С первого взгляда - Даниэла Стил

Ей до смерти хотелось спросить его, как обстоит дело с разводом, но она не осмелилась и вместо этого спросила о детях. Он сказал, что у детей все хорошо.

– Спасибо за открытку, которую вы мне прислали осенью. – Она неуверенно улыбнулась. – Я хотела ответить вам, но решила, что это было бы глупо.

Лукаво улыбаясь, он подтянул вверх манжет рубашки, и она увидела турбийон.

– Очень красивый подарок. Но я должен побранить вас за него.

– Я люблю делать то, за что меня потом бранят. – И она засмеялась. – Вы спасли меня, когда со мной приключилась беда. – Господи, как давно это было, кажется, тысячу лет назад. Она подозревала, что и до нее больные дарили ему не менее дорогие подарки, но всегда есть некая неловкость, если такой подарок делает мужчине одинокая женщина, и в особенности если этот мужчина женат, хотя сейчас его семейный статус изменился, как он сказал ей по телефону с месяц назад, когда она позвонила ему, чтобы пригласить на свой банкет.

– Завтра вы улетаете в Нью-Йорк? – Она кивнула. – Работать или развлекаться? – спросил он, и она опять засмеялась. И тут он наконец почувствовал себя свободнее. Смех ее очень красил.

– Ах, доктор, в моей жизни нет ничего, кроме работы. Никаких развлечений, я работаю с утра до ночи, и все. По-моему, из-за этого мы с вами и поссорились, когда у меня воспалился аппендикс. Я вам сказала, что мне не до него, пусть сначала пройдет показ коллекции.

Оба отлично все помнили, могла ли она забыть, как он рассердился и с каким укором говорил ей, что в жизни есть вещи поважнее работы, например здоровье. А она, конечно, отмахнулась от его слов.

– И очень глупо поступили, – сурово сказал он, – и дорого потом за свою глупость заплатили. – Она задумчиво кивнула, и их глаза встретились. Он поставил на стол свой бокал. – Как вы все это время себя чувствовали?

Он смотрел на нее внимательно, с участием, и это ее растрогало. Сколько в нем человечности и доброты! Она вспомнила, как ее кольнуло огорчение, когда она узнала, что он женат и в первый раз увидела на его руке обручальное кольцо. Она посмотрела на его руку и удивилась – оно по-прежнему было на его пальце. Он заметил ее взгляд и кивнул.

– Трудно отказываться от многолетних привычек. Мне кажется, я еще не готов предстать перед всеми в роли одинокого мужчины. – Это было честное признание; она знала, как сильно изменилась его жизнь, ведь он прожил с женой двадцать семь лет. Всего четыре месяца назад он был твердо уверен, что муж и жена должны оставаться вместе, особенно если у них есть дети, хотя пути их давно разошлись, интересы разные, да и мало ли что еще.

– Я тоже долго еще потом носила обручальное кольцо, – тихо сказала Тимми и вдруг решилась спросить: – А что у вас произошло?

Он вздохнул и поглядел на нее, словно пытаясь разгадать давнюю загадку.

– Если честно, Тимми, то я и сам не знаю. Я просто больше не мог этого выносить. Мы спорили и ссорились точно так же, как и всегда, но я проснулся в один прекрасный день, и вдруг мне стало ясно, что дальше так продолжаться не может, такая жизнь убьет меня. Мы стали совершенно чужими друг другу. Я ее очень уважаю, ведь она, в конце концов, мать моих детей. Но уже много лет каждый из нас живет своей жизнью. Нас даже дружба не связывает. Мы начали ненавидеть друг друга. Я не хотел больше так жить. Не хочу быть тем, в кого превратился. Я понял, что внутри меня все умерло. Во всяком случае, мне так казалось. Теперь-то я понимаю, что умер не я, а наш брак. Никто другой мне не нужен, я просто не хочу так мучиться и причинять боль ей. Я понял, что должен уйти.

Тимми знала, что именно так и распадаются многие семьи, если люди слишком разные, они все больше и больше отдаляются друг от друга, а если принуждают себя оставаться вместе, то между ними возникает непреодолимая пропасть. Их с каждым днем относит все дальше и дальше друг от друга.

– Наш брак уже давно умер, – продолжал рассказывать Жан-Шарль, ничуть не таясь перед ней, – и вместе с ним умерло все, что мы когда-то испытывали друг к другу. Я понял, что пора это все похоронить. Иначе я поступил бы жестоко и по отношению к нам обоим, и даже по отношению к детям. Тяжело, когда рушится семья, но продолжать такую жизнь, мне кажется, еще тяжелее.

Именно эти слова она сказала ему четыре месяца назад. Тогда он был не готов их услышать, а сейчас ее поразило, что он их произнес, – он, такой всегда строгий, корректный и сдержанный во всем, что касалось его личной жизни.

– Как отнеслись к вашему решению дети?

Тимми знала, что во Франции развод вещь не совсем обычная, это в Америке разводятся чуть ли не все поголовно, а здесь к разводу относятся иначе, и его дети скорее всего будут страдать гораздо сильнее и дольше, чем страдают американские дети.

– Мы сказали им две недели назад. Для них это оказалось ужасным ударом. Мне кажется, они нам не поверили. Жена попросила меня остаться с ними до конца учебного года, и я согласился. Мы продаем квартиру, и детям это тоже будет нелегко пережить. Во всяком случае, дочерям, ведь обе они пока еще живут дома. Сын учится в медицинской школе Сальпетриер, живет в общежитии, и мы редко его видим. Всем нам сейчас нелегко.

Судя по его выражению, он чувствовал себя страшно виноватым, Тимми это видела. Он пожелал обрести душевный покой и в конечном итоге счастье и для этого принес в жертву их душевный покой и счастье, а она знала по его признаниям, которые он делал осенью, что это идет вразрез со всеми его принципами и убеждениями. Тимми была уверена, что уж он-то никогда не разведется. Но сейчас поняла, что уж если он принял такое серьезное решение, значит, он и самом деле считал, что на карту поставлена его жизнь. Она интуитивно чувствовала, что прошедшие четыре месяца оказались для него непереносимо тяжелыми, вот уж истинно последней каплей.

– Надеюсь, дети когда-нибудь простят меня. Сын старше девочек и понимает чуть больше. А жена и девочки страдают.

Тимми вдруг подумала о Джейд, о том, как мучился ее любимый человек.

– Пройдет время, и они успокоятся. Дети всегда успокаиваются. Они вас любят. Я уверена, что и вам тоже очень тяжело. Жизнь у всех так круто изменилась. Когда вы приняли это решение?

– Сразу после Рождества. Рождественские каникулы превратились в настоящий кошмар. И я решил, что такое не должно повториться. Думал, мучился и решил, что должен уйти. Поверьте, это далось мне нелегко.

Тимми видела по его глазам, что да, очень нелегко. Как сильно все изменилось – и у него, и у нее. Рождество было совсем недавно, еще двух месяцев не прошло. Когда она ему позвонила месяц назад, он, наверное, мучился, обдумывая, как сказать обо всем детям. Тяжелое у него сейчас время – время потерь, перемен, необходимости начинать жизнь заново… Да что говорить, от прежнего мало что осталось.

– Как это все грустно, – сказала она, с сочувствием глядя на него. Она видела, как ему тяжело, и всем сердцем огорчалась. Их взгляды на мгновение встретились.

– Наш брак уже давно был мертв, – повторил он, и его голос сорвался.