Камер-юнкер - Валерий Пылаев

– Вперед! – скомандовал я, выбрасывая очередной опустевший магазин. – Прорываемся к усадьбе! И смотрите за окнами!

Темные стены крепости Орлова виднелись впереди за домами, но оставшуюся сотню метров еще предстояло пройти. Местные отбивались из последних сил и уже не жалели магии – кромсали заклятиями так, что воздух вокруг гудел от переполнявшего его Дара. Я почти перестал стрелять и только держал Щит, стараясь прикрыть не только себя, но и хотя бы еще нескольких человек.

Азарт и злоба гнали вперед – врезать на все остатки резерва, раздавить, сломить жалкие остатки сопротивления, потом снести Булавой стену и войти в уже беззащитный дом врага победителем. Но выучка во Владимирском не прошла даром, и я все-таки находил в себе терпение беречь силы и не лезть на рожон, пустив вперед первую линию бойцов.

Пожалуй, только это и спасло мне жизнь, когда ворота усадьбы слетели с петель, выпуская панцер. За грохотом винтовок никто не услышал рев мотора, и теперь стальная громадина неторопливо ползла навстречу, на ходу стреляя из пулемета. Троих человек передо мной буквально смело свинцовым вихрем, а одного и вовсе едва не разорвало надвое. Но тех, кто шагал следом, еще можно было спасти: я закрылся локтем, поднимая Щит, швырнул Копье…

И скорее почувствовал, чем увидел, как грозное заклятье без следа растаяло в воздухе, не успев даже коснуться брони. На панцере стояла «глушилка». Чертова железка продолжала стрекотать и за несколько мгновений превратила мою магическую броню в решето. Что-то горячее со свистом ударило в руку чуть выше локтя, сбивая на землю, и стрелок явно намеревался довести дело до конца. Но раньше, чем пули сделали свое дело, меня бесцеремонно схватили за шиворот и потащили в сторону. Я кое-как вывернул шею, ожидая увидеть кого-то из офицеров или Андрея Георгиевича, но вместо этого встретился глазами с Нелли.

Силы в ней оказалось даже больше, чем я думал – девчонка без особого труда буквально вынесла меня из-под пуль, швырнула за какую-то кучу досок, а потом еще и придавила сверху собственным телом. И лежала, не двигаясь, пока стрекотание громыхание пулемета не стихло.

– Пусти, – прохрипел я, – задавишь…

– А вот сейчас было обидно. – Нелли откатилась в бок. – Лежи и не высовывайся.

Ничего другого сделать я при всем желании не мог – похоже, пуля угодила в кость. Боли я почти не чувствовал, зато тело вдруг стало впятеро тяжелее, а в голове гудело так, будто попали туда, а не в руку. От резерва остались одни воспоминания, но я все равно попытался приподняться на целом локте, чтобы…

– Лежи, кому сказано! – рявкнула Нелли.

Она снова навалилась сверху, придавливая к земле, и выдернула из-за голенища сапога что-то вроде кортика. На то, чтобы срезать пропитанный кровью рукав кителя, у нее ушло всего несколько мгновений. Потом Нелли залезла в подсумок, зубами разорвала пакет с бинтом и принялась перевязывать простреленное плечо, шепча что-то себе под нос – похоже, не на русском.

Тоже выложилась в ноль, и на полноценное плетение Дара уже не хватало. Но и странный заговор подействовал – рука все еще пульсировала болью, зато я снова мог хоть как-то двигаться, и даже шум в ушах понемногу стихал.

– Держи. – Нелли расстегнула кобуру на боку и протянула мне «наган» рукоятью вперед. – Хоть так повоюешь.

Хоть так… Я превратился в однорукого и справиться с тяжелой Судаевской винтовкой сейчас бы точно не смог. Родовой Дар с Источником и не думали помогать, сил едва хватило подняться на ноги – но все же дело пора было заканчивать.

