Девять воплощений кошки - Татьяна Степанова

Вспомнив разговор в кабинете Виктории Феофилактовны, Катя внимательно осмотрела двери. Ага, правильно, тут устройство для считывания магнитной карты. Встроенный электронный замок на старинных дверях.

Они постучали. И Катя потянула дверь на себя – открыто. Видимо, профессор на рабочем месте и не утруждает себя возней с замком.

Они вошли в зал. Спиной к двери возле открытых распакованных ящиков – Олег Гайкин и менеджер Кристина.

Не целуются, как там, на улице у входа, рассматривают ящик и о чем-то тихонько шепчутся.

Катя вспомнила, как Кристина в прошлый раз ворвалась сюда, точно мегера. Как была она зла и взвинчена.

А в этот раз…

– Привет, снова пришли фотографировать? – Кристина, как ни в чем не бывало, мило, вежливо улыбалась, блестя очками.

– Да, если можно, если только мы вам не помешаем, – ответила Катя.

И подумала: и она, и он теперь тоже в курсе, откуда мы и что тут делаем в музее. После того как Елистратов дал нам возможность присутствовать при задержании Юсуфа, это ясней ясного. Однако ее это, кажется, впечатлило. А вот профессора…

– Нет, вы нам не помешаете, – сказал Гайкин.

– Это даже лучше, что вы здесь. Так сказать, свидетели, – Кристина указала на ящики. – Вот мы с Олегом решили проверить… сверить все по каталогу еще раз, наличие всех лотов. Я, конечно, ни на минуту не поверила той ерунде, что болтал этот тип… Ну, насчет вора в музее и пропаже лотов. Но не проверить мы не можем. Юсуф Ниязов выступает от лица покойного дарителя. Раз он бросается такими обвинениями в адрес музея, что тут что-то своровали из их коллекции, мы немедленно все проверим.

– К счастью, это несложно сделать, – ответил Олег Гайкин. – Упаковано все так, что сразу можно посчитать наличие предметов в каждом ящике. Вот эти два мы уже просмотрели, все на месте. Крупные предметы, знаковые предметы, такие, как статуэтка богини Бастет, стул из храма, алебастровые ларцы для благовоний и совмещенная мумия уже в спецхране. Там же и коллекция золотых скарабеев, она опечатана и хранится в сейфе. Сейчас начнем проверять вот эти два ящика.

– А что в них? – спросила Катя.

– Мумии кошек с кладбища Телль-Баста, кладбища храма богини Бастет.

Кристина помогла Гайкину осторожно убрать упаковочный материал, уложенный сверху.

Внутри ящиков в секциях из деревянных распорок – запеленатые мумии, точно высохшие младенцы.

Катя внезапно почувствовало дурноту. Запах древних смол, истлевших погребальных бинтов.

Мертвые… Они тут тоже все мертвые, как и там, в «Приюте любви»…

Кристина сверялась с каталогом, а Гайкин осматривал мумии в ящике и считал.

– Здесь тоже все на месте, – сказал он.

И в этот момент в хранилище вошел старший лейтенант Тимофей Дитмар. По его лицу Катя сразу поняла – что-то случилось.

– Опять к нам полиция? Что мы сделали не так на этот раз? – спросила Кристина и сняла очки.

– Профессор, скажите, почему вы скрыли от нас тот факт, что она была вашей родной сестрой? – спросил Дитмар.

В хранилище воцарилась тишина. Никто ничего не понял. Анфиса опустила камеру, которой снимала. Катя… она посмотрела на взволнованное лицо Дитмара, на Кристину, на профессора Гайкина. Он достал из кармана пиджака свой ингалятор.

Хрррррррррррр – тот же самый неприятный звук. Спрей выдал струю ментола, Гайкин впился губами.

– Почему вы скрыли от следствия, что Дарья Юдина – ваша сестра? – повысил голос Дитмар.

– Я не скрыл… меня никто не спрашивал, – Гайкин судорожно дышал.

