Оборотень в погонах - Андрей Уланов

– Усилитель?

– Именно. – Для пущей наглядности я продемонстрировал Зорину затянутую в замшевую перчатку правую руку. – Просто, как и все гениальное.

– То-то я думал, как вы с прицелом управляетесь, – пробормотал брат благочинный, привычно чертя пальцем по ковру знак второго зрения. – Но…

– Ха, – Мы уже летели в версте над землей и я, снова взялся за нити, выравнивая ковер. – Заклинания активизируется только при контакте с другим заклинанием, или по команде, на которую хватает даже моих способностей. Экономия заряда. А для меня еще и маскировка.

– Подобное изделие, – задумчиво сказал Зорин – должно стоить очень дорого.

– Ошибаетесь, – отозвался я. – Оно стоит зверски дорого. Но для меня окупается стократно.

– Ну да, – все так же задумчиво произнес Зорин. – Вы это себе может позволить… при вашей профессии.

– Да что ты… – Я стиснул нити так, что коврик протестующе взбрыкнул, едва не сбросив нас на землю. – Как будто я выбирал свою, с позволения сказать, профессию?!

– Сейчас вы скажете, что это сделал за вас тот офицер, что поставил в призывном листе пометку «спецчасть», – отозвался брат благочинный. – Но ведь другие сумели забыть, что их учили стрелять, колоть, жечь и взрывать. У меня есть друзья, побывавшие «за речкой». Им пришлось тяжело, не спорю, но они сумели с этим справиться. А вы, похоже, не навоевавшись, решили принести войну с собой!

– У других не было… – рявкнул я, сорвавшись на крик, осекся и неслышным шепотом закончил – …не было за спиной Черного Ущелья.

– Это – не оправдание! – отрезал Зорин.

Некоторое время мы молча неслись сквозь ночь. Я чуть ослабил защитное заклинание и встречный ветер тугой перчаткой ударил в лицо, ероша волосы и высекая слезы из глаз.

– Простите меня, – неожиданно сказал Зорин. – Я судил о вас… почти не зная… забыв о заповеди… мой грех, брат. Прости, если сможешь.

– Все… – я сглотнул подступивший к горлу комок. Не так уж часто у меня просят прощения. – Все в порядке, брат. Прости и ты меня. И поверь, что были… причины, что я стал тем, кто я есть. Только сейчас для этого не время и ни место.

– Согласен. – Кивнул Зорин. – Но я хотел бы сделать то, для чего сейчас по-моему, не поручусь за место, но уже время точно самое подходящее.

– И что?

– Попытаться разобраться в происходящем.

– Ха. – Шум ветра мешал говорить и я вернул нить на место. – Добро пожаловать в клуб любителей загадок. Лично я занимаюсь этим со вчерашнего утра и пока особенных успехов не достиг. Собственно, я как раз и хотел узнать, что вам удалось «накопать» по делу Сумракова?

– Сумракова? – Мой, казалось, вполне логичный вопрос поверг Зорина в недоумение. – Но я не занимаюсь Сумраковым. Там одна бригада с Петровки – зубр на зубре.

– Тогда какого… – я осекся. – То есть, вы хотите сказать, что и впрямь работаете Парамошу?

Благочинный недоуменно кивнул.

– А-а, почему, собственно, это вызывает у вас такое удивление? – спросил он.

– Так ведь именно это и было напечатано в газете. – Пояснил я.

– И?

– Первое правило чтения так называемой «свободной» прессы, – пояснил я, – понимать все написанное с точностью до наоборот. Особенно, когда речь идет об «информации, полученной от компетентных источников». Я был уверен, что вы слили этой репортерше чистейшую дезу.

– Хм. – Зорин выглядел несколько… пристыженным, что ли. – Дело в том, что мой опыт общения с прессой… не столь велик. Вообще-то я не ожидал появления этой статьи. По крайней мере, так скоро.

– Вот оно что. – Справа под нами сверкнули кольца пригородных порталов. – А я-то… называется, два лоха нашли друг друга.

– Высоту сбавьте! – неожиданно потребовал Зорин, вглядываясь в проносящиеся под ковром огни. – И возьмите чуть левее.

– А в чем дело? – осведомился я, изгибая ковер.

– Где-то здесь, – Благочинный озабоченно огляделся по сторонам, – проходит посадочная глиссада для порта Трех Святителей.

Черт! Мне стоило больших усилий не начать оглядываться в поисках надвигающейся черной туши междугороднего ковра. Впрочем, во-первых, у этих ребят целая иллюминация по краям, а во-вторых, даже если успеешь заметить, толку все равно немного – у суперковров опаснее всего не лобовое столкновение, а возникающее позади воздушное и магическое завихрение. Коли попадешь в такую струю, остается одно – цепляться за ремни и молиться о том, чтобы «танец осеннего листа» кончился раньше, чем запас высоты.

– Вы-то откуда знаете? У вас же ковра нет.

– У меня глаза есть! – огрызнулся Зорин. – Которыми я сводки читаю. Над этим местом каждые три дня кто-нибудь в лепешку разбивается. И, в основном, по ночам.

– Ладно-ладно, – проворчал я, выравнивая ковер над крышами и плавно снижая скорость. – Будем считать, что вы меня убедили… в преимуществах пешего хождения. Сейчас найду подходящую вешалку и начнем здоровый образ жизни.

Вешалка отыскалась аккурат возле вычурных арок метро, что устраивало меня как нельзя больше – тамошние порталы «рубят» следящие заклинания не хуже мага средней руки.

– А дальше? – поинтересовался благочинный.

– Дальше – ногами, – отрезал я. – Тут недалеко… ближе, чем мне хотелось бы оставлять угнанный ковер, ну да Бог с ним.

Зорин огляделся, и я невольно последовал его примеру. Вокруг не было никого, только в конце переулка, под лилово мерцающей буквой «М», двое изрядно пьяных мужичков пытались друг друга удержать от падения, точно пара криво вбитых шестов от вигвама. На всякий случай я все же сделал вид, что ставлю охранные чары – не ради того, чтобы уберечь чужой ковер, а потому, что оставить тряпочку без сигнализации на общественной вешалке может только круглый идиот. А идиоты привлекают внимание.

Вывеска магазина – позолоченный вуалехвост, по-моему, в натуральную величину – совершенно скрывалась во мгле, с трудом разгоняемой уличными фонарями. Вдобавок перед домом мостовую размыло, судя по всему, давно, и неяркий, синюшный эльмов свет отражался в глинистой луже. Поэтому только когда мой провожатый сообщил «Добрались», я понял, что лавка его, а заодно, как выяснилось, и жилище, расположены в старинном, масонской постройки двухэтажном доме, невесть как уцелевшем во многочисленных перепланировках и перестройках, хуже войны изувечивших лицо Москвы. Невесть с чего вспомнился жуткий полуверстовой высоты храм святаго Владимира Симбирскаго, который собирались поначалу возвести на месте снесенных Валентиновых терм (ныне восстановленных по новому проекту; увековечиться архитектору помог образ страдальца – за градостроительные потуги князь Давид изгнал его из родной Грузии). До бронзового святого ростом в сотню локтей дело не дошло – решили, что проект попахивает язычеством, и идолище осталось на бумаге; зато приснопамятные мастерок и угольник на фасадах могли сохраниться разве что чудом.