Джентльмен в Москве - Амор Тоулз

– Да, шестнадцатого мая.

– Через несколько дней после происшествия с лейтенантом Пулоновым. Почему, скажите, вы в него стреляли? Разве не был он таким же аристократом, как и вы?

На лице графа появилось выражение глубочайшего удивления.

– Я стрелял в него именно потому, что он аристократ.

Полковник рассмеялся и махнул вилкой в сторону Ростова.

– Интересный взгляд на вещи! Впрочем, согласен, большевик вполне может это понять и принять. Так, значит, сразу после революции вы вернулись из Парижа на родину?

– Совершенно верно.

– Я понимаю, почему вы торопились вернуться в Россию. Вы хотели вывезти бабушку. Вы это организовали, но сами почему-то остались в стране.

– Из-за дальних родственников.

– Нет, давайте серьезно.

…

– Я понял, что больше не хочу уезжать из России.

– И вы не участвовали в Белом движении?

– Не участвовал.

– И на труса вы совсем не похожи.

– Надеюсь, что нет.

– Так почему же вы не присоединились к белым?

Граф помолчал и снова пожал плечами.

– Когда я уезжал в 1914 году в Париж, я поклялся, что не буду стрелять в своих сограждан.

– Значит, большевики считаются согражданами?

– Конечно.

– Как вы думаете, большевики могут быть джентльменами?

– Одно к другому не имеет никакого отношения. Некоторые из них точно джентльмены.

– Понятно. Но по вашему тону я слышу, что вы меня лично джентльменом не считаете. Интересно, почему?

Граф коротко рассмеялся, дав понять, что джентльмен не будет отвечать на подобный вопрос.

– Перестаньте, – настаивал полковник. – Вот мы сидим, едим запеченную утку и пьем грузинское вино. Ситуация такова, словно мы с вами давние друзья. Мне действительно интересно. Почему вы считаете, что я не джентльмен?

В качестве подтверждения своего доверия он привстал и налил вина в бокал графа.

– Но понятие «джентльмен», – через некоторое время ответил граф, – включает множество мелких деталей.

– Это мозаика?

– Если вам угодно.

– Дайте пример.

Граф отпил из бокала и поставил его относительно своей тарелки «на час дня».

– Вы приглашаете, поэтому совершенно естественно, что вы сами и режете утку. Но вот джентльмен первую порцию положит гостю.

Полковник, выслушал, откусил кусочек утки, улыбнулся и махнул вилкой в сторону Ростова.

– Продолжайте.

– Джентльмен не будет махать вилкой на сотрапезника и говорить с набитым ртом. И еще, пожалуй, очень важная деталь: он бы представился в самом начале разговора. Особенно в ситуации, когда находится в более выгодном положении, чем его гость.

Полковник положил свои приборы.

– И вино бы не то заказал, – добавил он с улыбкой.

Граф поднял в воздух палец.

– Нет. Заказ какой-то конкретной марки вина объясняется многими причинами. Воспоминания – одна из лучших причин.

– Тогда позвольте представиться. Я – Осип Иванович Глебников, бывший полковник Красной армии, партийный работник. Мальчиком я жил в Грузии и мечтал о переезде в Москву. Сейчас мне тридцать девять лет, и я бы очень хотел уехать в восточную Грузию.

– Рад с вами познакомиться, – сказал граф и протянул руку через стол. Они обменялись рукопожатием и снова принялись за еду. Через некоторое время граф спросил:

– А можно нескромный вопрос, Осип Иванович? Что именно вы делаете для партии?

– Скажем так: я слежу за определенными людьми, которые представляют для партии определенный интерес.

– Вот как! Я думаю, что ваши задачи по наблюдению максимально упрощаются, когда вы держите таких людей под домашним арестом?

– Нет, гораздо проще за ними следить, когда они уже лежат в могиле.

Граф должен был признать, что аргумент собеседника является более чем обоснованным.

– Но в любом случае, – сказал Глебников, – кажется, вы смирились со своей участью.

– В свое время я изучал историю и всегда старался жить в настоящем. Признаюсь, что поэтому я не трачу время на то, чтобы размышлять, как все могло бы быть. Но уверяю вас, существует большая разница между понятиями «смириться со своей участью» и «оставить последние надежды».

Глебников рассмеялся и даже легко стукнул ладонью по столу.

– Прекрасное и очень тонкое замечание! И пришел я к вам для того, чтобы выяснить и разобраться именно в некоторых тонких деталях.

Граф отложил в сторону вилку и нож и с интересом взглянул на собеседника.

– Александр Ильич, как нация мы находимся сейчас в очень интересном положении. Вот уже семь лет, как мы установили дипломатические отношения с Англией и Францией. Скоро у нас будут дипломатические отношения и с Америкой. Со времен Петра Первого Россия была на задворках Европы. Мы всегда трепетно любили идеи и моду, идущие к нам с Запада. Но очень скоро Россия займет новое место в Европе. Буквально через считаные годы мы будем экспортировать больше зерна и производить больше металла, чем любая другая европейская страна. Мы уже опережаем Европу в идеологическом смысле. Поэтому наконец очень скоро наша страна займет достойное и заслуженное место в ряду крупнейших держав мира. И когда это произойдет, мы должны будем уметь слушать и говорить очень четко и понятно.

– Видимо, вы хотите выучить английский и французский?

Осип поднял свой бокал в знак согласия.

– Да. И я не просто хочу выучить языки, я хочу понимать тех, кто на них разговаривает. Я хочу понимать представителей привилегированных классов, которые по сей день остаются там у руля. Я хочу понять, как они мыслят и понимают мир, что они ценят, а что – нет, что считают важным или обязательным. Если хотите, я собираюсь освоить навыки дипломата. И человек моего положения не должен афишировать того, чем и как он занимается.

– И чем, вы считаете, я в состоянии вам помочь?

– Все очень просто. Давайте раз в месяц ужинать в этой комнате. Говорите со мной по-английски и по-французски. Делитесь своими воспоминаниями о Западе. И за это…

Глебников не закончил предложение, но графу показалось, что тот дал ему понять, что его ждет не наказание, а награда…

Ростов поднял руку, показывая, что не готов торговаться.

– Осип Иванович, если вы являетесь клиентом ресторана «Боярский», то я всегда в вашем распоряжении.

Когда в четверть первого ночи граф подошел ко входу в бар «Шаляпин», из этого бывшего храма задумчивых размышлений доносились звуки, которые еще десять лет назад показались бы кощунственными. Это были громкий смех, многоголосное звучание нескольких иностранных языков, блеянье трубы и звон стаканов. В общем, было понятно, что внутри веселились так, словно завтра никогда не наступит.