Король Руси - Михаил Ланцов

Да, кочевникам не нравилось, что каган был православным, а не мусульманином. Ну так и что? Силен? Силен. А это главное. Да и ритуал их вполне устроил. Поэтому осенью 1475 года в Москве и собрались ханы трех орд со своими беями и багатурами[94]. И принесли кагану клятвы и за себя, и свои роды, да не по доверенности, а уже лично. Причем не на татарском, а на монгольском языке, каковой все еще употреблялся в степи, выполняя роль дипломатической коммуникации.

Почему осенью 1475 года? Так после славного разгрома Менгли Герая и османов. То есть, после того, как Иоанн продемонстрировал – он силен и сильнее его в степи нет никого. А значит, что? Правильно – он и главный. Да, не Чингизид, поэтому и каган, а не каан на монгольский манер. То есть, титул был применен более древний, лишенный таких родовых ограничений.

Так вот – эта история с присягой и новым титулом не предавалась особой огласке. Ну встречался Иоанн с кочевниками – своими вассалами. Ну обсуждал с ними что-то. И что?

Поэтому здесь, под стенами Смоленска, наш герой впервые публично применил свой новый титул, вызвав немалое замешательство и недоумение у горожан. Потому как догадаться о смысловом содержании этого титула не было проблем.

И что же получалось?

К ним пришел не просто соседний правитель восточной Руси, претендующий на нее всю, а фактически, наследник Золотой орды, вступивший в права на большей части ее старых владений. Ведь вон – виднелись бунчуки вспомогательных отрядов и Белой, и Синей, и Сибирской орды. И никого из татар не смутили слова под стенами сказанные.

А память о могуществе Золотой орды была свежа и крепка. Сотни лет не прошло, как ханы шороху наводили по всей округе. И не только в восточных землях Руси, но и тут – в западных пределах, что лежали ныне под рукой литовцев.

Да и «разгон» в этом контексте прозвучал куда как опаснее. Ведь о жестокости монголов до сих пор страшилки рассказывали. Подчинился – миром станут говорить. А коли за оружие взялся – всех подчистую вырежут. Да, Иоанн не монгол. Но все в Смоленске были наслышаны о том, что он практически полностью вырезал бегущую армию Менгли Герая и османов под Хаджи-Тарханом. Очень немногие сумели ноги унести. Для монголов – обычная практика, но не для русских князей. Да, он не снимал с себя королевского титула, но… страшно, в общем.

–Всем уйти с этого участка стены!– Грозно крикнул королевский вестовой в рупор, подойдя верхом лошади на полсотни метров.– Государь станет намерения демонстрировать! Кто не уйдет – пеняй на себя!

Люди служивые и зеваки всякие чуть помедлили, а потом заметив, что Иоанн подвел сюда кулеврины свои, прыснули бегом в разные стороны. Рисковать и подставляться под артиллерийский обстрел никто не желал. Тем более вот так – по глупости.

В отличие от полевых орудий – эти «игрушки» короля были куда как внушительнее. Они стреляли железным ядром массой 20-фунтов[95]и имели ствол в добрые тридцать калибров. То есть, относились к так называемым экстраординарным кулевринам. Да и сами весили под две тонны, передвигаясь большой упряжкой лошадей.

Несмотря на отношение к привычному в эти годы типу орудий, они были выполнены по уже утвердившимся на Москве передовым нормам. Никаких украшений. Вингард, дельфины, цапфы и весьма продвинутый составной лафет. Плюс ствол, как и у легких полевых орудий был калиброван плоским сверлом, чтобы убрать раковины и выровнять геометрию, а потом еще и заполирован. Чтобы можно было уменьшить зазор между стенкой канала ствола и ядром, дабы существенно поднять энергию выстрела на том же заряде пороха.

Вот такие вот кулеврины и подвели к крепостной стене Смоленска Иоанн. Метров на двести. И сразу четыре штуки. Казалось бы, немного. Особенно в свете того, что предстояло вести огонь по крепостной стене. Но ведь в 1476 году Смоленск еще не щеголял могущественными кирпичными стенами по итальянской моде начала XV века. Нет. Он представлял собой классическую русскую древесно-земляную крепость. Его стена, составленная из срубов, была засыпана с наружной стороны землей на треть, а изнутри на ту же высоту дубовыми плашками. В остальном же… ничего угрожающего для подобного рода орудий.

Артиллеристы расставили кулеврины. Навели. Споро закинули в ствол каждой по картузу с порохом, пыжу и ядру. Прибили все это добротно. Проткнули через затравочное отверстие картуз. Подсыпали туда мелкого пороха. И помощник каждого командира орудия, положив руку в кожаной краге поверх этой затравки, чтобы ее ветром не сдуло, поднимал вторую руку в знак готовности.

Когда же все зарядились, командир батареи скомандовал:

–Па!

И открыв рот прикрыл руками уши. А спустя каких-то пять секунд, батарея кулеврин дала беглый залп по стене Смоленска.

Бабахнула. Окуталась дымами. Откатилась, гася отдачу, на метра полтора-два назад. И тут же расчеты бросились накатывать орудия назад, готовя к новым выстрелам.

Там же, на стороне Смоленска, народ с немым молчанием наблюдал за этой демонстрацией. Одно ядро попало в земляную насыпь и углубившись в землю, застряло там. А вот три остальные «железки» влетели в верхнюю часть стены, от чего обломки бревен полетели в разные стороны. Как итог – одну секцию – тот самый сруб – разметало по окрестностям.

–Ох ты ж матерь Божья!– Присев перекрестился Лев Борисович Глинский.– Это ж как? Это ж теперь чего нам делать то?

–Не робей,– хлопнул его по плечу Иван Юрьевич Мстиславский.– То кулеврины. Видал я такие. Они не часто бьют.

Однако на батарее были иного мнения.

И где-то через минуту дали новый залп. Благо, что раздельно картузное заряжание и умеренный вес ядра позволял перезаряжаться довольно быстро и ловко. В этот раз один «гостинец», как и в первый раз, зарылся в насыпь, второй пролетел выше, развалив какой-то домик. А два оставшихся обрушили остатки пролета, вновь породив фонтан брызг из обломков бревен.

На этом демонстрация и закончилась.

Да, у Иоанна теперь был порох. Да, он наловчился делать железные ядра не ковкой, а переплавкой в специальном тигле в персидской печи из отвального, плохого железа – того, что с вредными примесями. Но он не хотел уничтожать город или причинять ему какой-либо значимый ущерб. Он хотел повторить успех Ивана Грозного из оригинальной истории, который благодаря хорошей артиллерии щелкал укрепления как орешки.

Как он задумал, так и произошло.

Жители, и, прежде всего, боярство Смоленска признала демонстрацию впечатляющей, сменило штаты и отправилось с хлебом и солью вести переговоры с Иоанном. Ну так, а что? Вон – всего восемь выстрелов за шестьдесят ударов сердца, а какой урон. А если эти «громыхалки» хотя бы полдня поработают?