Артефакт оборотней - Василина Лебедева

Не раздеваясь и не включая свет, прошла к столу, да так и осталась стоять сжав кулаки и пытаясь успокоиться. Хотелось завыть, поплакать, а потом разбить что-нибудь и желательно об кого-нибудь. Скрипнула входная дверь, дверь в сени, пошарив по стенам руками и чертыхнувшись Лёшка всё-таки включил свет. Прошёл, сел на старенький диван, который жалобно скрипнул под его весом.

– Слушай, а чай здесь есть?

– Иди, тебя Марта и накормит и чаем напоит.– Не сдержала я всё-таки своего раздражения.

– Лия, пожалуйста. Ну сделай мне чаю, а?

Вдох… выдох… стараясь не смотреть на брата, прошла на кухню. На ходу сбросила дублёнку и кинула её на стул, поставила чайник. Домик маленький: пара комнат, кухня и сени. Протапливали его мы с Мартой только по утрам, поэтому сейчас было прохладно, но с печью возиться не хотелось, решила, что тоже горячего чаю попью и согреюсь. Не смотря в сторону вошедшего в кухню Алексея, уже успевшего сесть за стол, поставила чашки, достала припасённое печенье, варенье и уселась напротив.

– Ну, начинай.

– Ты о чём?– С деланным удивлением посмотрел на меня.

– Ну как же: уговаривать подождать, рассказывать о моей неблагодарности к вашим стараниям по моему сокрытию.

Закипел чайник, и пришлось прерваться, заварить травяной чай, разлить по кружкам.

– Я пришёл извиниться.– Произнёс он, обхватив кружку с чаем, подняв на меня глаза, встретил удивлённый взгляд. Ну да, хотела услышать извинения за его слова, но не ждала.– Вернее попросить у тебя прощение за то, что так себя повёл, за то, что обидел.

Кивнув, я отвела взгляд, обхватив кружку ладонями.

– Я хочу тебе рассказать о своей матери.

Вот это уже не понятно, я опять удивлённо на него посмотрела.

– Зачем?

– Чтобы ты поняла, что я имел ввиду, когда сказал, что вы с Максимом не сможете быть вместе.

– Вообще-то ты не так сказал и я не понимаю: причём тут вообще Максим?

– Лия, ты пожалуйста просто выслушай меня, мне и так тяжело об этом говорить.

Я замолчала.

Хочется ему выговориться, пусть, послушаю. Тем более, когда и от кого я ещё узнаю о жизни брата и его матери, к своему стыду я знала только, что она умерла и всё.

– Моя мама была замечательной женщиной. Доброй, отзывчивой, только вот не повезло ей встретить моего отца. И хоть она была единственной его женой, женой альфы, только вот можно по пальцам пересчитать оборотней, которые помнят её. – Он, усмехнувшись, отвернулся к окну.– Первый раз они встретились совершенно случайно, ей было шестнадцать, ему уже около сорока. Второй раз, когда он приехал к ним в стаю, ей было двадцать. А когда ей исполнилось двадцать четыре, её отец поставил перед фактом, что она выходит замуж – это был договорной брак, выгодный обоим стаям. И не смотри на меня так удивлённо,– он заметил моё выражение лица в оконном стекле и посмотрев на меня продолжил:– мы хоть и оборотни и живём в большей части подгоняя правила жизни под инстинкты, но политику и выгоду ещё никто не отменял. Первое время всё складывалось замечательно, я родился можно сказать в нормальной семье, только через год запах матери отцу стал неприятен. Понимаешь, чем сильнее зверь, тем привередливее в смысле обоняния. Он отселил её и меня в отдельный дом и это даже помогало. Стоило сделать перерыв и не видеться им какое-то время, то её запах для него становился нейтральным, только перерывы становились всё длиннее и длиннее и виделись они всё реже. Закончилось тем, что он отселил её в другой посёлок нашей стаи, да она и сама была только «за». Он же не собирался хранить ей верность и как ты понимаешь матери было довольно-таки неприятно, когда ей кто случайно, а кто-то и специально рассказывал об очередной потаскухе живущей в «Красном» доме. Меня же отец сначала оставил жить с собой, но не надолго, потому что мой запах, очень похожий на запах матери, его так же стал безумно раздражать. В возрасте шести лет, меня отправили на обучение в школу-интернат для оборотней мужского пола, не самую лучшую конечно, но уровень подготовки там выше среднего. Мама жила в северном посёлке и что самое гадкое, отец ей запретил работать – это же не уровень, жена альфы! Деньги каждый месяц ей передавали, правда случалось и такое, что забывали передавать, а может и себе присваивали, нарак их знает. Но она договариваясь, где-то помогала по хозяйству, уезжала в становки, там помогала старикам и отшельникам, за что те ей платили. Это я узнал намного позже. Каждые четыре месяца у младших классов были недельные каникулы и я с радостью проводил их с мамой, даже не догадываясь насколько ей нелегко приходится. Когда мне было четырнадцать, я приехал к матери, а её не было, вот от жившей по соседству бабы Нюры я и узнал, что мама уехала в становку и по какой причине. Я ж как борец за справедливость рванул к отцу, стал требовать, чтоб он ей разрешил работать, чтоб деньги не забывал передавать. Причём когда я ворвался к нему в кабинет, он был не один, ещё трое каких-то оборотней, который с интересом слушали мои требования. Вот тогда-то меня отец и приложил как следует. До этого он конечно воздействовал на меня, так что я пару раз сознание терял, но в этот раз я его конкретно из себя вывел: унизил при других, задел его эго. Тогда приложил он меня знатно, думал сдохну, так ему мало этого показалось: как я очнулся, суток через трое, меня перед «Красным» домом выпороли плетьми, да ещё и «Стронхом» смазали спину, чтобы шрамы на всю жизнь остались, чтобы всю жизнь я помнил эту тварь и своё неповиновение.

Я даже не заметила в какой момент взяла его ладонь, так и слушала сжав её, но после услышанного охнула и с распахнув широко глаза с ужасом на него посмотрела:

– Создатели! Что ж за уродом он был?

Но Лёша словно не услышал меня, качнул головой. Некоторое время помолчал, словно собираясь с силами и спустя несколько напряжённых минут тишины продолжил:

– Как ты понимаешь, с мамой я в тот раз не увиделся. Валялся несколько дней в лазарете и своим детским умишкой осознавал какая гнида мой отец. Спасибо дядьке, отцу твоему, если бы не он, я бы наверное под плетьми там и сдох. Он пытался мне тогда объяснить, почему отец так со мною поступил, донести до меня причину его неприязни ко мне и особенно к матери, но я тогда его естественно не мог понять. А ещё не понимал свою мать, которая терпит такое отношение, просто терпит, а не бросив всё уедет. Позже, узнал, но много позже. А тогда, как мне стало немного легче, меня просто посадили в автобус и отправили обратно в школу. Поразмышляв немного и оклемавшись, я стал сбегать по вечерам и работать: в основном грузчиком, но случались и другие заработки. Накопленные деньги отправлял почтой, пока она не написала, что нельзя больше пересылать деньги, так как отец запретил их ей выдавать, их ей просто не отдают. Одной ночью, когда я возвращался, меня поймал мой наставник, грозился отчислить, если не расскажу где я ночами шляюсь. Пришлось рассказать всё как есть.– Лёша встал и нервно прошёлся по кухне, остановился напротив двери в комнату, усмехнувшись как-то зло, продолжил: