Лорд-пират - Сабрина Джеффрис

– Но ведь еще не конец, разве не так?

С приглушенным стоном Гидеон вырвал руку и повернулся к назойливой мисс:

– В том-то и дело, что конец! Неужели вы не видите, черт возьми?! Все пропало, все! Не осталось даже дощечки!

– Но ведь можно возродить деревню. Построить новые дома, надежнее прежних.

– Возродить? Построить? Известно ли вам, сколько времени мы строили эти хижины? Валили деревья, распиливали на доски, собирали и сушили тростник для крыш? Несколько месяцев!

– Сейчас дело пойдет быстрее, ведь вы будете не одни. Мы поможем.

– Вы поможете? Вы, те, кто откровенно нас ненавидит? Перед самым пожаром вы грозили полностью отказаться от ответственности за колонию, если не получите права поступать по собственному усмотрению. Жизнь повернулась так, что угрозы оказались пустыми. Все развалилось само собой. Думаю, ваши подопечные сейчас хихикают, радуясь беде ненавистных пиратов.

Слова больно хлестнули. Словно пощечина. Что и говорить, у капитана были основания так думать, и все же...

– Неправда. Ведь мы всеми силами помогали бороться с огнем. – В голосе Сары звучало возмущение.

– Ну да, помогали, – скрепя сердце ответил Гидеон. – Но это вовсе не значит, что будете помогать в восстановлении и строительстве. С какой стати? Единственная награда, которая вас ожидает, – это преступники в качестве мужей.

Сара поморщилась: слова, несомненно, служили саркастическим отзвуком ее собственных сентенций. Она вовсе не стыдилась того, что говорила раньше. И тем не менее больно было слышать свои мысли сейчас, в трагических обстоятельствах, когда люди только что потеряли все, что так дорого их сердцу.

– Но ситуация меняется, – пробормотала Сара, словно оправдываясь. – Мне... нам вовсе не хочется видеть вас бездомными. А потому уверена: все согласятся забыть обиды и разногласия и помочь привести остров в порядок.

Гидеон прислонился спиной к поручню.

– Неужели? Какая щедрость, какое благородство!

Сара вспыхнула, но сдержалась и не ответила на выпад. Ведь он только этого и добивался: заставить ее уйти, чтобы снова впасть в отчаяние.

– Я действительно хочу помочь восстановить Атлантис, – сказала Сара и, помолчав, добавила: – Конечно, в том случае, если вы сами готовы бороться за остров, чтобы не дать ему погибнуть.

В глазах капитана вспыхнуло раздражение.

– Вы самая упрямая, самая настырная из всех несносных дочерей Евы! – Он отошел от поручня и до боли сжал плечи неугомонной мисс. – Неужели вы никогда не уйметесь?

– Нет. Во мне течет реформаторская кровь. Пока не добьюсь поставленной цели, не успокоюсь.

Гидеон одарил Сару ледяным взглядом:

– Со мной лучше не ступать на эту дорожку. Уж к чему, к чему, а к реформам я не имею ни малейшей склонности.

Но в следующее мгновение гнев капитана улетучился, уступив место иной силе – темной, пугающей, неумолимо порочной. Руки, которые до сих пор с силой сжимали плечи, поползли вверх и остановились на шее, нащупав бешено бьющуюся жилку. Голос зазвучал странно, будто доносился издалека.

– Наверное, сейчас самое время заставить вас осознать эту простую истину.

Одна рука поднялась еще выше, на затылок, и Сара в ужасе уперлась руками в широкую грудь.

– Что вы делаете?

– Вы упорно пытаетесь изменить меня. – Глаза блеснули в лунном свете. – И бороться с этим можно лишь одним способом: соблазнением и растлением.

Одной рукой он все еще продолжал удерживать ее голову, а второй крепко обнял за талию и прижал к себе. В груди Сары страх сменился тревогой, потом волнением и, наконец, трепетным предвкушением.

– И что же позволяет вам думать, что меня можно соблазнить и растлить?

Он наклонился и внезапно оказался так близко, что губы его почти касались ее губ, а дыхание смешивалось с ее дыханием.

– Растлить можно каждого, Сара. Даже вас.

В следующее мгновение Гидеон запечатлел на ее губах поцелуй. Требовательный и дерзкий. Подчинил ее себе полностью, поскольку был готов идти до конца.

Порочный поцелуй требовал немедленного и столь же порочного ответа. И Сара ответила. Обвила руками сильную шею Гидеона и вернула поцелуй с постыдной готовностью, распластавшись на манящей обнаженной груди, летя к собственному проклятию.

Его руки скользили по ее телу и наконец остановились выше талии. Язык продолжал затейливо играть с ее языком, а большие пальцы, презрев слабую защиту в виде простого канифасового платья, принялись ласкать истомившиеся в ожидании соски.

Сара застонала и еще крепче обвила руками его шею. Поцелуй мгновенно изменился, став яростным и почти безжалостным.

Внезапно в одном из люков послышался шум. Они отпрянули друг от друга, тяжело дыша, словно лошади в конце долгой утомительной скачки. Сара густо покраснела и оглянулась. К счастью, палуба оставалась пустой. Девушка снова повернулась к Гидеону и встретила его жадный, исполненный вожделения взгляд.

– Пойдем ко мне в каюту. Пожалуйста, сейчас же. Останься со мной до утра.

Сара хотела возразить, но в этот момент увидела лицо Гидеона и поняла, что, помимо вожделения, им движет еще не осознанная необходимость постоянно видеть ее рядом.

Сомнения не утаились от внимательного взгляда, и губы тут же сомкнулись в иронической полуулыбке.

– Нет, благовоспитанная леди Сара ни за что не согласится.

В короткой реплике сквозили и уязвленная гордость, и гнев.

Капитан Хорн повернулся, собираясь уйти, но в этот момент услышал:

– Ошибаетесь.

Он мгновенно обернулся, пытаясь разгадать главное. Испытующий взгляд заставил задуматься.

– Я... то есть...

– Взять слова обратно я не позволю, особенно сегодня.

После этого уже нельзя было ни протестовать, ни жаловаться. Гидеон схватил Сару в охапку. Лунный свет озарял сияющее любовным вдохновением лицо. Пока Сара удивленно-испуганно разглядывала новый, почти незнакомый образ, пыталась остановить стремительный бег сердца, капитан перенес ее через палубу под квартердек, туда, где за кают-компанией находилась его каюта.

Через несколько секунд, увидев приоткрытую дверь, Сара покраснела. Боже, неужели она обезумела? Позволить пирату нести ее на руках в свою каюту, в свою постель! Право, это уж слишком!

Впрочем... да, действительно, пират... но вот только целуется он словно бог и будит неведомые чувства, новые, незнакомые ощущения. Нет, она не сошла с ума, просто устала от борьбы с собой, устала втайне мечтать о прикосновениях и ласках, устала сопротивляться собственным желаниям.

Гидеон ногой открыл дверь, вошел и захлопнул ее за собой. Щеколда упала с громким, устрашающим стуком. Сара смущенно оглянулась: ей довелось побывать здесь лишь дважды. Возле кровати горела лампа; от движения воздуха она моргнула, но вскоре пламя восстановилось и продолжало озарять комнату теплым ровным светом; он лишь слегка подрагивал в такт волнам. Лампа бросала золотистые блики на алое покрывало, лиловые подушки. Эта постель, должно быть, повидала не одну сотню женщин.