Хочу потрогать тебя, дракон! - Ольга Коротаева

Царг сопротивлялся. Он боролся, защищался огнем, укрывался крыльями. Однако мои стальные когти раз за разом пронзали его плоть. Потоки магии сметали преграды. Красный дракон снова и снова падал на недостроенный замок, от которого вскоре не осталось камня на камне.

Горы вокруг уже блестели кляксами стали. Деревья пригнулись к земле. Мир напоминал мою разодранную жизнь. Жизнь без нее… Влади не желала ничьей смерти, шла на безумства, чтобы никто не пострадал. Хотела бы она, чтобы я стал братоубийцей?

Вовремя одумавшись, подхватил едва живого Царга и полетел к морю. Когда внизу заблестела отражающая облака гладь, разжал лапы. От жестокой мести боль не утихала. Все-таки смерть предателя не принесет облегчения. Не вернет хотори. Изнутри снова вырвался дикий рев, настолько громкий, что все птицы в округе повзлетали. В моей груди словно образовалась дыра, и ее ничем не заполнить.

От безысходности я начал поливать все в округе струей жидкой стали. Горы, деревья, берег, вода. Все покрывалось металлом, однако это не помогло мне изрыгнуть из себя невыносимое страдание. Боль от потери плавила меня изнутри. Как же справиться с ощущением утраты? Как одолеть беспомощность? Как смириться с пониманием, что у меня забрали Владиславу навсегда?

Истерзанный горем и безысходным отчаянием, я обернулся человеком и, устало покачиваясь, подошел к кромке воды. Море колыхалось. Оно лизало желтый песок, едва не доставало до носков моих сапог и снова убегало. Вскоре на берег вынесло безвольное тело Царга.

Жалкое зрелище. Будто обыкновенный человек, израненный и беспомощный, он переворачивался от каждой новой волны, не сумев с первого раза даже поднять дрожащие веки. Одежда свисала лоскутами. На одной ноге не было сапога. В некоторых местах раны уже начали заживать, однако еще были видны шрамы.

Я же ничего не чувствовал. Не появилось сострадания или желания подать руку. Меня не заботили многочисленные кровоподтеки и раны, из которых до сих пор сочилась темная багровая жидкость. Мне даже было все равно, выживет ли. Но такие гады не умирают.

Мое сердце будто не билось вовсе. Его вырвали. Оно растаяло вместе с хотори. Я поднял глаза на бескрайнее море, но не увидел его природной красоты. Солнце померкло. Голубые воды стали серыми. Даже звуки изменились, превратились в монотонные.

– Медальон, – мой голос прозвучал безжизненно, зазвенел металлом.

Царг засмеялся, вот только его смех больше напоминал бульканье. Он с трудом перевернулся на бок, сплюнул кровь и дерзко на меня посмотрел.

– Ты никогда ее не увидишь, – зло улыбнулся брат, показывая вымазанные алым зубы. – Способов больше нет. Я исследовал их все.

Хотелось верить, что он лжет. Пусть бы по незнанию ошибался, ликовал зазря, раньше времени чувствуя свою победу. Но нет. Даже тот амулет, с помощью которого Царг переместился в другой мир, являлся реликвией, едва ли не чудом света. И подобных ему не отыскать.

Но можно попытаться, и я буду делать это снова и снова. Не опущу рук до последнего вздоха, стану бороться до конца, искать любую зацепку и способ, как вернуть Владиславу в мои объятия.

Но Царг прав… Я ее никогда больше не увижу.

Посмотрев на распластавшегося на песке изнеможденного брата, не вымолвил ни слова. Реагировать на его бессмысленный выпад не было желания.

Я равнодушно наблюдал за его потугами подняться, стоял, будто статуя, и отчетливо понимал, что он победил. Брат уничтожил во мне то светлое, что появилось с приходом в этот мир Владиславы. Он легким движением руки вырвал сердце и оставил на его месте пустоту.

Ее больше нет…

– Зачем ты это сделал? – Казалось, вопрос задал не я, а кто-то другой через меня. Какая разница почему? Сделанного это не исправит. – Ты хотел трон виана, так получил бы его, оставив мне хотори.

– Нет, – прошипел он змеем. – С ней ты стал бы еще сильнее. Такой правильный и всегда сдержанный Алир! Мне каждый день ставили тебя в пример. Алир то, Алир се… Ежедневно отец хвалил тебя, несмотря на вашу ссору. Тебя! Хотя я был рядом и помогал во всем! Ни разу…

Он захлебнулся слюной и, откашлявшись, глянул исподлобья:

– Ни разу я не услышал от него доброго слова. Отец гордился лишь тобой. Был уверен, что ты единственный из драконов сможешь преодолеть тягу к абсолютной власти, сумеешь подчинить стихии… Но я-то знаю, чего ты добиваешься. Лицемер! Я не позволю стать равным Первому. Сталь? – Он зло рассмеялся. – Любовь крошит даже металл. Я рад, что ты страдаешь, Алир. Более того… я мог бы убить хотори, но решил, что тебе будет гораздо больнее знать, что она где-то далеко полюбит другого. А ты навеки останешься сломанным зверем!

Это оказалось последней каплей.

– Царг, – звоном разнесся мой голос по округе. Я поднял руки, призывая Землю, Огонь и Воду. – Именем виана рода Фаросов я нарекаю тебя изгнанником. Отныне ты не имеешь рода, не получишь земель, не сможешь обратиться драконом, лишаешься своей силы и власти, становишься низшим, бесправным, безвольным. Мое слово неопровержимо. Печать нерушима. Живи с клеймом на плече, пока не искупишь свою вину перед Владиславой, которая по крови является женой виана из рода Фаросов.

Стихия закружилась над моей головой и понеслась к Царгу, пронзив его насквозь. Он завопил от боли. И крик долго витал по округе, разливаясь эхом, даже когда я взмыл в небо и полетел в Фаросилиан, оставив брата там, на берегу моря, опустошенного, обессиленного, окровавленного.

К нему не появилось сострадания.

Я перевоплотился в человека прямо перед парадными дверями своего замка, с безразличием наблюдал, как двое слуг открывают их передо мной. Звучали голоса. Люди двигались. Мир будто не изменился.

Та же Эвана, которая низко кланялась при моем виде и без заминки выполняла любой приказ. Те же служанки, которые скрывались с глаз долой, едва завидев меня. Такой же каменный пол. Пылающий камин. Блестящая золотом Курракава. И эльф…

– Алир, что произошло?

– На тебе лица нет, – зашипела змея, едва я сел в глубокое кресло в гостиной.

– Как можно попасть в другой мир? – все тем же безжизненным голосом спросил я, чувствуя себя разбитым, будто не Царга, а меня недавно подвергали многочисленным ударам.

– Алир, ты с-себя хорошо чувс-ствуешь? – поднялась на мое колено питомица.

Я медленно перевел взгляд на Тилильера, опустившегося в соседнее кресло. Он словно понял. Или же просто был удивлен моим состоянием.

– Невозможно. Я как-то рассказывал про медальон, но он одноразовый и воздействие длится от силы пару часов. Ты попадаешь туда, и спустя определенный срок тебя выбросит обратно. И также нельзя переместить одну вещь или даже… человека в другое измерение – нужно создать якорь. А стоит его уничтожить, как человек, – на этом слове он сделал паузу и прищурился, – тут же вернется в начальную точку.

Тилильер жадно подался вперед.