Переводы с языка дельфинов - Юлия Миронова

— Как ваши дела по переезду продвигаются?

— Уже все документы собрали, осталось всего ничего. Конечно, надеемся очень на канадских специалистов. Если бы Марк помладше был, то вообще бы перспективы радужные вырисовывались, но сейчас он уже большой, легко не будет. Все равно надеемся, а что нам еще остается, верно?

— А что вдруг протокол решила ввести? Кажется, диету в прошлом месяце начали?

— Да, начали, но не сказать что довольны. Особых улучшений я не вижу, зато Марк сильно похудел. Да в принципе он и так ест все постное, хлеб не любит, молоко не пьет. Так что диету нам легко было ввести, лишний вес ему мешал. Решили протокол попробовать. Витаминами запитать перед Канадой, чтобы не думали, что мы тут детей голодом морим, — засмеялась Ксюша.

Алина тоже улыбнулась. Тем общих у них было много. Ксюша обратила внимание, что Вова ведет себя очень спокойно. К Марку его не пустили, чтобы он не заразился, да и оба они были неконтактные, так что ничьи интересы не ущемили. Ксюша дала Вове коробку с цветными кубиками, он с ними возился, выстраивал то башни, то ряды. Алина сказала, что поведение сына стало гораздо лучше, но теперь она не уверена, чем это объяснить. Все-таки мальчик стал старше. Да и она сама изменилась очень, теперь воспринимает все по-другому.

— Истерики случаются, конечно. — Ксюша налила еще чаю. — То в ковер завернется, то на тумбочку залезет — слезть не может, просто спрыгнуть не догадается. Орет, психует… Я теперь не заостряю на этом внимание. Слава богу, головой об стену не бьется.

Алина вздрогнула.

— Как это, головой об стену?

— Да это еще когда мы его воспитывать пытались, шлепали, когда он кусался или творил что-то совсем уж дикое. Так он в какой-то момент начал раскачиваться и до крови лбом об угол биться. Может, одно с другим и не связано было, но мы, конечно, с тех пор его даже и пальцем тронуть боимся. Сейчас-то все гораздо легче, а вот самое обидное, что не говорит. Ну хотя бы несколько слов!

От Ксюши Алина вернулась домой в приподнятом настроении. Семен был дома, но не спросил, где была Алина. Сидел угрюмый, даже голову не повернул в ее сторону. Алина позвала его ужинать, но он отказался и лег спать, даже не приняв душ. Она пожала плечами и подумала, что нужно, похоже, начинать думать о разводе. Они перестали быть близки, а ребенок их еще сильнее разделяет. Семен не признает больного сына, и вообще не сын он ему вовсе. Любви у нее и раньше было немного, а сейчас уже ни привязанности, ни уважения. Так что развод — лучший выход.

На следующий день Алине неожиданно позвонила Манана, мама удивительного малыша Сандрика. Приятным мелодичным голосом с явным кавказским акцентом Манана спросила:

— Алиночка, джана, здравствуй! Я слышала, ты препараты после протокола продаешь? А кальций есть у тебя?

— Привет, — ответила ей Алина, — мы все отменили, а чего ж добру пропадать! Есть кальций, две пачки, не начатые еще.

— Джана, а витамины? Продай мне! Сандрик мой совсем маленький, не растет. Сказали, кальций надо и комплекс витаминов. Да и мне врач сказал: или ешь нормально, или вставная челюсть будет!

— Есть и витамины, я же только одну коробку кальция продала, — сказала Алина. — Тебе сколько нужно?

— А дорого? Я бы все взяла, Алиночка. Только с деньгами беда, поэтому могу только часть сразу, а часть в долг. Сможешь так мне помочь?

— Да я уступлю, конечно. И в долг можно. — Алина не стала вредничать, человек же явно не от хорошей жизни просит. — Как нам встретиться? В «Дети и мир»?

— Нет, джана, мы сейчас не ходим, у нас за октябрь не оплачено, решили пока повременить. — Манана стала перебирать, когда и где они смогут пересечься, предлагать состыковки по линии метро. Алина раскрыла ежедневник, посмотрела, когда у нее есть свободные час-полтора, и спросила:

— А где ты живешь? Я могла бы во вторник или в четверг вечером прямо домой привезти.

— Ой, отлично было бы, джана, так выручаешь меня, Алиночка, спасибо! — Манана назвала адрес, оказалось, совсем недалеко.

— Пожалуйста, — снова весело передразнила ее Алина. — Во вторник ждите нас.

Удивительно, но после отмены протокола Вова стал вести себя лучше, спал по ночам, подгузники стали не нужны. Теперь он опять напоминал обычного, но неговорящего малыша. Алина ожила. Когда начали собираться к Манане, она не нашла одну из двух обещанных коробок кальция. Ей казалось, что она заказывала четыре и привезли вроде четыре, а выходило, что три: одну они пропили сами, другую она продала Ксюше, оставшиеся две она хотела продать Манане, но нашла почему-то только одну упаковку.

Доехали быстро. Манана с матерью и сыном жили в старенькой однушке на первом этаже. Сандрик выскочил в коридорчик, хитро посмотрел на гостей и запел песню «Какой чудесный день», ловко подражая мультяшному мышонку. Алина засмеялась: надо же, какой талант!

Рассиживаться в гостях у Мананы Алина не стала: Вова был напуган активностью Сандрика и стал тянуть мать к выходу. Да и неуютно у них было, честно говоря. Бедность сквозила изо всех щелей, и когда Манана спросила, сколько она должна ей за кальций, Алина назвала символическую сумму. Манана обрадовалась, долго благодарила Алину и захотела проводить ее до машины. Сандрик, увидев, что мать надевает куртку, побежал к холодильнику и оттуда крикнул:

— Носки?

Алина с интересом наблюдала за ним. Манана зашептала:

— Ну, началось в колхозе утро! Ты подожди, джана, это у нас ритуал такой, нельзя нарушить, весь лоб себе раскровит!

Алина кивнула. Манана крикнула в ответ:

— Да, носки.

Сандрик побежал в комнату, открыл ящик и достал носки, прибежал в коридор, надел их и снова побежал к холодильнику.

— Куда бегает? — шепотом спросила Алина.

— На холодильнике список его одежды висит, — так же шепотом ответила Манана.

Из кухни донеслось:

— Штаны?

— Да, штаны.

Сандрик прибежал со штанами. Надел, убежал.

— Рубашка?

— Да, рубашка.

Наконец, одевшись, Сандрик натянул видавшую виды куртку с железной «молнией», которую он минут пять не мог застегнуть.

— Помогать нельзя, пока не попросит, — шепнула Манана. И спохватилась: — Вы не торопитесь?

— Нет-нет, мне даже интересно, правда, — сказала Алина. Неинтересно было только Вове, который пытался вырваться из этого тесного коридора, не понимая, чего все столпились и не выходят. Неинтересно было и Манане, которая наблюдала этот ритуал каждый день, и не по разу.

В конце концов Сандрик сдался.

— Помоги застегнуть, — сказал он.

— Точно сам не сможешь? — переспросила Манана.

— Точно.

Манана застегнула сыну куртку, Алина было повернулась, чтобы выйти, но Сандрик прямо в башмаках затопал к цветку на подоконнике.