Драконова Академия. Книга 2 - Марина Индиви

Сначала я не поняла, почему все смотрят мне за спину, а когда поняла, обернулась. Я уже видела эту картинку, когда просила Эвиль показать мне это жуткое место, только сейчас «оно» было растянуто на всю доску. Массивный камень с бурыми, въевшимися в него потеками, серое пятно, вырастающее из темной, неживой земли. Пустошь — куда хватает взгляда. Тяжесть свинцовых туч и вдали черные горы.

— Здесь не идут дожди, — сказал магистр Оллихард, — а небо застыло. Застыло таким же, как в день смерти Коммелана. Нам с вами предстоит посетить это место, чтобы вы могли почувствовать все, о чем вам сегодня рассказала адептка Ларо, но это уже во втором полугодии. И совместно с преподавателем по магии защитных полей, потому что оказаться там, не будучи закрытым — сомнительное удовольствие. Вы свободны, адептка Ларо. А мы продолжаем…

«Мы продолжали», потом продолжали на других парах, на которых Люциан так же не появился. Это мне не нравилось, но еще больше мне не нравилось то, что мне это не нравится — пусть вон Драконова о нем беспокоится! Увы, разум говорил одно, а сердце другое, поэтому, вернувшись к себе, я раздумывала, у кого бы незаметно спросить о Люциане перед тем, как пойду на занятие к Валентайну.

Спрашивать не пришлось: я только-только немного привела себя в порядок после физподготовки и перекусила запасной булкой с местным джемом, когда в дверь взволнованно заколотили. Я едва успела к ней подойти и открыть, как в комнату смерчем влетела Дана и выпалила:

— Ленор! Люциана перевели на военный факультет!

— На военный? — я вскинула брови.

— Да! Можно войти?

Дана просочилась ко мне и, едва оказавшись в комнате, огляделась.

— Ничего себе… как у тебя тут! — В ее голосе слышались завистливые нотки, а про Люциана она мигом забыла. — Мне говорили, что здесь очень крутые комнаты, но я как-то даже не представляла, что настолько. Тебе тут одной не скучно? Мы вот с девочками втроем живем.

— Люциан, Дана, — напомнила я. — Ты хотела мне что-то рассказать.

— А, да, — девушка пригладила светлые пряди. — Так вот, сегодня он весь день не появлялся, потому что учился, только на другом факультете. У них там даже практику по истории ведет не Оллихард, а кто-то другой. На лекциях мы опять соберемся вместе, но пока так. В общем, видеть мы его будем гораздо реже, чем раньше. Как и Драконова.

Последнее она добавила мстительно, явно рассчитывая меня поддержать, но я вдруг поняла, что не испытываю по этому поводу ни малейшего злорадства. От того, что Люциана перевели на другой факультет, от того, что Драконова будет реже его видеть, а он ее. Удивительно, но в этот момент во мне поселилось какое-то странное чувство пустоты, понять которое сразу я не смогла. Да если честно, не очень-то и хотела.

А вот что я на самом деле хотела знать, так это…

— Почему? — спросила я.

— Что — почему?

— Почему его перевели?

Дана пожала плечами.

— Не представляю. Говорят, что это на выходных произошло. Эстре как-то мгновенно, сегодня утром подписала приказ.

Ну все понятно.

Привет, Валентайн. Кто еще будет на выходных дергать ректора, чтобы перевести адепта на другой факультет? А главное, для кого еще ректор так быстро все это сделает? Интересно, что он ей сказал?

— Дана, спасибо, но мне пора, — сказала я. Получилось резче, чем я рассчитывала, и, хотя эта резкость к Дане никак не относилась, я все равно подхватила сумку.

— Вот и приходи к тебе с новостями, — обиделась девушка. — Я, между прочим, для тебя старалась. Бежала чуть ли не через весь корпус, а ты даже присесть не предложила. Куда уж там, нам простым адептам перед женщинами темного архимага!

Выпалив это все, она развернулась и убежала, а я подавила вспыхнувшее внутри раздражение и поспешно вышла следом. Захлопнула дверь. Так, что эхо от грохота заметалось по всему коридору, как перепуганный заяц.

Нет, кажется, раздражение осталось со мной. Потому что с каждым шагом я заводилась все больше и больше. Какого, спрашивается, надо было это делать? Мы с Люцианом и так уже не вместе, но нет, Альгору надо окончательно все разрушить, распихать нас по разным факультетам, рассовать на разные этажи и сделать так, чтобы мы вообще никогда не виделись!

Я старалась справиться с эмоциями, даже дышала глубоко, пока шла через парк. Если бодрая трусца поддается под определение «шла». Глубокое дыхание сейчас тоже отказывалось подчиняться и получалось через раз, в результате в кабинет Валентайна я влетела взъерошенная, раскрасневшаяся и злая.

— Зачем?! — крикнула прямо на ходу, швыряя сумку на стол. — Зачем тебе потребовалось переводить Люциана на военный факультет?

Валентайн оторвался от изучения каких-то бумаг и посмотрел на меня. В упор.

— И тебе доброго дня, Лена.

— А я не говорила, что он добрый.

— С таким характером у тебя он точно добрым не будет. Причем не только этот, но и все остальные.

Что-о-о?! Вот тут я почувствовала, что закипаю.

— Кто бы говорил про характер! Я задала тебе вопрос, Валентайн.

Он приподнял брови: в своем излюбленном стиле, при этом умудрившись лицо оставить каменной маской.

— Значит, чтобы ты называла меня по имени, всего-то и нужно было перевести этого никчемного золотого мальчишку на военный? — Прежде чем я успела выпасть в нерастворимый осадок, Валентайн поднялся и обошел стол, оказавшись недопустимо близко ко мне. — Учту этот момент на будущее, и, если мне захочется услышать свое имя в твоем исполнении, придумаю что-нибудь еще.

После этого заявления я поперхнулась воздухом, не позволившим мне сказать все, что я о нем думаю, а Валентайн резким движением перехватил мои запястья и подтянул к себе. Так плотно, что удар о его грудь выбил из меня остатки дыхания, растекаясь по телу обжигающе-дурной слабостью, которая совершенно не к месту, и которой не должно было быть. Уж точно не в то время, когда его губы раскрыли мои в глубоком и совершенно собственническом поцелуе.

В довершение всего его рука легла на мою талию, не оставляя ни малейшей возможности отстраниться, а вторая скользнула по рассыпавшимся по плечам прядям, вплетаясь в них. Все это произошло так резко, так быстро и обезоруживающе, что я попросту растерялась. А когда нашлась, поняла, что поцелуй стал уже гораздо более глубоким и на удивление нежным — несмотря на его властную силу. Я вдруг почувствовала, что соскальзываю в него, как в пропасть, и растворяюсь, чтобы стать совершенно другой. Подаюсь вперед, чтобы ответить, прижимаюсь всем телом, касаюсь пальцами резко очерченных мужских скул, впитывая горьковато-терпкий, с нотками шоколада, вкус его губ.

Джмерг он, что ли, только что пил…

Я целуюсь с Валентайном Альгором!

И как!..

Осознание обрушивается на меня с силой девятого вала — привет Айвазовскому — и ладонь на моей талии начинает ощущаться стальной пластиной, а пальцы, касающиеся моих волос, становятся обжигающими, как чистое пламя.