Три легенды - Михаил Кликин

Кирк, подтянув руками онемевшие от застоявшейся крови ноги, неуклюже принял сидячее положение и, вывернув шею, глянул в другую сторону, себе за спину.

На полу совсем рядом с ним – и как только он не заметил раньше? – бесформенной грудой лежало тело его друга. Чес, бледный и неестественно худой, вытянулся на некрашеных подгнивших досках, разметав в стороны руки. И в правом кулаке он зажал черный холодный камень, оплетенный золотой вязью. Талисман…

Кирк вдруг во всех подробностях вспомнил свою последнюю схватку. И холод стали в пронзенной груди. И кувыркающийся в небе меч. И гаснущий мир.

Он вспомнил слова Хаунта о том, что Талисман может возвращать мертвых к жизни.

Он все понял.

Он опрокинулся на спину, подполз к другу, коснулся пальцами его тонкого запястья, нащупал пульс.

Чес был жив. Слабо билась под кожей синяя жилка.

Кирк облегченно вздохнул, взял в руки Талисман и, повинуясь какому-то безотчетному импульсу, поднес камень ко рту, обдал его своим дыханием.

И внезапно Талисман ожил. Яркий уголек засветился в глубине черного стекла, уютное бархатное тепло окутало ладони. Кирк вскрикнул от неожиданности и выронил камень.

Искра внутри Талисмана погасла.

Кирк не стал его поднимать. Впервые в своей жизни он по-настоящему испугался.

Кирк с трудом встал на ноги, оперся на стену, пережидая, пока пройдет дрожь в коленях. Осторожно подковылял к неуклюжей кровати, закрыл окно и склонился над человеком, лежащим на мокрой постели.

Даже темнота не могла скрыть уродство старости.

Кирк смотрел на тело и уже знал, что этот страшный однорукий человек мертв.

Прошла целая минута, прежде, чем он понял, что усохший старик и есть учитель Чеса. Тот самый маг, к которому они так торопились.

Кирк прошелся по периметру комнаты, ведя рукой по шершавым бревнам стен. Нашел низкую дверь. Оглянулся на Чеса, вернулся, убедился, что друг дышит и на некоторое время застыл возле него безмолвным часовым, охраняя покой товарища.

В окно что-то ударилось. Может залетела какая-то птица, может просто порыв ветра швырнул в стекло картечь тяжелых капель. Кирк вздрогнул и пришел в себя.

За окном было темно.

Внезапно ему стало жутко. Холодящий ужас охватил его. Он больше не мог находиться в этой темной, пропахшей старостью комнате с лежащим на кровати мертвецом, в этом насквозь прогнившем доме.

Он торопливо вышел на улицу, сдерживая себя, чтобы не побежать. И едва не упал, споткнувшись на поломанных ступенях крыльца.

Стояла глубокая ночь. Сверху, с невидимого неба, сыпал дождь. Черными неясными тенями вырисовывались ближайшие дома. Весь остальной мир прятался во тьме, отгороженный завесой падающих капель.

Кирк подставил лицо дождю. Поднял вверх пустые ладони.

Он чувствовал себя странно. Ему казалось, что это уже не он. Что это кто-то другой, похожий на него, с его мыслями, с его памятью. Но не он. Не воин по имени Кирк.

Он умер.

И ожил.

Но что-то в нем изменилось…

Какая-то тень, четырехногая и рогатая показалось из-за угла дома, вздернула бородатую голову и проскрипела диким голосом. Кирк шарахнулся в сторону. И засмеялся над своим страхом.

Коза. Ободранная, вымокшая, жалкая.

Посмеиваясь, он вернулся в дом. Нашел в углу дорожный мешок, что обычно носил Чес, достал из него свернутое одеяло, подложил другу под голову. Сел рядом, стараясь не смотреть в сторону, где лежал на кровати мертвый старик и стал ждать.

Возле ног на полу валялся брошенный Талисман.

Чес пришел в себя лишь под утро. Дождь к тому времени уже прекратился. Небо на востоке постепенно бледнело. Ветер сменился. Быстро бежали к северо-западу клочья низких туч, словно торопились скрыться от приближающегося солнца.

Кирк дремал, сидя на холодном полу и уткнувшись подбородком в грудь. Сквозь сон он почувствовал движение возле себя и мгновенно очнулся.

Чес, опершись на локоть, смотрел прямо на него и улыбался. Он по-прежнему был бледен и худ, но в ввалившихся глазах его светилась неподдельная радость.

– Ты жив, – с трудом выговорил Чес. Губы его не слушались, язык распух. Говорить было неудобно и тяжело.

– Это все Талисман? – спросил Кирк.

– Да.

– Все-таки, он может лечить и мертвых? Поднимать мертвецов?

– Да. Но есть одно «но».

– Какое?

– Один раз. Всего лишь один раз Хранитель может использовать Талисман для того, чтобы оживить умершего. И после этого он теряет власть… Он перестает быть Хранителем… – Чес замолчал. На лбу его выступил пот. Он поправил одеяло в изголовье и лег на спину, уставившись взглядом в потолок. Сказал безразлично:

– Я больше не Хранитель Талисмана.

Кирк выдержал паузу, давая другу отдышаться. Он понял, что оживление потребовало огромных затрат энергии, и что Чесу сейчас очень трудно разговаривать, двигаться, даже просто дышать. Ему нужен отдых. И все же Кирк не удержался и спросил:

– А Хаунт? Что с ним?

– Крестьяне разорвали его. Толпа.

– Они убили Прирожденного?

– Да. Он ничего не успел сделать. Ты держал его меч.

Кирк показал головой в сторону кровати возле окна.

– Это твой учитель?

– Да. Вигор. Маг.

– Он был жив? Ты говорил с ним?

– Да.

– Сейчас он мертв.

– Я знаю.

– И ты вернул меня. Не его. Хотя мог бы…

– Он не хотел жить.

Они помолчали. Чес закрыл глаза, слушая, как колотится загнанное сердце. Кирк смотрел за окно, наблюдая неспешное рождение серого утра.

– И что теперь? – тихо спросил Кирк.

– Что?.. – медленно проговорил Чес, смакуя слово. – Что?.. Что… – он улыбнулся, не открывая глаз. – Теперь ты Хранитель. Талисман твой.

– Я – Хранитель? Ты шутишь?

– Нисколько. Ты Хранитель Талисмана. Он выбрал тебя. Теперь вы вместе, одно целое.

– Но я же воин. Убийца. Я не могу!

– Неужели ты ничего не чувствуешь? Ведь ты заново родился. Ты чист, как дитя.

– Я же не умею…

– Не умеешь быть тем, чем являешься? Просто возьми его.

Кирк потянулся к валяющемуся на досках черному камню, увитому золотым плетением, но тотчас одернул руку.

Чес перевернулся на бок, взял Талисман, протянул другу.

– Бери, не бойся.

И Кирк принял черный камень, зажал накрепко в кулаке, ощущая, как оживший Талисман греет ладонь. Чес с улыбкой смотрел на товарища.