Записки городского хирурга - Дмитрий Правдин

А старушку, из-за которой весь сыр-бор разгорелся, забрали через две недели. К тому времени пролежни у нее практически сошли на нет. Она прибавила в весе и порозовела. После на нашем отделении я ее не встречал.

Тот май отложился в памяти как месяц интенсивного общения с пожилыми людьми. Не скажу, что пенсионеры весьма редко удостаивали нас своими визитами. Но в мае их количество возрастает. Возможно, перед дачным сезоном стараются, как они выражаются, «подремонтироваться».

Запомнились две пенсионерки. Мать, Лидия Ивановна, 92-летняя старушка, перенесшая операцию по поводу ущемленной пупочной грыжи, и ее дочь, Надежда Владимировна, 70 лет, прооперированная по поводу пупочной грыжи в плановом порядке.

Первой привезли Лидию Ивановну. В течение последних 30 лет она страдала пупочной грыжей. Вначале ей было некогда, так как до 90 лет она трудилась библиотекарем в одной закрытой библиотеке города. А когда вышла на пенсию, то посчитала, что уже поздно. Грыжа росла и в начале мая ущемилась. Пришлось вызывать «Скорую» и ехать к нам. Операция прошла успешно.

Надежда Владимировна, ее дочь, жила вместе с матерью. Почему они жили вдвоем? Не задавал вопроса. Неудобно было. Видимо, так сложились обстоятельства, что к концу своего пути мать с дочерью остались вдвоем. Насколько я знаю, других близких родственников у них не осталось.

Надежда Владимировна также страдала пупочной грыжей. Давно предлагали операцию, но она все откладывала: боялась оставить мать одну. К тому же Надежда Владимировна работала в каком-то НИИ, где пенсионеров не жаловали, при любом удобном случае сокращая. В конце концов, за месяц до описываемых событий так поступили и с ней.

Более удобного случая и представить было нельзя. В тот же день, как прооперировали Лидию Ивановну, попросилась и она. Я пошел навстречу и согласился. Операции были выполнены с интервалом в два дня. Но выписали мать и дочь в один день.

У Лидии Ивановны после выписки стала мокнуть рана: отходили нитки. Надежда Владимировна попросила осмотреть ее маму на дому. Я согласился.

Проживали пожилые женщины в самом центре Петербурга. Как оказалось, заселились в него еще до войны, в тридцатые годы прошлого столетия. Надежда Владимировна в этом доме и родилась. Обе они пережили блокаду в этом же доме. Муж Лидии Ивановны, отец Надежды Владимировны, погиб на фронте еще в 1941 году.

Лидия Ивановна после войны второй раз вышла замуж, были еще дети. Но все они раньше срока покинули этот мир. Надежда Владимировна тоже была замужем, уехала из Ленинграда. Но к концу жизни вернулась в Петербург. Одна. К маме.

Удивительные люди! Лидия Ивановна в 92 года была живая и энергичная как ртуть. Не пользовалась принципиально очками, хотя много читала и довольно умело пользовалась мобильным телефоном. Ей купили специальный телефон с большими цифрами и кнопками на клавиатуре. Она мне много рассказывала про довоенный Ленинград, блокаду и послевоенные годы. До сих пор помнит, куда и в каком году попал тот или иной снаряд в их районе и что разрушил.

В течение нескольких месяцев вечерами, после работы, я навещал старушек. Нитки плохо покидали организм долгожительницы. Но наконец настал тот день, когда последняя лигатура оказалась извлечена, а рана окончательно затянулась.

Я привык к ним за это время, было жаль расставаться. Неожиданно Надежда Владимировна протянула мне конверт. В нем лежали деньги. Я не стал пересчитывать, решительно вернул их назад. Лицо мое пылало.

– Зачем вы дали мне деньги, Надежда Владимировна?

– Дмитрий Андреевич, вы столько для нас сделали! Мне неудобно было вас вот так просто отпускать! Извините, если вас чем-то обидела! – смутилась женщина.

– Не все в этом мире продается! Есть вещи, которые нельзя купить деньгами! Я на вас не сержусь!

– Надя, я говорила тебе, что он не возьмет деньги! – радостно произнесла Лидия Ивановна. Она стояла в стороне и внимательно наблюдала всю сцену. – Дмитрий Андреевич, но моя дочь права: мы не имеем права вас так просто отпустить!

– Полноте, Лидия Ивановна, если позволите, я буду вас навещать. Мне по душе ваше общество. Возможно, я перенесу на бумагу ваши рассказы о прошлом, если вы не возражаете?

– А почему я должна сопротивляться? Наоборот, буду очень рада, что кто-то еще узнает о том, как мы жили в Ленинграде. Раз вы увлекаетесь литературой, разрешите я вам преподнесу подарок.

– Что это? – с удивлением я принял из рук пожилой блокадницы странную книгу, напечатанную на серой и довольно грубой бумаге. На обложке значилось: «СКАЗКИ – Лениздат – 1943 год».

– Это книга блокадного города. Мне ее подарили в конце зимы 1943 года для Нади. Вы только представьте себе: мороз, голод, артобстрелы, бомбежки, множество трупов лежит прямо на улицах, люди еле передвигаются, враг хочет нас поставить на колени. А ленинградцы, несмотря ни на что, держатся! – Старушка и ее дочь смахнули слезы, у меня тоже комок подкатил к горлу. – Более того, – дрогнувшим голосом продолжила Лидия Ивановна, – продолжают бороться с фашистами! Бьют их! И эта книга – своего рода удар по ним! Смотрите все: Ленинград жив! Мы печатаем «Сказки»! Мы думаем в эти страшные дни о будущем и о наших детях! Мы знаем, что победа будет за нами! И наши дети будут читать «Сказки»! Мы в те дни думали о детях! И руководство города думало о них!

– Я не могу принять столь дорогой подарок! – ответил я.

– Почему?

– Она вам дорога как память о тех днях! Поэтому она должна храниться в вашей семье!

– Вы благородный человек, Дмитрий Андреевич, но книга ваша! Не отказывайтесь!

– Спасибо, Лидия Ивановна! – Я обнял старушку и, попрощавшись с Надеждой Владимировной, ушел, унося с собой больше, чем книгу. Я уносил частицу ТОЙ эпохи.

Старушек после я навещал, но, честно скажу, не так часто баловал их своим вниманием, как хотелось бы. Мы подолгу пили с ними чай из старинных фарфоровых чашек. Беседовал о прошлых днях, стараясь как губка, впитать то, чем они владели.

С каждым годом все меньше и меньше остается среди нас тех, кто помнит блокаду, кто может поведать о том времени, которое для нас уже история, а для них пока факт из биографии. Мне всегда интересно прикоснуться хоть на мгновение к историческим событиям. Лидии Ивановны, к сожалению, с нами уже больше нет. С Надеждой Владимировной продолжаем общаться. Правда, не так часто, как хотелось бы.

Июнь – разгар белых ночей и массового наплыва туристов. На Невском проспекте – столпотворение. Небывалая красота царит в это время года. Дни и ночи напролет можно бродить по историческим местам, изучая шедевры Северной Пальмиры. Многие путешественники специально ради такого природного явления стремятся попасть в Санкт-Петербург именно в белые ночи. Преодолевают тысячи километров, чтоб подняться по винтовой лестнице на колоннаду Искаиевского собора, чтобы с высоты птичьего полета обозреть не гаснущую в ночи историческую часть города. Сама природа идет людям навстречу, дав возможность во всех мельчайших деталях увидеть легендарное разведение мостов.