Невеста на удачу, или Попаданка против! - Ирмата Арьяр

— А… — Я на миг растерялась. И стало грустно. Значит, он, несмотря ни на что, все еще рассматривает Тирру как свою невесту. Эк его приспичило с женитьбой! — Спорим, что это будет Ворон?

Сероглазый лорд неожиданно рассмеялся:

— Вы мне нравитесь, Тома. Не знаю, какова ваша внешность, но ваша душа мне нравится. Вы интересны.

С этими словами Ворон коснулся стены, преграждавшей коридор, и из-под его пальцев заструилась светящаяся вязь узора.

А я даже обиделась. «Вы интересны» всего лишь. Как необычная зверушка. Нет чтобы сказать «вы прекрасны». Или хотя бы «вы умны».

В следующий миг мне стало не до глупостей: стена растворилась, и лорд, подхватив меня под локоть, шагнул в огромный, ослепительно светлый зал. Если бы не повязка, я бы осталась без глаз.

В центре высоченного зала с исчезавшими в перламутровой дымке сводами парил необъятный прозрачный кристалл бриллиантовой огранки. Его грани переливались невозможными цветами и оттенками, отражая то ли себя, то ли лившиеся откуда-то солнечные, закатные и звездные потоки света.

Он был невероятно прекрасен. Так, что у меня захватило дух и брызнули слезы от его невозможной, феерической красоты. Я знала, Лаори-Эрль, что ты именно такой. А твоя оправа — это то, что наверху. Весь замок, весь Орияр-Дерт.

Как завороженная, я обошла хрустальное сердце, вспыхивающее всевозможными цветами, а потом мой взгляд опустился, и я увидела Ворона.

Это был словно удар под дых. Я забыла дышать, а сердце биться.

Нельзя быть таким. Вот нельзя — и все. Это бесчестно по отношению к несчастным смертным девушкам, совсем не богиням.

Забудьте все, что я говорила об изысканной утонченной красоте и харизме Леголаса-Артана. И если я восхищалась силой и мужественностью генерала Шармеля, то лишь по неведению. Мне не с кем было сравнивать.

Сейчас на меня взирало божество.

Освещенный ярчайшим светом, Ворон казался совершенной скульптурой, вылепленной из белоснежного мрамора и ярко-черного антрацита. Если кто-то возразит, что черный цвет не бывает ярким, это нонсенс, тот не видел блистающих распахнутых крыльев Дэйтара Орияра. Они источали мрак. Они ослепляли. Они казались острее бритвы и смертоносней урагана.

Если Тиррина хоть раз видела Дэйтара таким, я понимаю, почему она свихнулась от любви. До того, как я увидела Ворона, я не понимала, что такое мощь, заключенная в совершенное мужское тело. И что такое мужская красота.

Особенно когда эта красота взирает не с ожидаемой снисходительностью, а с немым восхищением на такую невзрачную, скромную и совсем небожественную экономку.

Но чем больше я восторгалась, нарезая круги вокруг замершего лорда, тем сильнее он хмурился, а сияние его глаз омрачалось.

— Послушайте, мэйс, — не выдержал он наконец. — Я не чучело, чтобы смотреть на меня с таким выражением, словно собираетесь ощипать. И даже не боевой петух.

Очень даже боевой.

— Вы лучше, — кивнула я, пытаясь потрогать опасное перо в потрясающем крыле.

Оно судорожно отдернулось, а на пальце остался легкий порез, хотя я могла поклясться, что между ним и пером оставалось еще сантиметров десять.

— Осторожно! — запоздало предупредил Ворон. — Их нельзя трогать. Ну вот, порезалась!

И статуя пришла в движение, заиграв каждой искрой на перьях. Сильная рука перехватила мою и осторожно поднесла к губам. Ласковый язык слизал алую капельку, а в серебряных глазах мелькнула алая искра. Царапина мгновенно затянулась, а мягкие губы поцеловали исцеленный палец. Боже, почему только какой-то палец! Я хочу попробовать его губы на вкус. Я хочу почувствовать под ладонью его литые мышцы и…

С трудом отведя глаза от его вспыхнувших, словно он читал мои глупые мысли, очей, я попыталась отойти, но Ворон не пустил. Я решительно высвободила руку.

— Я вам неприятен, Тома?

Крылья слегка поникли.

— Вы волшебны, милорд. Но у меня… — чуть не сказала привычное «обет», но вовремя спохватилась. — Я не признаю мезальянсов. Вы — второе лицо в королевстве и сильный маг. Я — простая девушка с Земли. Даже не маг. У вас есть все, у меня — ничего, даже тела. Вы сейчас поцеловали мою руку, но это не моя рука, а Тиррины. Сама мысль об этом меня ужасает, если вы можете это понять.

— Причина вашей холодности только в этом? Вас не пугает мой вид?

— Восхищает, — честно призналась я, слегка удивляясь, с чего бы такому шикарному мужику напрашиваться на комплименты.

И Ворон весь как-то сразу потускнел.

— Это в вас душа Тиррины говорит, — поморщился он. — Только ее приводили в восторг безобразные когти и ужасные смертоносные крылья. А еще шлем в виде клюва, когда я надеваю боевые латы.

Ногти действительно слегка длинноваты, но только на больших пальцах, и это еще не когти. Когтями неудобно меч держать, а клинок висит у Ворона на поясе. И почему мне не показали клюв? И получается, лорд Дэйтар уже приводил сюда Тиррину. А так как она не вассал и не служанка, привести он ее мог только в качестве невесты.

И еще получается, что, какую бы истину ни показывал Лаори-Эрль, каждый все равно увидит только то, что сможет или захочет увидеть?

— Вы поэтому отказались на ней жениться, что увидели ее сущность?

Лорд кивнул, рассыпав по плечам черные перья волос.

— Да. И позвольте мне не рассказывать, что я увидел за ее прекрасным лицом. Но Безумная башня — отражение ее сущности.

Что ж, понятно. После этого отказа девчонка и сорвалась. Гордость не выдержала.

— Но ведь ей еще не было пятнадцати!

— Это был предварительный сговор. У магов считается, чем раньше произойдет наречение, тем лучше для адаптации магии.

— Но я не вижу ни клюва, ни когтей, — призналась я. — Крылья действительно смертоносны, но я всегда любила холодное оружие. У папы целая коллекция старинных мечей, и на некоторых есть похожие рисунки, как на ваших стальных перьях.

— Они не стальные. Я не смог бы взлететь с такой тяжестью, — усмехнулся Ворон. — Нам пора возвращаться, мэйс Тома. И пусть для других пока все останется по-прежнему. Вы — Тайра Вирт, экономка и любительница боевых петухов.

И, похоже, боевых воронов.

— А какой вы увидели меня? — осмелилась спросить я, когда мы уже вышли из зала и начали подниматься по лестнице, той самой, где меня свалил приступ откровения.

— Я обязательно вам расскажу все в подробностях. Потом. А пока признаюсь: это было завораживающе, и я готов смотреть на вас вечность, — ответил граф, и голос его улыбался, и мне почему-то стало так тепло, что я перестала бояться завтрашнего дня, королевского суда и расселения душ из нашего коммунального тела.

На ужин я не пошла — отрубилась, стоило моей голове коснуться подушки. Единственное, на что меня еще хватило в этот вечер, — принять ключи у горничной Ании, страшно оскорбленной отставкой, и отдать их Белинке, пребывающей на седьмом небе от счастья. И все.