Ветреное сердце Femme Fatale - Валерия Вербинина

Казимир разволновался, сказал, что он не привык быть управляющим и вообще все очень сложно, ему на хозяйство нужны деньги, не говоря уже о расширенных полномочиях. Однако при слове «деньги» у Амалии сделался такой задумчивый вид, словно она впервые в жизни слышит это слово и вовсе не уверена в понимании его значения. Дядюшка настаивал, Амалия отмалчивалась, и только появление горничной положило конец ненужному спору.

– Госпожа баронесса, – доложила Лиза, – там господин почтмейстер явился. Говорит, для вас срочная телеграмма.

Это уже было что-то новенькое, и Амалия поднялась с места навстречу Федоту Федотычу, который приветствовал ее очень почтительно и отвесил поклон чуть ли не в пояс.

– Вот-с… Телеграмма, архисрочная, с особой пометкой, для вас пришла, сударыня… Я уж и поторопился сам, так сказать, доставить-с… нам не сложно-с…

Он шаркнул ножкой и заискивающе улыбнулся. Телеграмма, которая пришла для Амалии с пометкой Министерства внутренних дел, гласила:

«ДЕЛО О ПЯТИ ОСЛОЖНЯЕТСЯ НЕОБХОДИМО СРОЧНО ВСТРЕТИТЬСЯ В ПЕТЕРБУРГЕ БЛАГОВОЛИТЕ НАЗНАЧИТЬ ДАТУ ЖДУ ОТВЕТА КАК МОЖНО СКОРЕЕ ЗИМОРОДКОВ».

Так, сообразила Амалия, стало быть, нашлось что-то новое по поводу той фальшивой ассигнации. Нечто такое, что нельзя поверить ни бумаге, ни секретному сообщению с нарочным, а можно сообщить лишь при встрече. И тут же она нахмурилась, вспомнив о том, что по этому же делу ей надо сейчас ехать в Звенигород, искать портного Ферье, который, возможно, и сшил тот замечательный сюртук из коричневого чемодана.

Никак, ну никак нельзя ей разорваться! Ехать в Петербург, а потом в Звенигород? Наоборот, судя по сообщению Зимородкова, невозможно – не зря же он послал телеграмму с особой пометкой.

Или все-таки сначала в Звенигород, а потом в столицу? Но и до Звенигорода путь неблизкий, а оттуда до Петербурга…

– Дядя Казимир!

Тот подскочил на месте, предчувствуя недоброе.

– Вы правы, – быстро продолжала Амалия по-польски, – вам не стоит быть управляющим – очень уж хлопотное дело… Пожалуй, вместо этого вы прокатитесь в Петербург.

– Я? – изумился Казимир.

– Да, вы. Мне обязательно надо быть в Звенигороде, а вы вместо меня встретитесь с Зимородковым в столице. Потом передадите мне все, что он расскажет, и я приму решение, что делать дальше. Договорились?

– Племянница, ты в своем уме? – возмутился Казимир. – Я только что приехал, между прочим, – и опять должен куда-то ехать? В Петербург? К Зимородкову? Почему я?

– Потому, что никто другой не может вас заменить! – отрезала Амалия. – Если Саша пишет, что дело срочное, значит, так оно и есть. Но я не могу сейчас ехать в столицу, мне надо совсем в другую сторону! Я с Антошей еду в Звенигород наводить справки насчет сюртука, а вы поедете в Петербург и узнаете от Зимородкова, в чем там дело. И что тут особенного, скажите на милость?

Но Казимир не был бы паразитом, если бы его было так просто сдвинуть с места. Только что он приехал, устроился в приличном доме, только-только познакомился с хорошенькой горничной и даже сыграл пару партий в стуколку с лакеем Дмитрием, как нате вам – опять надо куда-то ехать, трястись в вагонах, которые каждую минуту могут сойти с рельсов, подвергать свою жизнь опасности и питаться в станционных буфетах! Нет, ни за что, ни за что, ни за что!

