Отравленная маска - Валерия Вербинина

– А почему госпожа Ренар не пришла к вам раньше, если уж на то пошло? – с вызовом спросила Амалия. – Чего она ждала?

Зимородков пожал плечами.

– Она объяснила это тем, что сомневалась, – сказал он. – Собственно, она до сих пор ни в чем не уверена. Тем не менее после долгих колебаний она все-таки сочла своим долгом сообщить о том, что она видела, а так как Полонский обмолвился, что я представитель русской police,[56]то пришла именно ко мне.

– Все это очень подозрительно! – в сердцах выпалила Амалия. – Почему она колебалась, чего ждала?

– С одной стороны, это, конечно, подозрительно, – согласился Саша. – А с другой – поставьте себя на ее место. Мадам Ренар всего лишь говорливая немолодая женщина, которая любит путешествовать. Вдруг странное происшествие выбивает ее из привычной колеи. Конечно, она в смятении и не знает, что ей предпринять. Но вы не волнуйтесь, мы все равно доберемся до истины.

Тут отворилась дверь, и вошел фон Борн в сопровождении взволнованного доктора Телегина. Амалии пришлось удалиться. Она отыскала Дашу и учинила ей форменный допрос по поводу того, где именно находилась мадам Олонецкая во время купания. Точно такой же допрос несколько позже пришлось выдержать и Мусе, и результаты вышли весьма неутешительными. Обе девушки были уверены, что Изабелла Антоновна находилась где-то поблизости, но когда Амалия стала выяснять, на чем основывается их уверенность, оказалось, что им и сказать-то особенно нечего. Было весело, Муся плескалась водой, Даша не отставала от нее, а Изабелла Антоновна вроде была с ними… а может, и нет. Так что – чисто теоретически – она вполне могла незаметно последовать за Амалией и попытаться отправить девушку к праотцам. Беда заключалась в том, что Амалия совершенно не понимала, для чего ей это было нужно.

Тело бедного Алеши Ромашкина увезли, и фон Борн (которому активно помогал Саша) начал опрос свидетелей. Поскольку доктор Телегин был совершенно уверен, что произошло отравление, то вполне законно встал вопрос о преднамеренном убийстве, жертвой которого, судя по всему, был намечен милейший Павел Семенович Митрофанов, а по чистой случайности стал Алеша Ромашкин. Все свидетели, включая художника, дали подробные показания, на запись которых ушло немало листов бумаги. Сущность же этих показаний сводилась к тому, что: а) никто не видел, чтобы кто-то подбрасывал яд в бокал Митрофанова; б) никто не знает, кто бы мог это сделать; в) сам Митрофанов не имеет никаких соображений по поводу того, кто мог бы ненавидеть его до такой степени, чтобы решиться от него избавиться столь вульгарным способом, как убийство. Как ни наседали на него с двух сторон Саша и Федор Иванович, художник упрямо стоял на своем, и им пришлось в конце концов его отпустить.

– Да, это дельце будет потруднее кражи из амбара крестьянина Ильина, – со вздохом резюмировал фон Борн, щурясь сквозь папиросный дым.

– Мне кажется, Митрофанов что-то скрывает, – решительно промолвил Саша.

Фон Борн задумчиво кивнул.

– Вы тоже заметили, как у него дрожали руки? Он явно кого-то до смерти боится, но кого, не хочет говорить. Интересно почему? – Он обернулся и пристально поглядел на Сашу, который стоял у окна. – Скажите откровенно, вы связываете это убийство с теми, о которых вы мне рассказывали, и с покушениями на мадемуазель Тамарину?

– Я убежден, что связь есть, – помедлив, признался Саша, – но пока я не могу ее нащупать.

– А что вам рассказала Дельфина Ренар?

Саша спохватился и быстро пересказал, что француженка видела во время купания. Против его ожидания, фон Борн не стал его высмеивать.

– Любопытно, – заметил Федор Иванович. – Вы собираетесь побеседовать с этой дамой, с Олонецкой?

– Да, мне хотелось бы выслушать ее версию событий, – ответил Саша.

– Что ж, – вздохнул фон Борн, поднимаясь с места, – я полагаю, раз мы сделали в Ясеневе все, что могли, нам вполне простительно наведаться к соседям и навести кое-какие справки.

Однако далеко им ехать не пришлось, ибо, как только они спустились с крыльца, в аллее показался всадник на взмыленной лошади, в котором Саша не без удивления признал Никиту Карелина.

– Госпожа Олонецкая не у вас? – крикнул Никита, подъезжая.

Следователи обменялись быстрым взглядом.

– Нет. А почему она должна быть здесь? – настороженно осведомился фон Борн.

Однако Никита, похоже, даже не уловил подозрительной интонации вопроса.

– Она уехала вчера вечером кататься верхом, как обычно, и до сих пор не вернулась! Я сначала решил, что она могла заехать куда-нибудь, но все ее вещи остались в ее комнате. Когда она не появилась сегодня утром, я встревожился и послал людей на поиски.

– Так-так, очень любопытно, – промурлыкал фон Борн с таким видом, будто исчезновение госпожи Олонецкой доставило ему невероятное удовольствие. – Между прочим, вам известно, что в Ясеневе произошло убийство?

Никита открыл рот.

– Убийство? Как? Когда? Значит, Амалия Константиновна…

– С мадемуазель Тамариной все в порядке, – перебил его Саша. – Погиб ваш друг, Алеша Ромашкин.

И он поведал остолбеневшему Никите о том, что произошло сегодня в усадьбе за завтраком.

* * *

– Дождь идет, – безучастно заметила Муся.

Капли дождя змеились по оконному стеклу. Время близилось к семи вечера. Часы стучали маятником, где-то в подполе скреблась мышь, до которой не успел добраться любимец всей дворни – поджарый черный кот Васька, имевший репутацию лучшего истребителя грызунов в округе.

– Наверное, они скоро вернутся, – сказала Амалия.

Все их друзья отправились на поиски бесследно сгинувшей Изабеллы Олонецкой – прочесывать округу. Даже неповоротливый обычно Гриша Гордеев выказал горячее желание принять в розысках посильное участие. Фон Борн и художник тоже отправились искать Олонецкую, и лишь Орлов заявил, что не желает иметь к происходящему никакого отношения. Сам он должен был встречать в Николаевске вытребованного из Твери инженера, которого вызвали для починки ясеневского фонтана, и около половины шестого уехал на станцию.

– Как ты думаешь, мы больше не увидим ее? – спросила Муся.

Амалия даже не сразу поняла, что ее подруга имеет в виду.

– Честно говоря, – нерешительно промолвила она, – я все-таки надеюсь на лучшее.

– Думаешь, это она пыталась тебя утопить? – безжалостно продолжала Муся, отходя от окна и садясь рядом с Амалией на диван.

– С чего ты взяла? – вскинулась девушка.

– Сегодня ты меня только о ней и расспрашивала, – сказала Муся, не сводя с ее лица сухих, настороженно блестящих глаз. – А потом явился верный рыцарь и объ-явил, что она пропала. Так это она или нет?

– Саша думает, что это могла быть она, – вывернулась Амалия.