В плену желания - Джорджетт Хейер

– Клара? – перебил его Кит.

– Да, верно, однако откуда, разрази меня гром, тебе стало известно? Если насплетничал Челлоу, то, клянусь, он у меня долго не задержится. То, как он и Фимбер кудахчут надо мной, словно две наседки над цыпленком, и так сводит меня с ума.

– Понимаю, но о Кларе я узнал не от него. Кучер знает, что у тебя в Танбридж-Уэллсе есть райская птичка, однако кто она и как ее зовут… увы! Впрочем, так даже лучше. Представляю, как бы он огорчился, узнав, что девица слегла в постель из-за разбитого сердца.

Эвелин расхохотался.

– Клара! Хотел бы я на это посмотреть! Она и слезинки не прольет ни надо мной, ни над кем-либо другим.

– Как раз наоборот! Девушка не прекращает лить горькие слезы с момента твоего невероятного вероломства. Сначала она впала в истерику, а затем…

– Перестань пичкать меня ерундой. Мне несподручно смеяться – еще больно будет. Клара – одна из самых веселых и жизнерадостных райских птичек из всех, кого я знаю. Она ежеминутно прыскает от смеха и глубоко безразлично относится ко всем, помимо собственной персоны. Что же до разбитого сердца, то готов поставить на кон сколько угодно – девочка уже нашла того, кто заполнит пустоту ее сердца. Я даже, по-моему, знаю его имя. Кто наговорил тебе всю эту чепуху?

– Ее любящая родительница… И за эту встречу должен тебя сердечно поблагодарить, братец!

– Что? – Эвелин опрометчиво дернулся, а потом скривился от боли. – Ты хочешь сказать, что эта старая авантюристка, из которой уже песок сыплется, примчалась сюда разыскивать меня? Кестер! Надеюсь, ты не дал себя в обиду?

– Только оплатил дорожные расходы.

– Ладно. И слава богу! Господи! Если Клара об этом узнает, она ей все патлы вырвет. Я с той каргой виделся лишь разок, и одного раза, думаю, предостаточно.

– С меня тоже довольно, – согласился с ним Кит.

– Бедолага, – с состраданием в голосе произнес Эвелин, хотя в его глазах плясали чертики. – Предполагаю, у тебя выдался весьма неприятный разговор с ней. Я бы не пожалел полтысячи фунтов за то, чтобы только присутствовать при этом. Она не забыла просветить тебя о временах своей славы?

– А как же! Кстати, кто был тем маркизом, который содержал ее на широкую ногу?

– Не знаю. Судя по тому, что я от нее услышал, это может быть буквально любой… маркиз. Тебе трудно поверить, что в прошлом она слыла птицей высокого полета? Не сомневайся: так оно и было. Старина Фликстон рассказал мне, что в молодости она являлась первостатейной куртизанкой. Характер вспыльчивый, но такая же хохотушка, как и Клара. Ее погубила бутылка. Сейчас она на мели, хотя, по словам Клары, на покой ушла вполне обеспеченной женщиной. Клара не живет с матерью, однако заботится о ней… Я направлялся в Танбридж-Уэллс, но так и не доехал туда. Я кое-чем обязан Кларе за то приятное время, которое мы провели вместе. Теперь всему пришел конец. Полагаю, малышка и сама догадывается, но мне хотелось попрощаться с ней… – Из груди Эвелина вырвался смешок. – Что за веселая белочка! Лучше и не пожелаешь! Она мне писала, чтобы в случае моей кончины я послал ей уведомление, и тогда она по всем правилам облачится в траур… – Допив остатки бренди, Эвелин поставил пустой стакан на пол возле стула, на котором сидел. – О чем это я, черт побери? Ты меня Кларой совсем с толку сбил.

– Ты свернул к Нетворту, чтобы навестить кучера Джона.

