Иной мир. Часть 4 - Никита Шарипов

— Пытаюсь сварить суп по особому рецепту Орха, но никак не получается. Старый берсерк либо обманул меня, не назвав какой-то из ингредиентов, либо прав, без вложенной души никак. Тебе известно такое определение, как вкладывание души в творения, Никита?

Наконец-то придумав, что использовать в роли стула, я кивнул и ответил:

— Да, известно, но я ни разу не видел её, эту душу, и вообще сомневаюсь, существует ли она. Привык доверять здравому смыслу, а он упрям и говорит, что если душа нематериальна, то её нет.

Стулом для меня стал позаимствованный из кустов гниловатый чурбачок. Притащив его, уселся рядом с медведем.

— Сейчас ты мне солгал, Никита. — Угрх снова зачерпнул в ложку супа и протянул мне. — Оценишь?

Ложка крупновата, по объёму почти равна поварёшке, за раз не выхлебаешь, да и горячо, остудить не мешает. Пока остывает, спрошу:

— Почему ты решил, что я солгал?

— Потому что в твоих словах насчёт души не было слышно уверенности. Не нужно быть Урхарером и читать мысли, чтобы понимать такие простые вещи. Ты солгал, я утверждаю это. Ты не знаешь, есть душа или нет. Путаешься, склоняясь то к одному, то к другому. То же самое с Богом, иногда он присутствует в твоём разуме, но чаще ты упрямо доказываешь самому себе его отсутствие. Нет в этом твоей или чьей-то вины, вина полностью лежит на разуме. Тому, кто ищет и развивается, свойственно сомневаться. Сомнения заставляют двигаться вперёд, заставляют действовать. Даже сейчас, глядя на тебя, я вижу в твоих глазах сомнение. Боишься, что суп будет невкусным, потому что я выплюнул его, тем самым дав тебе установку. Но также ты хочешь попробовать его, потому что в глубине души надеешься, что суп не понравился лишь мне, а тебе он придётся по душе. Пробуй, не стесняйся, ты точно не обожжёшься, ведь ложка сделана из факусового дерева, оно отлично проводит тепло, всё горячее в ней остывает за считанные секунды. Когда попробуешь, тогда и дашь ответ. Ответ на то, есть ли у тебя душа или нет её. Жду…

Пришёл, блин, поговорить, а попал на урок кулинарной философии. Надеюсь, что суп не подведёт, раньше Угрх никогда не готовил плохо. Уверен, что и сейчас навыков не растерял.

Божественно! Одного слова достаточно, чтобы оценить суп. Не знаю, как я жил раньше, потому что все испробованные до этого супы можно назвать непригодной для еды баландой, они в сравнении с этим только свиней кормить годятся.

— Орх, может быть, и лучше тебя готовит, но его стряпню я не пробовал, а твою вкусил и смело заявляю — ты Бог, Угрх.

Мишка издал короткий рык, а затем спросил:

— Ты готов дать ответ? Существует ли Бог на самом деле, и есть ли в нас, носителях разума, душа?

Вернув ложку владельцу, я понял, что дам ответ, и он будет правильным:

— Душа существует, я убедился в этом. Она — наш разум. Не будь его, мы были бы никем… С Богом всё не так просто, но он тоже есть. В данной ситуации на мгновение моим Богом был ты, Угрх. И для этого не нужно многое — всего лишь приготовить лучший в данное мгновение суп. Лучший для меня.

Мишка прерывисто зарычал, так он смеётся. Посмотрев на котелок, сказал:

— Ты прав, Никита, Богом для всех быть невозможно, особенно с этим супом. Если его попробует Орх, то он назовёт меня в лучшем случае помётом бругара. Точно не Богом!

Похожая на маленького злого лешего Раиса выбралась из кустов со стороны леса почти бесшумно и подошла к костру с котелком. Сняв винтовку с плеча, упёрла её прикладом в землю и сказала:

— Подслушала ваш интересный разговор, извиняюсь за это. Сдержаться не смогла, вышла из засады, больно вкусно супчик пахнет, и уж слишком красочно Ермаков его нахваливает. Можно мне попробовать? Не повезло в тренировке, так хоть с обедом повезёт.

Угрх протянул снайперу ложку и пояснил:

— Пока что можно только пробовать, суп не доварился, придётся потерпеть. Если будете обедать, то идите за тарелками и ложками.

Обращаясь больше к Раисе, я предложил:

— Ты пока пробуй супчик, а я схожу за всем необходимым. Пять минут…

Быстро ковылять пока не могу, ногами приходится передвигать аккуратно, потому что каждое неловкое движение и малейший рывок сопровождаются болью. На то, чтобы принести тарелки, ложки, хлеб, соль и прочую мелочь, такую как чеснок, лук и перец, мне понадобилось минут десять. Вернувшись в уютный «уголок» Угрха, увидел, что суп доварился, потому что котелок он снял с огня. Раиса, почти брызгая слюной, доказывает мишке, что души у некоторых людей нет:

— …есть душевные люди, не спорю. Но и есть бездушные, их много, этот мир в большинстве населён такими. Тот, кто способен не моргая убивать детей, не имеет души. Что ты скажешь на это, Угрх? Как объяснишь бездушие?

— Никак не объясню, потому что я не согласен с тобой, женщина. — Угрх само спокойствие, говорит, будто психолог со столетним стажем. — Душа не материальна, мы все знаем это. Не видя, начинаем сомневаться, существует ли она. Но почему тогда мы не сомневаемся в радости, переполняющей нас, или в горе, давящем на душу. Эти чувства тоже не материальны, но никто не сомневается в их существовании. Даже банальный страх, и тот не существует, за исключением запахов, выделяемых тем, кто боится. Все чувства имеют запах, если вы не знали. Радость пахнет приятно, горе имеет горький запах, а страх разит кислятиной. Хотя последний не всегда кислятиной, при очень сильном страхе порой и испражнениями пованивать начинает… Я отклонился от темы, возвращаюсь к душе, существование которой уже доказал. Теперь докажу отсутствие бездушных, потому что даже самые жестокие люди имеют душу, просто она искалечена. Простой пример, взятый из вашей религии, — грешник будет гореть в аду, но не физически, а душой, ведь она после смерти перемещается либо в рай, либо в ад. Самым отъявленным грешникам самое жестокое наказание. Всё ещё сомневаешься, женщина?

— Принёс вам тарелки, — сказал я, устав стоять как истукан.

— Давай их сюда. — Раиса уже сбросила маскировочный наряд. Забрав у меня всё, что принёс, начала быстро организовывать стол, при этом задав следующий вопрос: — Как пахнет любовь, и существует ли она вообще?

— Безусловно существует, порой даже на уровне инстинктов. Любовь — прекрасное чувство, и пахнет прекрасно, как аллея цветов прохладным вечером после жары. Или как сирень в тёплый майский день, после долгих холодов… Нет, не смотрите на меня так, я не был на вашей планете, просто знаю вашу речь очень хорошо, поэтому и использую земные выражения. Любовь, она всегда разная, спокойная или дикая, нормальная или безумная, бесконечная или короткая, как мгновение. Главное — любовь есть.

— Хорошо знаешь наш язык… — пробормотал я. — В прошлом, том самом, несуществующем, ты не знал его хорошо, не мог заговорить без подготовки, учился быстро, но было заметно, что учился. Когда успел измениться?

Угрх наполнил две тарелки при помощи своей ложки, кивнул на них — ешьте, и ответил на мой вопрос: