Палитра его пороков - Анна Веммер

Конечно, за это “лишнее” придется платить. Не сейчас, завтра, я сама на это согласилась, и не просто согласилась, а сделала первый шаг. Если думать об этом, можно свихнуться. Поэтому я просто сижу и наслаждаюсь тишиной. Хотя она и неполная: со второго этажа доносятся звуки фортепиано. Я так и не поговорила с Серебровым о возмущении Кости. Не до того оказалось, да и все еще злюсь на его выходки. Потерпит, не маленький. Эля сегодня в ударе: они с Мариной играют незамысловатую песенку. Я даже начинаю засыпать под нее, но возвращаюсь в реальность, едва все стихает. Нехотя поднимаюсь: Элю надо накормить обедом. А пока она ест, мы с Мариной посидим в гостиной с чашечкой кофе.

— Ну что? Есть у нее склонность к музыке? — спрашиваю я.

Марина пожимает плечами.

— Да кто же ее знает. Ребенок творческий, но феноменального слуха я не вижу. Ей нравится делать что-то в компании, нравится забота. Думаю, она с одинаковым удовольствием может петь, танцевать и рисовать. Отдай ее куда-нибудь.

Голова еще гудит после похода по магазинам, поэтому я не соображаю, что ляпаю:

— Да, как только вернемся домой, поищу недорогие кружки.

Марина снова смотрит с подозрением.

— Ты что, заранее уверена, что расстанешься со своим Сергеем?

Хочется обругать себя всеми словами. Я так хочу сохранить в тайне подоплеку наших отношений! И сама даю подруге поводы для новых вопросов.

— Брось, Марин, — наконец придумываю, что сказать, — он только что развелся, зачем ему серьезные отношения с матерью-одиночкой? Это мимолетное увлечение собственной сотрудницей. Никто из нас не воспринимает его всерьез.

Марина хмыкает, а я старательно делаю небрежный вид.

— И все? — спрашивает она.

— И все, — твердо отвечаю я. — Я ответственна за Элю. И не могу придумывать имена общим детям, едва встретив мужчину. Будь что будет.

— Ладно, шут с вами, но знаешь…

Мы подскакиваем от грохота на лестнице. Обернувшись, я вижу Костю. Очевидно, костыль соскользнул со ступеньки, и парень потерял равновесие. Забыв о том, что еще недавно я на него злилась, срываюсь с места, чтобы помочь, а Марина говорит:

— Да ладно, Жень, он же не беспомощный, в конце-то концов, здоровый мужик, сам встанет.

Я качаю головой. Марина сильно обижена за неласковый прием Сереброва-младшего. Но не помочь ему я не могу. Вернее, не попытаться, потому что едва я приближаюсь, Костя нервно отмахивается и рычит сквозь зубы

. — Отстань от меня!

Что ж, Марина права. Надо хоть иногда слушать старшую подругу. Меня, если честно, немного пугает взгляд Кости. Они оба, два брата, две загадки, слишком сложные, чтобы предсказывать их реакции и действия. Мне кажется, с Сергеем я словно ступаю по тонкому льду, не зная, после какого из шагов раздастся пугающий треск. А Костя… он ненавидит жалость к себе, но других чувств и вовсе не принимает. Я не знаю, как им помочь. И я действительно в этом доме лишь временное явление.

Я готовлюсь морально к встрече с Сергеем, но он приходит слишком поздно. Пропускает и ужин, и восьмичасовую встречу у стены. Я со странной тоской думаю, уж не на свидании ли он. Вряд ли такой, как Серебров, остается надолго один. Подобные мысли не должны приходить, однако отделаться от них невозможно. А мучительное ожидание добавляет беспокойства.

Раз за разом я спрашиваю себя, почему мне так страшно перед ночью с ним. Мы уже занимались любовью, а до этого делали вещи, о которых я даже в романах не читала. И никогда Сергей не забывал о моем удовольствии. Скорее наоборот, сам оставался ни с чем, в то время как я с удивлением узнавала границы эмоций, которые способна испытывать.

Я нравлюсь ему, иначе он бы не делал все это. Я получаю удовольствие даже просто находясь рядом. У меня есть все, что нужно для счастливой и беззаботной жизни, но мне обязательно нужно придумать проблемы!

К вечеру, назначенному мной же, готовлюсь обстоятельно. С утра устраиваю с Элей активные игры в мяч, в обед они с Мариной занимаются, а затем запускают в пруду кораблики, после мы идем к Аниным детям, и сразу после ужина Элька отрубается, довольная насыщенным днем.

А я размышляю, что надеть. Останавливаюсь на платье-рубашке, помня о страсти Сереброва к подобным вещам. Мне хочется ему понравиться, хочется увидеть в потемневших глазах если не восхищение, то хотя бы желание. Даже смеюсь: никогда еще не собиралась на работу так тщательно. Не укладывала волосы и не красила ресницы.

Я готова. Внешне. Внутренне все еще в смятении, рука дрожит, застегивая браслет.

Когда спускаюсь вниз, Сергея нет. Сначала кажется, из-за нервов я не смогу взять в руки кисть. Сижу на диване, рассматриваю ногти и размышляю, не найти ли мастера по маникюру. Эта мысль изрядно пугает. Обычно я обрезаю ногти под корень, чтобы не мешались во время рисования, но сейчас вдруг хочется изящный френч. И на вечере это будет уместно, если не сказать обязательно.

Я меняюсь. Неуловимо, медленно, подчас сама не замечая, но меняюсь. И если бы десять месяцев назад кто-то рассказал, по чьей воле происходят эти изменения, рассмеялась бы ему в лицо.

Ждать быстро надоедает. Беру кисть и начинаю прорабатывать башенку на стене, поддавшись порыву дорисовываю стайку птичек, порхающих над крышей. Когда дорисовываю последний птичий силуэт, вдруг чувствую, как на плечо ложится рука. Серебров разворачивает меня к себе, но я сопротивляюсь и умоляю:

— Птичка-а-а! Надо докрасить!

— Ты же не собираешься прятаться от меня за работой?

— Нет, но я должна докрасить птичку, раз начала. Пять минут!

Краем глаза вижу, как мужчина проходит к дивану и наливает в чашку кофе из термокофейника, который я зачем-то принесла из кухни.

— Где дите? — спрашивает Сергей.

— Спит, умаялась.

— А Рита?

— Поехала на какую-то встречу.

— Рому взяла?

— Да, поэтому мне было велено или не выходить, или звонить какому-то Артему.

— Значит, мы почти одни?

В его голосе будто слышится некий вызов. “Что на это скажешь?”, - так и просится фраза. Но я пожимаю плечами:

— Да, значит так.

— Долго тебе там с этой птичкой? Я соскучился.

Сердце пропускает удар, а потом с силой бьется в грудную клетку. В двух словах целый океан эмоций и сомнений. Закрашиваю последний участок и откладываю кисть. Даже не испачкала платье.

— Ну? Ты все? Иди ко мне. Я сажусь на диван, чувствую слабый запах парфюма и думаю, что, пожалуй, тоже немного соскучилась.

— Расскажи, что ты делала сегодня. Думала обо мне? — М-м-м, — я делаю вид, что вспоминаю, — кажется нет.

В это время подушечками пальцев он мягко выводит узоры на моем бедре. И эта нехитрая ласка уже уносит меня куда-то далеко, отключает мозг напрочь. Поэтому я даже не понимаю, о чем меня Сергей спрашивает.