Мобильник - Чжэньюнь Лю

– Готовлю доуфу! Доуфу из деревни Яньцзячжуан!

В 1926–1927 годах погода для урожая выдалась в Шаньси что надо. Янь Лаою трудился на участке Лао Ваня, Янь Хэйхай продавал доуфу, и спустя два года они смогли поднакопить пятьдесят даянов[50]. Посовещавшись, отец с сыном взяли и расширили дом до трех комнат. Глядя на новое жилье, Янь Лаою с восхищением воскликнул: «Твою мать!»

Той же осенью в их деревне умер от воспаления легких Лао Ма, который тоже брал землю у Лао Ваня. Всю свою жизнь он прожил молчуном. Кроме выпивки, зимой любил ходить в поселок смотреть на бои сверчков. Смотрел-смотрел, а потом и сам решил попробовать. В итоге со сверчками он сблизился больше, чем с людьми. Единственную в доме старую войлочную шляпу и ту заложил, чтобы делать ставки. А как помер, так у него даже на гроб денег не нашлось. Жена с детьми уже думали похоронить его в циновке, но Янь Лаою взял из своих сбережений два даяна и купил для Лао Ма простенький гроб. Жена Лао Ма и дети ничего ему на это не сказали, а вот хозяина земли Лао Ваня это тронуло. Подозвал Лао Вань его к себе и спросил:

– А ты и с Лао Ма дружбу водил?

– Да нет, он пока жив был, ходил хмурый и нелюдимый, так что мы не сближались.

– А с чего вдруг ты ему гроб купил?

– Все мы люди смертные, десять с лишним лет бок о бок трудились, хоть и не друзья, но все же.

Тогда Лао Вань хлопнул себя по макушке, подумал-подумал и понимающе кивнул. Потом он позвал своего счетовода и тоже велел выдать пять даянов на похороны Лао Ма. В день похорон на поминки накрыли четыре стола. Лао Вань еще и вызвался вести церемонию. Так что хоть и не ладил Лао Ма ни с кем при жизни, а посмертной славы все-таки удостоился. Уже вечером после поминок к Янь Лаою пришла жена Лао Ма, а была она совсем рябая.

– Старина Янь, я ведь, только когда гроб опустили в землю, поняла, что осталась совсем одна.

Янь Лаою, услыхав слово «гроб», поспешил ее успокоить:

– Только не говори мне про эти деньги, и соседу про это не вспоминай, мы ведь все свои люди.

– Ну, коли так, пообещай мне, старухе, выполнить одну просьбу.

– Говори.

– Нашей старшей дочери уже шестнадцать исполнилось, возьми ее к себе в дом невесткой.

Янь Лаою так и обомлел, а та продолжала:

– Я сама-то хоть и рябая, но дочь у меня без изъянов.

Когда она ушла, жена Янь Лаою засмеялась:

– За какие-то два даяна приобрели себе невестку, вот это я понимаю.

Янь Лаою презрительно плюнул в ее сторону:

– Ты думаешь, она пришла подарить нам невестку? Да она теперь готова нам всех своих детей сбагрить! – Покачав головой, он добавил: – Лао Ма прожил всю жизнь, ни о чем не заботясь, с чего бы мне теперь потакать его старухе?

Посмотрев на новую пристройку к дому, он бросил:

– У нее на нас свои виды.

Затеяв разговор о свадьбе, жена Лао Ма подсчитала, что раз сейчас октябрь, то хорошо бы все устроить до конца года, ведь оставалось еще два месяца. Ну, свадьба так свадьба, только которого из сыновей женить, Янь Лаою пока еще не определился. Если судить по возрасту, то женить следовало Янь Байхая, да только он далеко. А если по заслугам, то первый кандидат – Янь Хэйхай, который вложился в половину новой постройки. Янь Хэйхай все это время пребывал в волнующем ожидании решения. Как-то ранним утром, когда только-только пропели петухи, Янь Лаою вышел из дома в туалет и вдруг при свете луны увидел во дворе чью-то тень. Тень то и дело вырастала и падала, Янь Лаою даже опешил. Но когда он подошел ближе, то увидел Янь Хэйхая, который рьяно отбивал в молитве земные поклоны, пока его ослик на мельнице покорно и молчаливо крутил жернов. Не отбивай Янь Хэйхай поклоны, Янь Лаою решил бы вопрос женитьбы в его пользу. Но, застав его за этим тайным занятием, Янь Лаою разозлился. Он подошел и пнул его:

– Ах ты, ублюдок! А ну отвечай, что вперед созревает, ячмень или пшеница[51]?

Итак, было решено сперва женить Янь Байхая. Но ведь он находился далеко, за две тысячи ли, соответственно, вставал вопрос: как его оттуда вызвать? На следующий день очень кстати через их деревню проходил перекупщик ослов. Это был Лао Цуй из Хэнани, при нем находился помощник, вместе они направлялись в Чжанцзякоу за новой партией ослов. Проходя уже вечером через деревню Яньцзячжуан, они решили остановиться на ночлег и обустроились в сарае у Лао Ваня. Тогда же вечером в этот сарай заглянул Янь Лаою. На встречу с Лао Цуем он прихватил с собой шмат доуфу, два пучка лука и полкувшина самогона из батата. Помощник Лао Цуя прямо в сарае сложил из нескольких кирпичей очаг, развел огонь, поставил сверху котелок и высыпал в него две пригоршни риса. Рядом на матрасе поверх рисовой соломы лежал, подложив руки под голову, Лао Цуй и смотрел на жующую траву скотину. Едва он повернулся в сторону Янь Лаою, как тому бросились в глаза его торчащие уши. За скотом в этом доме присматривал Лао У. Немой от рождения, он терпеть не мог слишком уж разговорчивого Янь Лаою, поэтому, завидев его, он сверкнул глазами, отбросил в сторону вилы и вышел вон. Янь Лаою этому только обрадовался. Лао Цуя приход Янь Лаою с гостинцами очень удивил. Он уселся на своей постели, долго присматривался к Янь Лаою, наконец сказал:

– Не знакомы.

– Я люблю заводить друзей.

Лао Цуй расплылся в улыбке до своих торчащих ушей и, показывая в сторону своего помощника у очага, представил его:

– Это Сяо Лю.

Сяо Лю, карлик с совершенно круглой головой, добродушно улыбнулся. Ни дать ни взять несмышленое дитя. Янь Лаою попросил его поделить доуфу с луком, взял две чарочки и подсел к Лао Цую выпить. После трех чарок Янь Лаою заговорил о своем деле:

– Слышал, что старший брат направляется в Чжанцзякоу за ослами?

Лао Цуй кивнул. Тогда Янь Лаою продолжил:

– Раз так, то младший брат попросит тебя об одолжении.

Тут Лао Цуй его перебил:

– Прежде чем называть меня старшим братом, позволь узнать, уважаемый, в какой год ты родился?

– В год Дракона.

– Ты родился в год Дракона, а я – в год Петуха, поэтому старшим тебя называться надобно.

Янь Лаою улыбнулся:

– Ну что ж, тогда буду просить тебя как старший брат младшего.

– Другое дело. Может, тебе пару ослов пригнать?

Янь Лаою замотал головой:

– Ослы мне не нужны, нужно передать туда одну весть.

– Что за весть?

– Живет в тех краях мой так называемый старший сын, в Чжанцзякоу охолащивает скот. Если младший брат повстречает его там, пусть попросит его поскорее воротиться домой. Ему уже восемнадцать стукнуло, пора и семьей обзавестись.