– Ага. Я правил твердой, как мне казалось рукой, а затем свернул у Паудгейта на дорогу, ведущую к почтовому тракту. Как раз там я и перевернулся, не доехав до Паудгейта, ярдах в пятидесяти от Вудленд-Хауз. Миссис Аскхем как раз выходила за ворота. Она была свидетельницей несчастного случая и велела занести меня в дом, где я и находился все это время. – Бросив на брата преисполненный доброты взгляд, Эвелин продолжил: – Они не смогли бы сделать для меня больше, даже если бы я был одним из их сыновей, Кестер. Не могу выразить словами, насколько добры и приветливы эти люди. Тогда я не знал, но потом… Мистер Аскхем сам поехал верхом за врачом. Он приказал завести моих серых к себе на конюшню, и за ними ухаживали самым тщательным образом. Слава богу, ноги я не переломал… И без шрамов обошлось, спасибо мистеру Аскхему!

– Ладно, хорошо то, что хорошо кончается… Однако почему он не сообщил о несчастном случае в Рейвенхерст? Твой спаситель должен был понимать, как мы все тут тревожимся.

– Оно, конечно, так, однако мистер Аскхем не ведал, с кем имеет дело. Я потерял сознание. Миссис Аскхем пребывала в сильнейшей тревоге, представляя, что она испытывала бы, окажись на моем месте ее Джеффри или Филипп. Это старшие сыновья в семье. С Джеффри я не виделся. Знаю лишь то, что он пастор. А вот Филиппа повидать довелось. Добрый малый. Он сейчас учится в Кембридже. А еще есть Нед. Пока он получает образование в Регби и грезит о карьере военного. А в детской…

– Однако мне никак не приходит на ум, почему эти замечательные люди не удосужились заглянуть в твою коробку для визитных карточек, – самым безжалостным образом прервал поток восторженной словоохотливости брата Кит. – Если ты направлялся на встречу с лордом Сильвердейлом… Да, я об этом уже разузнал… ты не мог не взять ее с собой.

– Да, взял, – произнес Эвелин. Он снова бросил виноватый взгляд на брата, но в глубине его глаз искрился смех. – Но так получилось, что карточек там не оказалось. Не стоит на меня пенять, Кестер. Я очень торопился и, убедившись, что визитница в кармане, не стал заглядывать внутрь… Не думай даже читать мне морали! Как-никак я твой старший брат, глава нашего дома, так что держи свои замечания при себе.

– Храни Господь эту семью от всех рассеянных и пустоголовых, – глядя на брата смеющимися глазами, произнес Кит. – А у тебя с собой ничего не оказалось такого, что могло помочь Аскхемам установить, кто их таинственный больной?

– Нет. А что у меня могло такого оказаться? У меня с собой были только спальные принадлежности. Неужели ты думаешь, что моя коляска, в которой я разъезжаю по окрестностям, украшена фамильным гербом?

– Нет, но когда ты пришел в себя, они должны были поинтересоваться, с кем имеют дело.

– Да… Когда я очнулся в первый раз, миссис Аскхем спросила. К сожалению, я ничего не помню. Мне сказали, что я вновь начал погружаться в забытье. Миссис Аскхем спросила, как меня зовут. Я не ответил. Тогда она повторила вопрос несколько раз. Наконец я ответил, что меня зовут Эвелин. Думаю, мне показалось, что я до сих пор в Харроу и меня обучают катехизису.[50] Не помню, но, когда я очнулся, все вокруг называли меня мистер Эвелин. Вначале я не обратил на это ни малейшего внимания, однако затем, когда окончательно пришел в себя, осознал, сколько времени прошло, а также то, что я подвел Стейвли, но было уже поздно и бессмысленно предпринимать что-либо. Знаешь, Кестер, я испытывал невероятную слабость, а окружающие каждый раз просили меня поменьше разговаривать. Доктор Элстед предупредил их, что для меня это вредно… А позже мне просто не хотелось им ничего говорить… – Эвелин умолк, внимательно рассматривая свою руку на перевязи. Тень загадочной улыбки играла в уголках его губ. Кит ждал, теряя терпение. Спустя минуту Эвелин приподнял голову и впервые в жизни посмотрел на своего брата взглядом, в котором читалась застенчивость. – Кестер! Когда я очнулся во второй раз и осмотрелся, не понимая, где, черт подери, нахожусь, я увидел ангела.