Нэй. Демоны наших душ - Вадим Альфредович Вятсон

Сатр узнал этого человека. Последний мужчина его матери, а еще мастер черчения, у которого Сатр учился, точнее, продолжал время от времени брать уроки для повышения своих знаний – Нум Монт.

– Это хорошо. Больше времени на деловые переговоры посвятим вместо того, чтобы расшаркиваться в представлениях.

– Переговоры? – хотя, конечно, Сатр уже мог предположить, о чем могут быть эти переговоры.

– Я тебя сразу узнал. Видел пару раз с матерью, вы очень похожи. Да и она говорила о тебе. Очень нежно говорила. Мой мальчик! Ты же должен был быть наследником, а тут такие дела. М-да…

– Что тебе нужно? – сентиментальность как-то не очень вписывалась в текущую обстановку. Узнал, хорошо, а что дальше?

Мама тоже кое-что рассказала об этом человеке. Конечно, она считала его хорошим человеком, но не без недостатков. Например, очень выпить любит…

– Мне нравится твой деловой тон. Я и в самом деле что-то расчувствовался. Твоя мама была очень доброй женщиной, поэтому, в ее память, я поступлю с тобой по-доброму. Видишь, я даже не связал тебя! – (Сатр усмехнулся, но вряд ли он отсюда живым выйдет, если они не договорятся.) – В общем, отдай мне все, что ты нашел, и я тебя отпущу.

– Что нашел? Ты о чем?

– Я же говорю, ты же считался почти наследником Бана Торкса! И я уверен, что старик открыл тебе кое-какие секреты. Ну, например, где его кубышка, ну или что-то в этом роде, и как к ней добраться, – и улыбнулся во всю ширь своего наглого лица.

– Кубышка? – хорошее предположение.

– Я ведь вижу, деньги у тебя есть! – и на стол упал кошель Сатра. Сатр поморщился. Ну да, денег там было предостаточно и удивительно много для пятнадцатилетнего парнишки – целых тридцать дукатов! Зачем он столько с собой таскал, сказать не мог. Видимо, алчность или глупость.

– Знаешь, Торксы ведь с ног сбились в поисках тебя. Правда, странные они какие-то, дальше собственного носа ничего не видят. И жадные. Всего каких-то жалких пятьсот дукатов за тебя посулили. Но я ведь уверен, что ты стоишь больше. Хотя порой и пятьсот дукатов большие деньги…

– Хорошо! – Сатр поднял руки, в будущем это станет его излюбленным движением – отступить, чтобы напасть, хотя он пока не представлял, как напасть, даже мыслей никаких и ведь никаких ловушек! Он и представить не мог, что это случится: его выследят и нападут. И еще условия ставят. Голыми руками бы задушил. Но сдаться Торксам было еще хуже! Все-таки уже не семья… – Я согласен! – сказал немного нервно и очень быстро. Не стоит заставлять собеседника слишком много думать.

Монт качнул головой, соглашаясь, видимо, с правильным ответом Сатра. Его лицо исчезло на мгновения из круга света, но тут же появилось вновь с еще более мерзкой или, скорее, ехидной улыбкой:

– Да, кстати! Если ты собрался меня убить, то предупреждаю сразу: мой бунчак всегда со мной! – и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, показал висящий на груди овальный амулет величиной сантимов десять в виде серых переплетений. Такой ветвистый щит, сверкнувший довольно ярко в пламене свечей. – Ты ведь знаешь, что такое бунчак?

О, да! Сатр знал, что такое бунчак. Алхимик все-таки.

Бунчак – амулет метки смерти, точнее, убийства, вещица очень сложная в исполнении магической алхимии и довольно редкая из-за этой самой сложности.

Но бунчак – амулет защиты, а не нападения. Он может увидеть ловушку, предупредить носителя о действиях врага. И главное, в случае, если все-таки носителя убивают, то метка смерти, так называемое проклятие убийцы, переходит на убийцу. Можно сказать, высвечивается чуть ли не на лбу как «метка вора». Конечно, никто не будет знать, кого убил этот человек, но все будут знать, что этот человек – убийца! Это как стать белой вороной. Видимо, жуткое состояние. Потому что ареол убийцы будет с человеком всегда! Везде и всюду! И не спрятаться от него, и не убежать! Ну, разве что в Тайную канцелярию или к Гончим приползти, чтобы взяли тепленьким и освободили… нет, не от метки, на самом деле она вечна (хотя говорят, способы как от нее избавиться все-таки есть), а от всеобщего обозрения печати убийцы, где-нибудь в одиночной камере.

Да, такая перспектива Сатру не улыбалась, хотя убить этого Нума Монта ему вдруг очень захотелось! Но силы пока были неравны по определению. Разве что хитростью. Но вот где хитрость и где Сатр?

Впрочем, бунчак – амулет капризный. И ритуал соединения с ним такой же сложный, как и само исполнение артефакта. Просто надеть бунчак на шею ничего не даст. Он будет просто безделушкой на этой самой шее и все, без всех своих свойств и защиты.

Стоп!

Мама кое-что рассказывала о Монте. Говорила, что у него нет четверного креста на груди. Его и сейчас Сатр не увидел. Вот у него, Сатра, он есть, и он частенько к нему обращается! Но при этом мама ничего не говорила о бунчаке. А это вещица знатная и запоминающаяся, вряд ли мама забыла бы о бунчаке рассказать. А это значит, Монт надел и приобщился к этому амулету только перед встречей с ним, Сатром! Он так испугался парня? Или он боится ловушек? Которых нет.

Что может дать это знание? Ну, любой постоянный амулет входит в полную силу только после долгого ношения. Порой до зрелости амулета должно пройти несколько лет, если, конечно, сам амулет настоящий и ритуал выполнен по всем правилам. А если мысли Сатра верны, то бунчак Монта совсем еще зеленый. Не сказать, что слабый, но всего увидеть скорее всего не сможет.

А чего он должен не увидеть?

Сатр пожал плечами про себя.

Впрочем, в начале нужно обезопасить себя хотя бы на пару дней. Ну, чтобы Монт не кинулся на Сатра, как только откроется дверь в кубышку Бана Торкса.

Как? Тут все довольно просто:

– Но и ты тогда должен знать. Скажу честно… ловушек на пути в кубышку нет. Я их не успел сделать. Не думал, что так все обернется (Монт на это ухмыльнулся). Но все-таки одна ловушка есть (Монт даже вперед подался, слушая) – это я! Без меня дверь не откроется! Не знаю, что там создал дед, но кубышка открывается только посредством моей крови, – Сатр вытянул руку, на ладони которой, на подушечке рядом с большим пальцем, красовались несколько красных точек. Они быстро заживали, очень быстро, но все-таки Сатра это немного напрягало. Устал он малость от этого. Просто система и человек не были созданы для столь