Туринская плащаница - Клайв Принс

● За век до расправы над тамплиерами и за полтора столетия до появления Лирейской плащаницы представители этих же фамилий занимали ключевые посты в руководстве Четвёртого крестового похода, во время которого и исчез загадочный сидуан.

Возглавлял Четвёртый крестовый поход Бонифаций, маркиз Монферратский, род которого был тесно связан с домом герцогов Савойских благодаря частым перекрёстным династическим бракам. Со временем титул маркизов Монферратских вошёл в титулатуру герцогов Савойских и стал одним из их второстепенных титулов, наряду с титулом сеньоров Мон-Сен-Жан. Одним из ближайших союзников Бонифация был Отто де ля Роше, предок супруга Маргарет де Шарне.

Очевидно, здесь необходимо действовать осторожно, ибо во времена Жоффруа де Шарне практически у всех без исключения французских аристократов имелись предки, принимавшие участие в Четвёртом крестовом походе. Но, как отмечает Каррер-Бриггс, «род де Шарне и герцоги Савойские, владевшие в XIV и XV вв. аутентичной[65]Плащаницей, были не только в родстве друг с другом, но, более того, имели трёх или даже четырёх общих предков (как по мужской, так и по женской линии), которые владели реликвией с 1204 г. Таким образом, позволительно спросить: не возникло ли ещё в ту пору нечто вроде мафии с целью получения реликвии путём обмана?».

Это навело Каррер-Бриггса на мысль о следующей гипотетической реконструкции развития событий: группа фамилий, составлявших пресловутую «Плащаничную мафию», считавших, что они имеют некие права на реликвию и знавших, что она находилась в числе сокровищ, хранившихся в Константинополе, вознамерилась похитить её и увезти в Западную Европу, где они предполагали в тайне хранить её. В последующие семьдесят лет реликвия передавалась от одной семьи к другой, включая и те фамилии, которые либо сами был тамплиерами, либо активно симпатизировали им. В этих фамилиях она стала объектом особого почитания. Её сумел вывезти из сокровищницы тамплиеров в Париже уже знакомый нам Жерар де Вильер, которого предупредили о предстоящих арестах его родственники в Бургундии, и спустя какое-то время, уже после расправы над орденом, реликвия попала к Жоффруа де Шарне и его вдове, Жанне де Верги, которая распорядилась выставить её для публичного поклонения. После этой демонстрации святыни народу реликвия продолжала храниться «в семье», после того как последняя из де Шарне, Маргарет, вышла замуж за Гумберта де ля Роше-Вильесекселя и спустя некоторое время передала Плащаницу герцогам Савойским.

Эти связи говорят о многом, но сложности всё же остаются. Во-первых, данные радиоуглеродной датировки и исторические свидетельства, рассмотренные нами в главе 2, показывают, что во время Четвёртого крестового похода (1204 г.) Плащаницы ещё не существовало. Во-вторых, это означает, что крестовый поход был организован в первую очередь с целью захвата Плащаницы. А это крайне маловероятно, поскольку крестоносцы напали на Константинополь и захватили его лишь после целого ряда странных и непредсказуемых событий. Так, крестоносцы, в обмен на поддержку их похода в Святую землю, согласились помочь сыну свергнутого византийского императора Исаака II Ангела вернуться на константинопольский престол. Это, по утверждению Каррер-Бриггса, последовало за тем, как один из лидеров крестоносцев, Балдуин, граф Фландрский, был провозглашён новым императором и объявил, что Плащаницу захватил Бонифаций Монферратский. Каррер-Бриггс пишет, что Плащаница попала в Западную Европу благодаря усилиям вдовы Бонифация – Марии-Маргариты Венгерской.

