Обещания тьмы - Максим Шаттам

Может быть, он пропустил страницу?.. Нет, ничего.

Ближе к вечеру он разочарованно отодвинул книги в сторону.

На что он надеялся? Будь все так просто, тайна туннеля Рузвельта уже давно была бы разгадана.

Оставался только один выход.

Тот, от которого он отказался. Хотя он был самый разумный.

Но и самый опасный!

Брэди отправил Аннабель сообщение, что вернется поздно. И пообещал провести с ней весь завтрашний день.

Впереди его ждала встреча с другим миром.

С памятью подземелий Нью-Йорка.

Аннабель лежала дома на диване.

Не в силах подняться и убежать.

Перед ней стояли трое грозных мужчин. Трое убийц. Они крепко ее держали.

Страх сменился возбуждением. С каждой страницей напряжение нарастало…

Свет, падавший сквозь стеклянный купол над ее головой, освещал комнату и стоявшие там и тут экзотические статуэтки, которые Брэди привозил со всего света.

Аннабель натянула на плечи плед. День отдыха, день чтения.

На лестничной площадке послышался какой-то шум. Аннабель прислушалась.

В дверь громко постучали.

Она отбросила плед и положила книгу обложкой вверх, чтобы не потерять страницу.

– Кто там? – спросила она.

– Джек. Пришел узнать, ждет ли еще Пенелопа своего Одиссея.

Аннабель открыла дверь и впустила своего напарника.

– Что ты такое говоришь?

– Твой муж еще не вернулся?

– А что? Рассчитываешь занять его место? – пошутила она.

– Насколько мне известно, существует две версии истории Пенелопы. Согласно второй Пенелопа не дождалась Одиссея и стала матерью Пана. Хочешь, заведем козлоногого ребеночка?

– Нет уж, давай как-нибудь обойдемся без этого. Ты мне больше нравишься в роли Пигмалиона.

– Вечно я выступаю в роли добродушного холостяка! В этом и заключается трагедия моей жизни… – сказал он, протягивая ей стакан с соломинкой. – Держи, это молочный коктейль. Раз мне не испить яда любви, давай же выпьем чашу иного яда!

Аннабель удивленно посмотрела на него:

– Я ничего не понимаю, Джек.

– Сахар, детка, сахар! Такой бодрящий и такой вредный!

– Что это с тобой? Это отсутствие работы так на тебя действует?

– Вовсе нет. Я пытаюсь занять свой ум. А ты отдыхаешь от бурных эмоций?

– Да. И думаю, у меня получается.

– Разве у тебя нет мужа, который должен тебя баловать и холить? У вас все в порядке?

– Джек, ты ведь знаешь, какие у нас с Брэди отношения, и меня ты знаешь. Мне не нужно, чтобы меня опекали.

– Я знаю, как тяжело совмещать жизнь полицейского с семейной жизнью, и не хочу, чтобы у тебя все закончилось так же, как у меня.

– Ну, хватит. Зачем ты пришел?

Не отвечая на вопрос, Джек прошелся по гостиной и спросил:

– Вы даже елку не нарядили? Американская семья попирает традиции!

– Джек…

Тайер взболтал коктейль в стакане, сделал глоток и сказал:

– Утром я кое-куда позвонил. Не возражаешь, если я начну с плохой новости? Винченцо Трипонелли умер сегодня ночью на операционном столе. У нас больше нет свидетелей.

– Вот дерьмо…

– Да, именно это нас окружает, как только дело касается нашего расследования. Но это еще не все! Сгоревший дом снимал некто Клэйтон Ганро. У него было бурное прошлое. Он несколько раз сидел, в общей сложности семь лет. За мошенничество, развратные действия, участие в групповом изнасиловании, а еще его подозревали в сутенерстве.

– Есть связь с одним из наших расследований?

Джек кивнул:

– Да. В последний раз Ганро был сокамерником Трипонелли.

Аннабель села на диван:

– Получается, что братья Трипонелли убили Шарлотту Бримквик, а их сообщником вполне мог быть Ганро. Кто мог сообщить нам о пожаре?

– Какой-нибудь разгневанный отец, – предположил Тайер. – ФБР подозревает Ганро в распространении педофильских роликов в Интернете. Им еще не удалось это доказать, но они над этим работают, и, могу тебя уверить, они в ярости! Они хотели накрыть всю сеть, а единственный след уничтожен во время пожара!

– Думаешь, до него добрался отец одной из его жертв?

– Возможно. Особенно если учесть, что во время пожара Ганро был дома.

– Так…

– У нас есть все причины думать, что его привязали к гинекологическому креслу. Судмедэксперт сказал, что все его тело – то, что от него осталось, – покрыто каким-то пластиком, который растаял и слипся с креслом. Скорее всего, это скотч. Журналисты пока не в курсе.

– Твоя гипотеза подходит, – согласилась Аннабель. – Но откуда отец семьи, который мстит, мог узнать наши имена? Это говорит о том, что он знает о связи между братьями Трипонелли и Ганро.

– Вот этого я не знаю.

– Леонард Кеттер! – воскликнула вдруг Аннабель. – Он знает о нас и, возможно, знает, кто убил Шарлотту. Может быть, он сжег Ганро, чтобы отомстить?

– Притянуто за уши, но почему бы и нет?! Вот только у него кишка тонка, чтобы сжечь человека заживо.

– Кеттер не может застрелить жертву, глядя ей в глаза, а вот разлить бензин и бросить спичку… Думаю, на такое он вполне способен.

– Не очень убедительно. Я считаю, что кто-то с кем-то сводит счеты, и у меня есть неприятное ощущение, что, сколько бы мы ни бились, мы так и не узнаем – кто и с кем.

– Нераскрытое дело? Нет, только не в этот раз!

– Аннабель, такое может случиться с любым копом. И тогда нужно просто заняться другим делом.

– Ты приходишь ко мне с последними новостями и говоришь, что будет лучше, если мы займемся другим расследованием? Я не понимаю…

– Я пришел потому, что знал, что ты сидишь одна. После того что мы пережили вчера, мне захотелось составить тебе компанию. Послушай, я все обдумал. Я не хочу сдаваться, но обстоятельства не внушают особых надежд. У меня есть опыт, я чувствую, что Вудбайн не будет ждать, пока мы закончим это дело. Он в бешенстве от того, что до сих пор не получил отчета о самоубийстве Сондры Уивер.

– Я пришла в полицию не затем, чтобы улучшать статистику или закрывать дело только потому, что кто-то решил, что его не распутать. Джек, мне осточертела политика! У меня два связанных между собой убийства, и я намерена идти до конца.

– Допей коктейль, – сказал Тайер. – Это пойдет тебе на пользу.

Четкие буквы, вырезанные на стволе дерева.