– Я никуда не поеду! – в запальчивости заявил он. – Это твое дело, племянница, ты им и занимайся. И вообще, я немолодой человек, я стар, устал и болен! Ты не имеешь права меня заставлять!

Когда Казимир вспоминал, что он немолод, сие значило, что он уперся и ни в какую не желает идти на попятный. Амалия пристально посмотрела на него.

– Значит, дело мое? – после крохотной паузы спросила она.

– Именно!

– Хорошо, – пожала она плечами, – тогда я выдам вас Зимородкову, и пусть он вами занимается. В конце концов, мое дело – сторона.

– Ты о чем? – насторожился Казимир.

– О том, что именно вы приволокли проклятый чемодан в мой дом! – отрезала Амалия. – Так что я все ему расскажу, и пусть заключает вас под стражу. Потому что ваш рассказ про то, как чемодан к вам попал, выглядит на редкость подозрительно.

– Племянница, но я же рассказал тебе, как все было! – вскрикнул Казимир, теряя голову. – Я ни в чем не виноват!

– Меня вы не убедили, – пожала плечами наша героиня. – Может, вам удастся убедить Зимородкова, но лично я не уверена. Что, если вы в очередной раз проигрались, убили своих партнеров по картам и решили по частям увезти их в разные стороны? Во всяком случае, верещагинские репортеры выдвинут именно такую версию. Ваша фамилия сразу же всплывет в газетах, и мама от вас откажется. Тюрьму, думаю, вы вряд ли выдержите, даже всего лишь предварительное заключение. И никто не придет к вам в тюремную больницу, когда вы будете там умирать.

Казимир представил себя умирающим, и ужасная картина так на него подействовала, что он даже почувствовал легкое головокружение и вынужден был сесть.

– Племянница, – простонал он, – ты жестока! Сама же знаешь, что я ничего подобного не делал!

– Полно вам, дядюшка, упрямиться, – продолжала Амалия, смягчаясь. – Ну что тут такого? Поедете в Петербург, встретитесь с Зимородковым, передадите ему от меня записочку, выслушаете все, что он вам скажет… Потом поужинаете в хорошем ресторане… наверняка в меню будут такие лакомства, каких тут вы сто лет не увидите. Вечером можно в театр сходить или еще куда-нибудь… Ей-богу, не понимаю я вас!

Казимир вздохнул.

– Что мне лакомства? Я человек скромный, мне и разварного осетра хватит… с хреном… – проныл он. Затем глубоко вздохнул и, достав из кармана платок, вытер глаза. – Опять куда-то ехать… Мучение, честное слово! Может, твой юный поклонник вместо меня с Зимородковым встретится, а?

– Нет, – твердо ответила Амалия, – Антоша не может встречаться с Зимородковым. Вы знаете Сашу и все ему объясните, а Антоша – ведь посторонний человек.

– Никак не можешь ты без меня обойтись, как я погляжу, – проворчал Казимир. И тут его осенило. – А деньги ты мне дашь? А то я поиздержался, рестораны же денег стоят… И вагон мне нужен первого класса, для курящих!

– Дам, дам, на все дам, – ответила Амалия, чувствуя, что дядюшка уже смирился с необходимостью поездки. – Ну так что? Едете? Вот и хорошо! – Она обернулась к Федоту Федотычу и снова перешла на русский: – Простите, Федот Федотыч, семейные дела… Я вам сейчас текст напишу, отправьте, пожалуйста, телеграмму, и как можно быстрее. Дело действительно срочное… и очень важное!

Мишка, денщик полковника Раевского, шел по дощатому тротуару, неся за жабры здоровенную рыбу. Ему надо было перейти через улицу, но напротив, возле лавки портного Ферье, шившего только для мужчин, мелькнуло какое-то зеленое платье. Заинтересованно прищурившись, Мишка увидел прехорошенькую даму, за которой двигался долговязый веснушчатый юнец со свертком в руке, и если юнца Мишка видел впервые в жизни, то что-то подсказало ему: даму он видит отнюдь не в первый раз. Поэтому денщик изменил маршрут и переулками, ускоренным маршем добрался до дома купца Карякина.