Впрочем, сражаться уже оказалось, в общем, и не с кем. Только во дворе усадьбы еще хлопали выстрелы, но уже как-то неуверенно. Крепость Орлова почти пала, и даже грозный панцер затих. Андрей Георгиевич, конечно же, не смог дотянуться до него боевыми заклятиями – зато подхватил Даром кстати подвернувшуюся железку. Огромную и ржавую – то ли что-то строительное, то ли невесть откуда взявшийся кусок рельсы – и вогнал его прямо в пулеметную щель. С такой силой, что, похоже, пробил панцер насквозь зацепил даже мотор – машина так и осталась стоять на выезде из ворот.

Сам Андрей Георгиевич сидел рядом с поверженным врагом, привалившись спиной к броне и закрыв глаза. Китель на его левом боку насквозь пропитался кровью, а рука выглядела так, будто ее только что достали из мясорубки. Я уже подумал было, что старик мертв, но когда мы с Нелли подошли ближе, он вдруг зашевелился.

– Осторожно! – Я бросился вперед. – Вы…

– Ничего, ничего… Жить буду. Поскриплю еще. – Андрей Георгиевич с кряхтением уселся ровно и даже попытался выдавить что-то вроде улыбки. – Только дальше сам, Сашка, ладно? А я пока тут… посижу.

Несколько слов стоили ему остатков сил. Андрей Георгиевич снова закрыл глаза и уронил голову на грудь. Я огляделся по сторонам, отыскивая среди уцелевших Одаренных – своей магии едва хватало переставлять ноги.

– Перевяжите его, – скомандовал я пересохшими губами. – И чтобы живой остался, отвечаете головой. Остальные – за мной.

Дальше сам. Мимо панцера, через сломанные ворота и во двор, где стрельба уже окончательно стихла. К усадьбе, из окон которой струился черный дым. Но дело было не в некстати залетевшей гранате, да и снаряды с «Бисмарка» лишь разнесли башенки и верхний этаж, на котором сидели стрелки. Нет, усадьбу подожгли магией – и не снаружи, а изнутри, всю разом, заставив вспыхнуть даже то, что гореть не должно. Орлов оставил поле боя, напоследок решив замести следы. Избавиться от чертежей, документов записей, каких-нибудь образцов – всего, что указало бы на вину заговорищиков.

И этого допустить было ну никак нельзя. Простреленное плечо взвыло болью, когда я поднял обе руки, будто обнимая разом всю горящую усадьбу – и потянул на себя. Дар со стоном зашевелился где-то внутри, огрызнулся, но приказ все-таки выполнил: языки пламени медленно выползали наружу из окон и гасли, один за одним.

В глазах уже темнело, и если бы Нелли не подставила плечо, я бы, наверное свалился – но не перестал тянуть. Бесконечно долго, пока пожар внутри не погас. И теперь оставалось только дождаться деда. Или Багратиона, или гвардейцев, или кочегаров с «Бисмарка» – да хоть черта лысого, лишь бы он…

– Гляди-ка – справился. Все потушил, молодец… Только дальше-то что? – раздался откуда-то сверху насмешливый голос. – Дурак ты, Горчаков. Ой дура-а-ак…

Орлов стоял на балконе над центральным входом. Не скрываясь – бояться ему было, похоже, некого и нечего. Судя по редким выстрелам вдалеке, мои бойцы только заканчивали в Роще. Многие остались лежать на берегу или среди домов, и до усадьбы со мной добралась от силы треть. Меньше сорока человек – измотанных, раненых, а то и вовсе оставшихся без патронов.

На матерого Одаренного, главу рода – явно маловато.

Орлов, похоже, тоже уже успел оценить и расклад сил, и посчитать стволы, и наверняка даже прощупать мой растаявший резерв. Поэтому и разглядывал поредевшее воинство во дворе то ли с презрением, то ли с каким-то отстраненным интересом, улыбаясь во всю пасть – знал, что взять его нам, можно сказать, нечем. И даже погасшее внутри усадьбы пламя вряд ли так уж сильно спутало ему карты.