапоги, отбросил их в сторону и подошел к Уин. Теперь она могла вдыхать его возбуждающий солоноватый запах. Он прикоснулся к кружевной оборке, обрамлявшей ворот ее ночной рубашки. Рука его скользнула по ее груди, накрыла ее. Она почувствовала горячую дрожь. Ощущения концентрировались в твердеющем соске. Она хотела, чтобы он поцеловал ее. Она хотела этого так сильно, что непроизвольно заерзала. Губы раскрылись в немом стоне.

К облегчению Уин, Меррипен снял повязку с ее рта.

Раскрасневшаяся и дрожащая, Уин, задыхаясь, прошептала:

— Ты… ты мог бы без этого обойтись. Я бы не шумела.

Тон Меррипена был предельно серьезным, но во взгляде темных глаз проблескивала чертовщинка.

— Если я решил что-то сделать, я делаю это как положено.

— Да. — Горло ее сжалось. Она сдавленно всхлипнула от наслаждения, когда пальцы его погрузились в ее волосы и прикоснулись к коже ее головы. — Я знаю.

Ласково сжимая ее голову руками, он наклонился и нежно ее поцеловал. Она немедленно откликнулась на поцелуй, и тогда его поцелуй стал более требовательным, более глубоким. Он все целовал ее и целовал, напряжение в ней нарастало, требовало выхода, и тогда ее маленький язычок жадно проскользнул между его зубами. Уин так увлеклась, пробуя Меррипена на вкус, возбуждение так сильно туманило голову, в ушах стоял такой шум, что она не сразу осознала, что лежит на спине с закинутыми за голову связанными руками.

Губы его скользнули к ее горлу. Он покрывал ее шею влажными медленными поцелуями.

— Где мы? — все же сумела спросить она, вздрогнув, когда его губы прикоснулись к особенно чувствительному месту.

— В коттедже егеря. — Меррипен задержался на этом чувствительном месте, и она заметалась, извиваясь под ним.

— Где егерь?

Голос у Кева был чуть хрипловатым от страсти.

— У нас пока нет егеря.

Уин потерлась щекой и подбородком о его черные густые волосы, наслаждаясь ощущениями.

— Отчего я никогда раньше не видела этот дом?

Он поднял голову.

— Этот дом в глубине леса, — прошептал он. — Вдали от шума. — Он играл с ее грудью, нежно разминая сосок. — Егерю нужны тишина и покой, чтобы заботиться о зверье.

Уин могла бы описать свои ощущения как угодно, но тихими и спокойными они не были. Она умирала от желания прикоснуться к нему, обнять его.

— Кев, развяжи мне руки.

Кев лишь покачал головой. Он лениво провел рукой по ее груди, и она прогнулась ему навстречу.

— О, пожалуйста, — задыхаясь, говорила она. — Кев…

— Тсс, — пробормотал он. — Еще не время. — Он жадно прижался губами к ее губам. — Я так долго тебя хотел. Ты мне слишком сильно нужна. — Он прикусил ее нижнюю губу с возбуждающей нежностью. — Одно прикосновение твоих рук, и я не продержусь и секунды.

— Но я хочу обнимать тебя, — жалобно сказала она.

При взгляде на его лицо Уин пробила дрожь.

— Подожди. Скоро ты будешь обнимать меня всем своим телом, и снаружи и изнутри. — Он осторожно накрыл ладонью ее грудь, в которой бешено билось сердце. Опустив голову, он поцеловал ее горячую щеку и прошептал: — Ты понимаешь, что я собираюсь сделать, Уин?

Она судорожно вздохнула.

— Я думаю, что понимаю. Амелия как-то рассказывала мне. И конечно же, каждый видит овец с баранами и коров с быками весной.

В ответ на это он усмехнулся, что бывало с ним редко.

— Если меня будут оценивать по этим стандартам, то проблем у меня не будет совсем.

Она захватила его в кольцо своих рук, по-прежнему связанных на запястьях, и приподнялась, чтобы дотянуться губами до его губ. Он поцеловал ее, толкнул обратно на кровать и коленом развел ей бедра. Сначала чуть-чуть, потом еще и еще шире, пока она не почувствовала давление там, где сосредоточился жар. Несильное ритмичное трение заставляло ее извиваться, вздрагивать от наслаждения. Каждый толчок вызывал в ней новую волну восторга. У нее кружилась голова. Словно в тумане она подумала о том, что, делая это с человеком, которого так давно знаешь, пожалуй, чувствуешь куда больше стыда, чем если делать это с тем, кого не знаешь совсем.

Ночь уступила место утру. Серебристый солнечный свет проник в комнату. Лес ожил — проснулись птицы: горихвостки, ласточки. Уин подумала о тех, кто остался в доме. Скоро они узнают, что ее нет. По телу ее прокатилась дрожь страха при мысли о том, что ее могут начать искать. Если она вернется домой девственницей, то их совместное с Меррипеном будущее окажется под большим вопросом.

— Кев, — с волнением в голосе прошептала она, — может, тебе лучше поторопиться?

— Зачем? — спросил он, уткнувшись губами ей в шею.

— Я боюсь, что кто-нибудь нас остановит.

Он поднял голову.

— Никто нас не остановит, пусть этот домик хоть целая армия возьмет в кольцо. Пусть грохочут взрывы. Пусть сверкает молния. Это все равно произойдет.