Эдуард III - Александр Дюма

Граф д’Э и де Гинь тоже находился в плену в Англии; но он был столь очаровательным кавалером, что был принят повсюду: у короля и королевы, у баронов, дам и девиц Англии.

Между двумя королями было заключено перемирие; король Шотландии был пленен, но это не мешало сэру Дугласу, отважному шотландскому рыцарю, и шотландцам, что укрывались в лесах Джедура, вести войну с англичанами всюду, где только сталкивались с ними, и не обращать никакого внимания на договоренности короля Франции и короля Англии.

С другой стороны, и те, кто находился в Гаскони, Пуату, Сентонже, казалось, даже не слышали о перемирии. Они хитростью или силой, ночью или днем отбивали друг у друга города-крепости и замки; воинские удачи выпадали то англичанам, то французам.

Все эти схватки, грабежи, мелкие бои породили разновидность бандитов, которые, встав во главе небольших отрядов, опустошали страну и добывали себе этим ремеслом славную добычу. Среди командиров этих разбойников встречались обладатели пятидесяти-шестидесяти тысяч экю, что тогда было настоящим состоянием.

У командиров были планы осад и сражений, исполненные наивной простоты.

Издали они день-другой наблюдали за добрым замком или славным городом; потом бандиты, сходясь в шайки по двадцать-тридцать человек, в любое время дня, но всегда тайными путями, подбирались к городу или замку и проникали в них. Обычно они врывались на рассвете и поджигали один-два дома. Горожане, судя по такому началу, думали, что имеют дело, по крайней мере, с тысячью латников, и разбегались кто куда, оставляя свои дома, сундуки и драгоценности этим ворам, и те, захватив награбленное, спокойно убирались восвояси.

Именно так бандиты действовали в Дурнаке и во многих других местах.

Среди этих бандитов было двое, чьим биографиям должно найтись место в этой хронике.

Первого звали Бэкон. Происходил он из Лангедока и был человеком хитрым, ловким, честолюбивым. Он облюбовал в Лимузене замок Бонбурн и отправился туда с тремя десятками бандитов; вскарабкавшись на крепостную стену, он захватил замок, перебил всех его обитателей, кроме сеньора, которого стал держать в плену в его же собственном владении и в итоге заставил заплатить выкуп в двадцать четыре тысячи экю, каковые тот отдал наличными, ибо мессир Бэкон не был дворянином и не поверил бы сеньору на слово.

Но и это еще не все.

Сверх этой сделки, Бэкон оставил за собой замок, усилил его людьми, и, запасшись оружием и продовольствием, стал грабить окрестности.

Когда король Франции узнал о «подвигах» бандита, он, вместо того чтобы арестовать Бэкона и повесить, призвал его к себе, за двадцать тысяч экю купил у него замок, назначил своим телохранителем и держал в большом фаворе.

Это доказывает, что уже в те времена добродетель в конце концов всегда вознаграждалась…

Второй был, наверное, малым более лихим и хитрым, но менее честолюбивым: по крайней мере, он не рвался к придворным почестям, как Бэкон.

Звали его Крокар; сначала он был бедным и долго служил пажом у сеньора Эйле, в Голландии.

Когда он стал взрослым, он покинул сеньора, пробрался в Бретань и поступил в солдаты. Все сложилось так удачно, что, когда в одной стычке его командир был убит, боевые товарищи избрали Крокара капитаном вместо погибшего.

Именно этого и добивался Крокар.

С тех пор он, благодаря захвату пленных и выкупам за них, награбил столько, что оказался обладателем шестидесяти тысяч экю, не считая лошадей (их у него было немало, ибо в своих конюшнях он держал два-три десятка добрых боевых коней).

Спустя два года он был отобран для участия в битве Тридцати, сражался на стороне англичан и оказался лучшим воином.

Король Франции, узнав об этом, пожелал призвать его к себе; но, понимая, что ему необходимо сделать более заманчивые, чем Бэкону, предложения, посулил Крокару звание рыцаря, богатую невесту и две тысячи ливров годового дохода, если тот захочет снова стать французом.

Но Крокар не был честолюбцем; подобно Цезарю, он предпочитал быть первым в деревне, чем вторым в Риме. Крокар отказался.

Должно быть, этот отказ принес ему несчастье, ибо через некоторое время, объезжая молодого коня, купленного за триста экю, Крокар чрезмерно его разгорячил; конь понес, всадник с лошадью упали в яму, где и погибли.

«Я не знаю, — пишет Фруассар, — кому пошло его добро, не знаю, кто завладел его душой, но мне известно, что именно так Крокар кончил свои дни».

Теперь вернемся в город Кале, осада и окончательное взятие которого должны стать последним эпизодом этой книги.

В то время, то есть в конце 1349 года, жил в городе Сент-Омер храбрый рыцарь мессир Жоффруа де Шарни.

Присланный туда королем Франции, назначивший рыцаря стражем своих границ, он правил в этих краях словно король.

Поэтому он был больше всех взбешен взятием Кале и постоянно раздумывал, изыскивая в своем воображении способы, какими мог бы отбить этот город.

Сделать это силой было невозможно.

Сделать это хитростью было невероятно.

Оставалось предательство.

Этот способ имел больше шансов на успех, ибо метр Эмери де Пави, кому доверили город, был ломбардец, а ломбардцы были падки на деньги.

И Жоффруа де Шарни решил попытать счастья.

Приняв решение, французский капитан не смыкал глаз до тех пор, пока не воплотил его в жизнь.

Сам он в город не пошел, но тайком послал к Эмери де Пави посредников, ибо перемирие соблюдалось и жители Кале могли приходить в Сент-Омер, а жители Сент-Омера — в Кале, чтобы покупать продукты и продавать свои товары.

Наконец посланцы Жоффруа де Шарни, которых он ждал с большим нетерпением, вернулись. Выражение их лиц явно предвещало хорошие новости.

— Ну и каков ответ? — спросил капитан.

— Превосходный, мессир.

— Значит, этот Эмери де Пави…

— …полное ничтожество, но о нем мы не должны сейчас говорить слишком дурно, ибо он нам пригодится.

— Значит, он согласен?

— На все согласен!

— И каковы его условия?

— Они не чрезмерны.

— Сколько он хочет?

— Двадцать тысяч экю, и он выдаст замок.

— Отлично, — сказал Жоффруа де Шарни. — Сегодня же вечером вы отправитесь в Париж, сообщите эту добрую весть королю Филиппу VI и попросите у него нужные нам двадцать тысяч экю.

В тот же вечер гонцы Жоффруа де Шарни выехали из Сент-Омера, а примерно в тот же час замок Кале покинул какой-то человек и сел на корабль, отплывающий в Англию.

Это был Эмери де Пави.

Он приплыл в Дувр, доехал до Лондона и был допущен к королю Англии.