Секретарь старшего принца 8 - Любовь Свадьбина

Я хочу, я честно-честно хочу забыться, утонуть в страсти, в ощущениях.

Я улавливаю, как Элор старается, как он пытается подогреть мою чувственность покусываниями, как он в промежутках между этим стискивает зубы, лёгкую дрожь преддверия разрядки, которую он оттягивает и оттягивает, пытаясь продлить близость, всё же доставить мне удовольствие.

Я участвую в поцелуе, но не ощущаю ничего.

Моя память буквально фонтанирует совсем не тем, о чём стоит думать под любимым мужчиной.

Слишком много ранящих осколков прошлого.

Элор ещё пытается возбудить меня протиснутой между нами рукой, шепчет, что я красивая, что я лучшая, что я ему сразу понравилась.

Это не работает.

Просунув руки под мои плечи, он вцепляется в край стола, ломает его пальцами и когтями, пытаясь продержаться дольше.

Скрип и треск каменного дерева столешницы выдёргивает меня из забытья.

Я кладу ладони на горячую спину Элора, и он замирает.

— Ты можешь закончить, — шепчу я.

Но он мотает головой и приподнимается, заглядывает мне в лицо. Убирает прядь светлых волос со лба. Смотрит. И в этот раз я тоже отвожу взгляд.

— Что мне сделать? — сипло спрашивает Элор и прижимается пылающим лбом к моей щеке. — Ри?

— Полагаю, дело не в тебе, — я поглаживаю его бугрящуюся мышцами спину.

Отпустив растерзанный край стола, Элор проталкивает руки мне под спину и поднимается вместе со мной. Наши тела размыкаются. Мне хочется прикрыться обрывками одежды, но они в таком состоянии, что даже заклинание восстановления может спасовать.

Хочется обхватить себя за плечи, но я подавляю этот неосознанный жест: противно выглядеть несчастной и слабой.

Тем более, что сковавший меня во время близости холод отступает. Отступает так стремительно, что не верится в его силу и власть надо мной.

Зато неловкости — море. Целое море.

— Ри, — Элор обнимает меня и наклоняется к уху, а его рука провокационно скользит вниз. — Может, ты хочешь, как обычно?

Прислушиваюсь к себе: желание дрожит где-то в глубине, стелется по задворкам сознания, но прежней одуряющей остроты, позволявшей находиться под взглядом Элора после наших откровений, во мне нет.

Смущение сильнее всего. Смущение гонит меня прочь. Разум требует передышку, возможность отстраниться от чувств хоть ненадолго.

— Я хочу окончательно протрезветь, — шепчу я. — Искупаться. И ещё — подумать. Просто подумать о разном. В одиночестве.

Вдохнув, Элор замирает. Кажется, внутри него идёт борьба. Но вот он закрывает глаза и кивает, принимая моё желание.

* * *

Вода обнимает тело. Усилием воли удаётся изгнать переживание о смущающей — до крика! — откровенности Дариона с Элором, о неудаче на столе (неужели кошмарные образы так и будут отравлять всё?), об отношениях, о том, как я выглядела в борделе — насколько жалкой и неуверенной в себе, потерянной.

Все мысли — далеко. Я плыву над ними, парю в небесах. Точнее, лежу в ванне, в теплоте. И в одиночестве — как просила.

Не думаю ни о чём, давая себе столь необходимую передышку.

Отстранившись от воспоминаний.

От всего.

Отчасти…

Потому что неудовлетворённое желание о себе напоминает. Требовательно разгорается внизу живота. Тёплая вода подталкивает его своими касаниями, её тепло будоражит.

Чувственные ощущения рвутся в опустошённый разум, смущая его. Тело напоминает об отсутствии долгожданной разрядки.

Напряжение вновь нарастает, натягивает во мне невидимые и неощутимые в другое время струны.

Не открывая глаз, я заставляю воду скользнуть между моих ног, закружится. Заставляю поток уплотниться, чтобы прикосновения по ощущениям напоминали прикосновения языка, я почти создаю его подобие, когда меня резко, до потери контроля над водой пронзает мысль: зачем я это делаю? Зачем, если за дверью есть Элор?

Я более не одинокая драконесса, по глупости оказавшаяся в плену усиленного магией желания: у меня теперь есть избранный. А чего нет — так это необходимости мужественно терпеть возбуждение.

У меня есть избранный.

Мой избранный.

Вода стекает по мне щекотными дорожками, будоража желание. Я позволяю ему разрастаться, потому что желание — это просто, это удовольствие, это легче, чем разговоры и искренность. И потому, что я действительно хочу Элора.

Давно.

Удар телекинеза распахивает дверь слишком резко.

Лежащий на меховом покрывале Элор вздрагивает и смотрит на меня. Магические сферы слабым сиянием озаряют одну только кровать, его на ней, а стены тонут в полумраке, подсвеченном бликами на стёклах витрин и металлических частях перьев.

Из яркого света ванной комнаты я шагаю в этот чувственный полумрак. Смотрю на лицо приподнявшегося на локтях Элора, но краем глаза улавливаю иное движение — мгновенную реакцию на мою наготу.

— Лежи! — требую я, но без нот управления.

И Элор откидывается на спину, позволив рыжим волосам разметаться по меху тёмного покрывала, впитывающего его сладкий аромат.

Я приближаюсь. Тело гудит от желания, переполнено непонятной, но такой приятной лёгкостью. Словно я пьяна. Но голова ясная, как никогда.

Я хочу Элора.

Взгляд у него слегка настороженный. Нежный, чувственный, но и опасливый. Последняя близость, вернее, её результат, явно Элора задел. Или добил после разговора с Дарионом.

Но говорить об этом — нет, только не сейчас.

Сердце бьётся чаще, гоняет по телу разгорячённую кровь, поддерживая возбуждение. Коленом я упираюсь в край постели и оглядываю Элора.

Снова это ощущение власти над ним.

Приятное.

Волнующее.

Мой избранный.

— Ты никогда не заведёшь любовниц, — произношу я.

Без нот управления.

— Не заведу, — подтверждает Элор совершенно искренне.

Без малейших колебаний.

Сразу.

Второе моё колено оказывается на нежном мехе покрывала. Я придвигаюсь к Элору и перекидываю ногу через него, нависаю над ним, смотрю в лицо, в расширившиеся зрачки.

И пока я смотрю, Элор приподнимает ладони, охватывает мои груди, мягко сжимает. Ведёт руки ниже, к бёдрам.

Смотрит мне в глаза.

Прерывисто дышит.

Сколько раз я хотела поцеловать его приоткрытые сейчас губы? Сколько мечтала заполучить его? И вот теперь он мой.

Направив рукой член, я медленно опускаюсь. Застываю в самом низу, и Элор притягивает меня, гладит по чешуйкам и влажным волосам на спине одной рукой, а другой — ласкает между ног.