– Вас допрашивали вместе с остальными!

– Меня спрашивали, заходила ли она ко мне в тот вечер. Я сказал – нет, и это правда.

– Но она же ваша сестра. Вы – сын бывшего министра финансов, она тоже его дочь, Юдина – это ее фамилия по мужу!

Вот отчего показаний Гайкина не было в том файле, – подумала Катя. – Сынок высокопоставленного отца… члена правительства, Елистратов просто не хотел, чтобы эта информация просочилась, побоялся огласки…

– Она была твоей сестрой? – Кристина снова нацепила очки на нос и уставилась на Гайкина. – Олег! И ты не сказал мне об этом, когда я… да я же думала, что вы с ней… что вы с ней в прошлом были любовниками!

– Да, да, да, она моя сестра. И я не сказал об этом сразу… Это разве преступление? Я был в шоке, когда узнал, что она убита! Я испытал сильнейший шок, пойми ты это, наконец!

– Но я же спрашивала тебя раньше… она была в то время жива, и я подумала, когда увидела вас вместе…

– Я и тогда тоже испытал шок, когда увидел ее в музее. Мы не общаемся… то есть мы не общались с ней много лет. Очень давно мы разорвали все связи между нами. Я вообще хотел забыть, что у меня есть сестра, поймите вы это.

– Отказываюсь понимать вас, профессор, – возразил Дитмар. – Слишком много шоков вы испытали. И как-то это не по-человечески… Вашу сестру убили в музее, чуть ли не на ваших глазах. А вы даже не соизволили сообщить, что она – ваша сестра.

– Да я все эти годы хотел забыть, что мы родня с ней. Поймите вы. Чужой, она чужой мне человек.

– У вас что, были с Дарьей Юдиной неприязненные отношения?

– Нет. То есть, да. В какой-то мере. Мы просто не общались. Я вычеркнул ее из своей жизни.

– Почему? – не отступал Дитмар.

– Потому что… она сломала, уничтожила мою жизнь, – Гайкин снова сунул в рот ингалятор. Его красивое лицо покрылось бисеринками пота. Руки его тряслись.

– Не могу поверить, что, встретившись в музее через столько лет неприязни, вы не…

– Да, да, да, она приходила ко мне сюда. Имела наглость явиться. Но не в тот вечер. А накануне. Пришла… Спросила, как я живу. Я был не рад ее видеть. Но она желала осмотреть «Проклятую коллекцию», она же – аудитор Счетной палаты, явилась нас тут проверять. Я был вынужден ее терпеть и все ей показывать, что она хотела.

Гайкин говорил это, перемежая речь тяжелыми вдохами из ингалятора. Кристина ловила каждое его слово.

Катя… она видела – Дитмар не верит ничему из сказанного.

– Это не по-человечески, – повторил он. – Я впервые сталкиваюсь с тем, чтобы родственники не заявляли, что они родственники. Все сразу говорят, заявляют – это моя сестра, это мой брат. И лишь вы, профессор, исключение. Что же сделала вам такого Дарья Юдина, что вы так ее ненавидите, даже после ее смерти?

– Я сказал вам. Она сломала мою жизнь. Растерзала в клочья.

– Это не повод для убийства? – коварно спросил Дитмар.

– Нет. Я ее не убивал. Я просто не хотел иметь ничего общего с ней никогда.

У МУРа на Гайкина сейчас ничего нет, – думала Катя. – Они пока лишь докопались, что он и она – родственники. Преступлением – дачей ложных показаний был бы лишь его ответ на конкретно поставленный вопрос: является ли Юдина вашей сестрой? – Нет, не является. А так, раз никто ему такого вопроса из полицейских не задал, то это и не преступление. Но почему все же он утаил, что они брат и сестра? Ведь не дурак же он. Понимал, что рано или поздно все выяснится. А если он в самом деле испытал сильнейший шок… От чего? От того, что узнал: она мертва? Или от того, что сам приложил к ее смерти руку?