Останний день - Андрей Александрович Васильев

определюсь точно, потому что голова болит ужасно сильно. И пить хочется.

— Травяной настой — София, не отрывая взгляда от дороги, протянула мне термос в чехле — Ольга, одна из дочерей Арвида, сегодня утром для вас сварила. При жизни она отлично разбиралась в травах. Выпейте, вам сразу станет легче. Только не сейчас, а уже в офисе. Может случиться так, что… Проще говоря, лучше, если в этот момент рядом с вами будет уборная. Желудок у всех разный, кто знает, как ваш среагирует на это зелье.

— Спасибо — жалобно пробормотал я — Это так любезно с ее стороны.

— Приехали — София остановила машину у входа в дворик, где находился архив — Дальше не поеду, если вы не против.

— Не против — повторил я ее последние слова — Конечно, не против. Ох!

В голове стучало, тело то в холод бросало, то в жар. А вдруг это не отходняк? Вдруг она меня укусила?

— Я подумаю — сказала София за секунду до того, как я захлопнул дверь.

— О чем?

— О вашем предложении — я впервые увидел на лице этой женщины улыбку — Вы обещали бросить всех своих подружек, если я скажу вам «да». А еще вы сказали мне, что видите во мне истинный идеал, ибо я неразговорчива, умна, загадочна и прекрасна. То есть самый настоящий клад. И вы, как Хранитель, обязаны все время быть рядом со мной, чтобы чьи-то волосатые и загребущие лапы…

— Все-все, я понял — взмолился я — София, хватит уже!

— Вы мне тоже нравитесь, Валерий — грудным голосом изрекла вурдалачка, глянув на меня из-под радикально-черных очков. Солнца сегодня не было, на небе царили тучи, но день есть день, было заметно, что вурдалачке достаточно дискомфортно — Настолько, что я могу попросить своего повелителя дать мне свободу и проводить все время с вами. И да — я могу подарить вам тот поцелуй, о котором вы молили нынче ночью.

Ее полные губы раздвинулись, и я увидел, как блеснули два длинных и острых клыка на верхней челюсти.

Надо было что-то сказать, но что именно — я не знал.

— Никогда не просите того, что вам не нужно, Хранитель кладов — уже своим обычным голосом произнесла эта женщина — Ведь может случиться так, что вам пойдут навстречу в ваших желаниях, вот только обратной дороги вам после не сыскать вовек.

Она перегнулась назад, захлопнула дверь и уехала, а я стоял и смотрел ей вслед.

— Красиво живешь, Швецов — вывел меня из ступора голос Розалии Наумовны — Вон на каких машинах на работу ездишь. А говорят, что мы мало получаем.

— Вы про это? — я показал пальцем в ту сторону, куда умчалась София — А, нет. Просто в содержанцы подался. Представьте себе, нашлась одна дама в годах, которой я глянулся. Сначала, конечно, сомнения одолевали, опять же природная робость на пару с принципами мешали, а потом вроде ничего, притерпелся. Ну, а как по-другому? Устал, знаете ли, копейки считать, вот, решил свою молодость монетизировать, пока возможность есть. Теперь чай на работу в термосе выдают по утрам, денежку на карманные расходы, и транспорт туда-обратно предоставляют.

— Дыхни — потребовала начальница, после брезгливо поморщилась, подбоченилась и спросила — Валера, что с тобой происходит? Такое ощущение что тебя подменили. Раньше ведь был славный мальчик, из недостатков за тобой водилось только то, что любил поспать на рабочем месте. Но это ладно, кто из нас без греха. А теперь что? Знакомства водишь невесть с кем, то и дело помятый на работу приходишь, теперь и вовсе не протрезвевший до конца приперся. Если что случилось — приди ко мне, поговори, может придумаем, как твоей беде помочь.

Ага, представляю себе эту сцену. «Розалия Наумовна, мне тут надо вурдалачку убить, чтобы у нее перстень, когда-то принадлежащий Джулии Тофане, забрать». Догадываюсь, что моя начальница знает про наш мир побольше, чем остальные сослуживицы, но все равно уверен в том, что после такой фразы она мне «скорую» вызовет. Из психиатрички.

— А это у тебя что? — Розалия Наумовна забрала у меня термос, свинтила крышку и понюхала его содержимое — Чай, говоришь? Ты совсем с ума сошел? Ты это пить собирался?

— Травяной отвар — пробормотал я, ощущая, что ноги меня не очень надежно держат на земной тверди — Способствует очищению организма.

— Тотальному! — рявкнула старушка, выливая мутно-коричневую жижу с резким запахом прямо на асфальт — Ох, Швецов, расстраиваешь ты меня чем дальше, тем больше! Это же копытень с добавлением наперстянки, ты после этой смеси сутки пластом лежать будешь. Гликозиды, пусть даже смягченные, это не шутка! Нет, похмелье у тебя как рукой снимет, это да. Вот только как бы не вместе с головой.

Надо же, какие у моей начальницы познания в травоведении и зельеварении, а? Впрочем, что тут странного? С такой двоюродной сестрой, как у нее, какие только премудрости не освоишь. Я даже не удивлюсь, если узнаю, что они обе когда-то успели поучиться в Хогвартсе. С них станется.

Но что у Розалии не отнять, так это понимание справедливости. Отнимая, она всегда что-то дает взамен, потому я почти сразу после того, как напился в туалете воды из-под крана и уселся в рабочее кресло получил от нее пару таблеток цитрамона, большую кружку чая с мятой и несколько горячих пирожков с мясом. От последних, было, попытался отказаться, но сочувствия не нашел, а после умял их с дорогой душой, так славно они пошли. Ну, а после того уснул, сам не заметив того, как это случилось.

Пробуждение, слава богу, не принесло неприятных моментов, голова прошла, и, что важно, вернулась способность более-менее конструктивно мыслить.

И вот на эту свежую голову все, что я услышал нынче ночью, показалось мне каким-то слишком надуманным. Нет, ну правда, есть во всей этой истории некая чрезмерная китчевость, чересчур надуманная кинематографичность. Любовь, яды, месть, все такое… Ночью в клубе, с его полумраком и глуховатым голосом Арвида мне в услышанное верилось, а сейчас, при свете дня и по здравому размышлению, вроде уже как бы и нет.

С другой стороны — зачем ему придумывать подобную историю, особенно если учесть, что все проверяется на раз-два? Мало того — если я соглашусь, то мы пойдем в гости к красавице Лианне для того, чтобы ее убить. Тут-то вообще ничего не подделаешь, верно?

Значит, его слова — правда. По крайней мере, основной костяк истории таков. Но костяк — это