Разумеется, в действиях крестоносцев присутствовал и целый ряд скрытых мотивов, но захвата Плащаницы среди них не было. Крестоносцы рассчитывали, что в благодарность за поддержку в возврате власти в империи новый византийский василевс вернёт Восточную Православную церковь под власть римского престола, избавив тем самым Христианскую церковь от величайшего в её истории раскола. Но когда он был убит, единственным реальным путём достижения этой цели было провозглашение византийским императором кого-нибудь из западноевропейских аристократов-крестоносцев. Это имело реальный смысл и было чисто политической акцией.

Ни у одного из родов, входивших в «Плащаничную мафию», не было никаких оснований даже помыслить о том, что они могут претендовать на Плащаницу. Предположение Каррер-Бриггса о том, что эти аристократы якобы были до такой степени воодушевлены романами о Граале, что отправились в поход на свой страх и риск, мягко говоря, звучит неубедительно. Проблема заключается в следующем: если эти роды много десятилетий хранили Плащаницу в полнейшем секрете, почему они – без всяких видимых причин – решили выставить её на публичное обозрение? Видимо, они руководствовались какими-то другими мотивами, куда более глубоко скрытыми и, можно сказать, загадочными.

Две книги – «Храм и ложа» Майкла Бейджента и Ричарда Ли, изданная в 1989 г., и «Рождённый в крови» Джона Робинсона (1990 г.) – убедительно (по крайней мере, на наш взгляд) показали, что тамплиеры сумели пережить официальный роспуск их ордена и что они и в наши дни существуют и функционируют в некоторых странах. Обе эти книги утверждают, что именно тамплиеры стояли у истоков современного масонства. Помимо этого, можно считать доказанным фактом, что после расправы над орденом многие тамплиеры, находившиеся в роковые дни за пределами Франции, просто принесли присягу на верность другим орденам. Некоторые из этих орденов, в частности португальский орден рыцарей Христа, были специально созданы в качестве прибежища для гонимых тамплиеров, а другие, такие, как тевтонский орден в Германии, уже существовали и приняли репрессированных тамплиеров, что называется, с распростёртыми объятиями. Если Плащаница, как утверждают некоторые, действительно была святыней тамплиеров, почему же они не позаботились о том, чтобы передать эту реликвию в один из орденов, вместо того чтобы вверить её попечению Жоффруа де Шарне?

Генеалогические связи, выявленные Каррер-Бриггсом, свидетельствуют о том, что «Плащаничная мафия», видимо, располагала некой реликвией, но до появления Лирейской Плащаницы это вряд ли была именно плащаница. Однако, если принять во внимание другие, куда более противоречивые свидетельства, начинает вырисовываться весьма сложная и, так сказать, провокационная картина. Мы вновь имеем дело с доказательствами существования некоего тайного общества, действовавшего задолго до Четвёртого крестового похода и спустя много десятилетий после появления Лирейской Плащаницы.

Чем бы ни стали тамплиеры в конце существования их ордена, его возникновение явно скрыто под покровом тайны. Официальная история основания ордена, которую без всякого критического анализа признают историки, являет собой пример бессмыслицы, так что более серьёзные исследователи считают, что это – не более чем прикрытие для их истинной деятельности.

Официальная версия[66]гласит, что в 1118 г., после освобождения Иерусалима крестоносцами в ходе Первого крестового похода девять[67]французских рыцарей во главе с Гуго де Пайеном и Готфридом де Сен-Омером странствовали по Святой земле, решив посвятить себя охране паломников на пути в Святой город. На протяжении нескольких лет число рыцарей оставалось неизменным и в их ряды не было принято ни одного нового члена. Так продолжалось вплоть до их триумфального возвращения в Европу в 1127 г. Вскоре после этого на соборе в Труа орден обрёл официальный статус, а Гуго де Пайен стал его первым великим магистром. Кроме того, орден получил собственный устав[68], написанный, что весьма важно, св. Бернаром Клервоским. С этого момента началось невиданно быстрое расширение ордена, в результате чего тамплиеры очень скоро стали одной из самых богатых и могущественных сил эпохи Средневековья.