Человек с поезда - Рейчел Маккарти Джеймс

Ламбер был образцовым узником, в заключении вел себя безукоризненно, но продолжал настаивать на своей невиновности. Через несколько лет нашлись люди, прислушавшиеся к его словам. Среди юристов даже возникло движение, участники которого выступали за освобождение Ламбера. Его оправдания добивались сразу несколько адвокатов, но до 1923 года все их усилия ни к чему не приводили. Однако в мае 1923 году один очень квалифицированный юрист по имени Чарльз С. Хичборн убедил губернатора назначить комиссию из местных граждан, которая должна была выслушать аргументы Ламбера в свою защиту. Комиссия пришла к выводу о невиновности Ламбера и о том, что в его случае была совершена судебная ошибка. В результате губернатор подписал указ о помиловании и полном оправдании Анри Ламбера. Речь Хичборна в защиту Ламбера была опубликована в газетах в виде памфлета под заголовком «Анри Ламбер требует гуманности и справедливости от губернатора и других представителей властей». Вступление к памфлету написал один из наиболее выдающихся журналистов штата Мэн.

Ситуация, скажем прямо, редкая. В истории штата Мэн было всего четыре случая, когда лица, признанные виновными в убийстве и отсидевшие в тюрьме много лет, признавались невиновными.

Но вернемся к судебному процессу. В июле 1902 года, когда в Верховном суде штата рассматривалась апелляция Ламбера, «Бостон глоб» опубликовала статью, в которой рассказывалось об уликах, использованных в качестве доказательств его вины. Приведу отрывок из нее:

Вот в чем состоит аргументация обвинения. Ламбера считают виновным, в частности, потому, что в хижине, которая в прошлом принадлежала ему и стояла на земле Аллена, были обнаружены необычного вида спички, которые, как утверждают свидетели, покупал Ламбер. Уликой также сочли следы резиновых сапог – следствие почему-то решило, что их также оставил Ламбер. Против Ламбера была истолкована и история, которую он рассказал детективу Маджу Харнетту и которая якобы прямо указывала на виновность Ламбера. Суть этой истории в том, что Ламбер, по его собственным словам, толком не помнит, где он был и что делал с 4 часов пополудни до позднего вечера 12 мая. Мотивом же преступления, по мнению следствия, стала страсть Ламбера к дочери Аллена, Кэрри Аллен.

Это был долгий и тяжелый судебный процесс. Каждый пункт позиции обвинения рьяно оспаривался защитой – возможно, даже чересчур рьяно. Не исключено, что присяжные осудили Ламбера отчасти по той причине, что его адвокат вызвал у них сильную антипатию. Процесс, начавшийся 16 ноября 1901 года, длился всю вторую половину месяца и значительную часть декабря. Газеты писали, что на тот момент это был самый долгий суд над убийцей за всю историю штата Мэн. Жюри вынесло Ламберу обвинительный приговор через два часа после того, как представители обвинения и защиты завершили свои выступления.

Сапоги, ставшие одной из главных улик против обвиняемого, отсутствовали. Ламбер купил их незадолго до того, как было совершено преступление, но они куда-то подевались, и найти их так и не удалось. Тот, кто продал их Ламберу, засвидетельствовал, что это были сапоги размера шесть с половиной – следовательно, они были великоваты для того, чтобы оставить обнаруженные следствием отпечатки.

Люди, которые обнаружили следы и лично их замерили – они, кстати, были знакомы с Ламбером много лет, – подтвердили, что размеры отпечатков не соответствовали размеру купленных им сапог (адвокат специально принес в зал суда сапоги размера шесть с половиной, чтобы все могли в этом убедиться). Глава компании, выпустившей сапоги, на суде свидетельствовал в пользу обвиняемого. Адвокат Ламбера также представил свидетельства того, что Кэрри Аллен недавно подарили новые резиновые сапоги и их размер был более сопоставим с отпечатками, чем размер сапог подозреваемого.

Теперь что касается спичек. В хижине, как мы уже упоминали, были найдены несколько спичек большего размера, чем обычные, и с более продолжительным временем горения. Служащий магазина в Гринвилле сообщил, что продал такие спички Ламберу. Ламбер же заявил, что спичек не покупал, хотя кое-какие другие покупки в магазине, о котором идет речь, сделал. Впрочем, в любом случае спички могли служить более или менее существенной уликой только в случае, если бы было точно известно, что поджог дома Алленов совершен именно ими.

В то время, когда было совершено убийство, на Анри Ламбере была белая рубашка. Да-да, он надел белую рубашку с высоким воротником, собираясь отправиться в Гринвилл, чтобы встретиться с подругой. Он был обут в новые туфли и из-за этого стер ноги до мозолей. По этой же причине он оторвал полоску ткани от полы рубашки и запихнул ее в туфли, чтобы было не так больно. Ламбер показал, что купил эту рубашку более чем за год до описываемых событий, причем особо подчеркнул, что рубашка ни разу не была в стирке. Разумеется, к делу это не имеет никакого отношения, но достаточно ясно говорит об образе жизни Ламбера. Обвинение заявило – и это звучало крайне неправдоподобно, – что клочок обугленной ткани, найденный среди обгоревших обломков дома Алленов, был оторван от полы рубашки Ламбера.

Наиболее важным был вопрос, связанный со временем. Телос и Ида Смит, с которыми Ламбер провел вечер воскресенья, заявили, что он вернулся из Гринвилла в районе 20:30 и без десяти девять уже лежал в постели. Многочисленные свидетели – более десяти – сообщили, что проходили или проезжали мимо дома Аллена вечером в 20:45 или 21:00 или же видели дом Аллена с некоторого расстояния и в этот момент дом не горел. У Аллена был взрослый сын, который работал помощником ювелира в Бостоне. Он прислал родителям двое часов в надежде, что те смогут продать их кому-нибудь в Ширли. И те, и другие остановились в 21:40. Сосед Алленов, который первым увидел пламя, заявил, что это было в 21:45.

Тем не менее прокурор настаивал на том, что пожар, скорее всего, начался в 20:00. Несколько свидетелей обвинения, основываясь на том, как выглядели руины на следующее утро, заявили, что это действительно так. Но рассчитывать время начала пожара, исходя из состояния сгоревшего дома двенадцать часов спустя, – полный абсурд. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы подобные аргументы приводились в суде, – за исключением этого случая.

Описания Анри Ламбера и Боба Хенсена во многом совпадают. Оба были холостяками и не имели собственного жилья; оба нередко гостили у людей, которые по доброте душевной предоставляли им кров и возможность поспать в нормальных условиях. Оба выпивали. Ламбер был неграмотным, Хенсен, возможно, имел элементарные навыки чтения и письма. Оба время от времени добывали себе пропитание охотой. Оба нередко нанимались на самую разную низкоквалифицированную работу, чтобы разжиться небольшой суммой денег. Когда стало известно о страшном преступлении, полиция проверила всех, кто находился вблизи места его совершения, и остановила свой выбор на Ламбере и Хенсене – не потому, что против них имелись какие-то серьезные улики, а потому, что они, как и преподобный Келли, были самым слабым звеном среди всех подозреваемых. В обоих случаях полицейские без всяких оснований исключили возможность того, что преступления совершил не местный житель, а приезжий, которого никто не знал, – и сконцентрировали все свое внимание на двух наиболее маргинальных членах местного сообщества. Но если за Хенсеном уже числились насильственные преступления и он хотя бы по этой причине представлял собой серьезный объект для подозрений, то Ламбер никогда не применял насилия и не вел себя агрессивно.