К решающим битвам - Арсен Мартиросян

Нельзя не признать и того, что не будь он евреем, а упрямым русским мужиком, то, вполне возможно, ему многое простили бы. В крайнем случае, просто не вспоминали бы о нем. И уж, конечно, не стали бы многие из «храбрых и заслуженных генералов» вспоминать о Мехлисе с ужасом. Однако, к сожалению, даже в послевоенных мемуарах едва скрываемый антисемитизм у некоторой части нашего генералитета военной поры никуда не деть. Помимо всего этого, на свою беду Мехлис был ещё и главным комиссаром Красной Армии. А, надо честно сказать, комиссаров в армии терпеть не могли. Примерно за год до войны, полагая, что после осуществленной чистки новому поколению генералов можно доверять, Сталин в очередной раз ликвидировал институт комиссаров, введенный ещё после разгрома заговора Тухачевского. Однако уже в июле 1941 года, видя, что нагло творят генералы, как они губят армию и страну, Сталин вынужден был восстановить этот институт, потому как в тот период за командованием действительно остро нужен был пригляд. И одного Особого отдела было мало. Это жестокая правда войны, которую надо априори признать.

Это к тому, что, не стремясь сделать из Льва Захаровича некое подобие херувима или ангелочка с крылышками, не могу в то же время согласиться, что на него незаслуженно вешают всех «собак», в том числе и за катастрофу Крымского фронта. Причем представляют дело так, что именно он, Лев Захарович Мехлис, оказывается главным виноватым в этой катастрофе. Это, как говорится, общий фон, который необходимо знать, прежде чем приступим к попытке понимания, что в истории с Крымским фронтом к чему. А для этого нам придется вкратце пробежаться по основным её вехам. Мехлис прибыл на Крымский фронт (до 28 января 1942 г. — Кавказский фронт) 20 января. Накануне его прибытия на этот фронт в статусе полномочного представителя Ставки Верховного Главнокомандования войска фронта успешно осуществили Керченско-Феодосийскую десантную операцию (25.12.41–02.01.42) и захватили важный плацдарм. В связи с этим командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов получил указание Ставки ВГК всемерно ускорить сосредоточение войск, для чего было разрешено перебросить дополнительные силы (47-ю армию) и не позднее 12 января перейти в общее наступление при поддержке Черноморского флота. Наступление сорвалось. Обычно этот срыв описывают так, что-де советское командование недооценило силу и возможности противника. Кстати говоря, эта безумно неадекватная реалиям войны формулировочка Жукова фигурирует при описании практически каждой сорвавшейся операции. Поневоле тут вспомнишь известную присказку о том, что же мешало танцору… На самом же деле наступление сорвалось из-за отсутствия продуманного плана, а также четкого материально-технического и боевого обеспечения десантированных в Крыму войск. Что прежде всего выразилось в нехватке транспортных судов для переброски живой силы с «большой земли», артиллерии, специальных частей. А с обеспечением войск боеприпасами и горючим дело обстояло вообще катастрофически. Нет никаких оснований не верить только что приведенным выводам бывшего командующего участвовавшей в этой операции 44-й армии генерал-майора А. Н. Первушина. Далее вмешались погодные условия — наступившая оттепель привела в полную негодность полевые аэродромы. Сказался и любимейший бардак нашего генералитета той поры — отсутствие нормальной связи, средств противовоздушной обороны. Все это привело к тому, что после овладения немцами Феодосией командующий фронтом генерал Козлов принял решение на отвод войск на Ак-Монайские позиции — оборонительный рубеж примерно в 80 км от Керчи. Вот в такой ситуации на фронт прибыл Мехлис. Его направили для укрепления руководства фронтом. Как отмечают многие исследователи, здесь он впервые получил едва ли не высшую степень самостоятельности как представитель Ставки.

Через два дня после прибытия Мехлис отправил Сталину телеграмму следующего содержания:

Обычно эту телеграмму характеризуют так — самонадеянному Мехлису «хватило» двух дней, чтобы составить представление о положении дел на фронте. А причем тут самонадеянность Мехлиса?! Даже если то, что он написал Сталину, соответствовало реальному положению хотя бы на один процент — специально уменьшаю в сто раз, — то все равно его вывод объективный и тревожный. Командование фронта не выполняет своих обязанностей. В действительности же Мехлис был прав на все сто процентов. Потому как основные положения этой телеграммы были зафиксированы в приказе войскам фронта № 12 от 23 января 1942 г. Приказ был подписан самим Козловым, членом Военного совета фронта Ф. А. Шаманиным и Мехлисом. То есть, если по простому-то, Козлов собственноручно подтвердил, что все это подлинная правда.

Почему Мехлис был полностью прав?! Да потому, что командование фронтом находилось в… Тбилиси. И оттуда, сидя в тёплых кабинетах штаба округа, руководило боевыми действиями! Из тысячекилометрового далека! Но разве так можно руководить боевыми действиями целого фронта? Если командующий не видит и не знает, что конкретно происходит на фронте, где противник, каково состояние наших войск, как строится оборона на местности и т. д. и т. п., то, извините, это уже не командование фронтом, а просто бардак, чреватый самыми негативными последствиями. Мехлис же быстро разобрался, в чем дело. И немедленно поставил перед Ставкой вопрос о выделении фронта из Кавказского в самостоятельный Крымский. Более того, поставил вопрос о переносе управления войсками Крымского фронта на Керченский полуостров. Одновременно Мехлис немедленно затребовал пополнение в живой силе (три стрелковые дивизии), стал требовать срочного наведения порядка в артиллерии, ПВО, в тыловом обеспечении. В приказе № 12 от 23 января 1942 г. так и говорилось:

К этому следует добавить, что Мехлис особо тщательно проверил состояние ВВС и артиллерии фронта, от которых в решающей степени зависела его боеспособность. Оказалось, что из-за плохого материально-технического обеспечения на Керченском полуострове скопилось 110 неисправных самолетов, вследствие чего в день производилось менее одного самолетовылета. Боеготовность артиллерии оказалась на низком уровне. Лев Захарович не поленился и проверил состояние войсковой разведки — оказалось, что и она поставлена плохо. А за это отвечают командиры всех уровней, начиная с командующего фронтом. Ибо если разведка работает плохо, то последствия этого всегда катастрофические.