Горец-дикарь - Ханна Хауэлл

– Может быть, и нет, однако никто не задавал мне вопросов по этому поводу. Ее не стало. Печально, но это все, что было нужно местным жителям, – тихим голосом произнес Лукас, все еще не зная точно, какие чувства сейчас испытывала Кэтрин из-за всего случившегося. – Ты хотела заменить виселицу более милосердным наказанием, она же предпочла смерть. Этим все сказано. – Он увидел, как Кэтрин нахмурилась и посмотрела на могилу Агнес. – Ты все еще печалишься? Ведь прошел уже целый месяц.

«И это был самый длинный месяц в моей жизни», – мысленно прибавил Лукас, но не стал говорить этого вслух. Кэтрин не отослала его прочь, чего он сильно боялся, а просто перестала обращать на него внимание. Ему было понятно, почему она не пускала его к себе в постель. Кэтрин страшилась потерять уважение своих людей, став в их глазах развратной женщиной, которая ничуть не лучше Агнес. Он не знал способа убедить ее в том, что никому и в голову не придет сравнивать ее с Агнес, и потому спал один. У него было много работы, которую следовало побыстрее выполнить, и это помогало ему ненадолго забыть о желании, терзавшем его тело. Под конец дня он очень сильно уставал и засыпал, невзирая на мучительное томление. К сожалению, дел в замке становилось все меньше; а вот страсть к Кэтрин не ослабевала, и он начал сомневаться, что это вообще когда-либо произойдет.

Конечно, женитьба избавила бы его от подобных проблем. Но Лукас все никак не мог найти подходящего случая заговорить на эту тему. Он ухаживал за Кэтрин, пытаясь вновь завоевать ее привязанность и доверие. Но это получалось у него не очень хорошо. Лукас дарил ей цветы, но они всегда казались увядшими и немного поломанными, когда попадали наконец в ее руки. Он пытался писать ей письма, какие обычно сочиняют влюбленные при дворе, но тут же сжигал то, что выходило у него из-под пера. Лукас знал много песен, которые нравились женщинам. Но стоило ему начать петь, как все тут же выбегали из помещения, плотно закрывая уши руками. Он был в полной растерянности и не знал, что делать дальше, так как понимал: единственное, что поможет ему вновь добиться ее расположения, – это заняться с Кэтрин любовью. Но она избегала его близости.

Кэтрин повернулась и посмотрела на Лукаса. На его лице застыло печальное выражение, и Кэтрин невольно задумалась, что было тому причиной. Он никогда не говорил с ней об этом, но Кэтрин знала, что Лукас нисколько не сожалел о смерти Агнес. И она не могла винить его за это. Ее сестра погибла не от его рук, и Лукас точно не стал бы убивать ее, если бы только она явно не угрожала его жизни. Агнес сама решила покинуть этот мир, и Кэтрин подозревала, что Лукас считал это хорошим выходом из ситуации.

Она страдала по нему, больше всего на свете хотела, чтобы Лукас обнял ее, позволил раствориться в его силе и нежности. Но ей нужно было сопротивляться этому искушению. Она знала, что это не закончится простым дружеским объятием. Скоро ей нужно решить, что делать с Лукасом, но она все боялась и откладывала этот шаг на неопределенное время.

– Агнес была молодой и красивой, – начала Кэтрин, намереваясь направить их мысли на погибшую сестру.

– Кэт, но она также была совершенно безнравственным человеком, – сказал Лукас.

– Я знаю. Ты спросил меня, продолжаю ли я горевать по ней. Самое печальное заключается в том, что я вообще по ней не горевала, и это меня очень тревожит. На один короткий момент, когда я увидела Агнес, лежащую на земле, мое сердце сжалось от ужаса и печали. Но я не могу точно сказать, относились ли эти чувства к ней – ведь Агнес была последней моей близкой родственницей – или они были вызваны страшным грехом, который только что совершила моя сестра. Я приходила сюда, на ее могилу, чтобы понять, смогу ли ощутить что-то после того, как первоначальное потрясение от пережитого постепенно стало сходить на нет. Но я ничего не ощущаю. Лишь жалость при мысли о загубленной жизни, и то иногда.

Лукас взял ее за руку и потянул за собой в сторону крепости.

– В этом нет твоей вины.

– Она была моей сестрой. Я ведь должна хоть что-то чувствовать.

– Но Агнес тебя такой не считала. Мне кажется, что вначале ты хотела принять ее, как свою родную сестру, и была готова соответственно с ней обращаться. А она каждый раз отталкивала тебя. Это она виновата в том, что ты сейчас ничего не чувствуешь. Хватит из-за этого переживать, Кэт. Никто не станет плохою тебе думать потому, что ты не переживаешь из-за смерти Агнес.

Кэтрин кивнула.

– Я думаю, что все-таки буду ходить к ней на могилу, – сказала она, – хотя бы ради уважения к тому, какой Агнес могла бы быть, если бы у нее была другая мать и если бы у нас обеих был более любящий отец.

– Я всегда считал, что каждую могилу стоит время от времени посещать. Это помогает душам умерших успокоиться.

– Лукас Мюррей, только не говори мне, что ты веришь в духов.

– О да, верю. С такими родственниками, как у меня, любой бы поверил.

– Ох! Неужели ты хочешь сказать, что люди из твоего клана видят духов? Это что, тоже один из тех даров, о которых ты мне рассказывал?

– Одна из моих кузин может видеть их. Но я думаю, что нам лучше поговорить об этом в следующий раз. Гости уже съезжаются на свадьбу Робби.

Кэтрин покачала головой, когда Лукас повел ее кружным путем к заднему входу в замок. Видимо, он не хотел, чтобы ей пришлось сейчас встречаться с приглашенными людьми.

– Я знала, что Энни была влюблена в Робби, но не думала, что он отвечал ей взаимностью.

– А я догадался об этом в тот момент, когда мы собирались вызволить тебя из плена. Я решил, что Энни лучше всего справится с ролью служанки, но тут вперед быстро выскочил Робби и с такой горячностью предложил себя вместо нее, что я все понял. Он не хотел, чтобы Энни принимала хоть какое-то участие в опасном деле и рисковала собой.

– Что ж, это хорошо, потому что Энни на самом деле любит этого дурачка.

– Ну, не стоит называть так своего нового управляющего.

– Управляющий. Робби. Никогда бы не подумала, что эти два слова могут так прекрасно сочетаться друг с другом. Оказалось, что, он хорошо ладит с арифметикой.

– Да, у него отлично получается работать с цифрами. Теперь мы точно знаем, сколько именно Моррисом и Сорли положили себе в карман. И мы предоставим им отчет прежде, чем они уедут по домам после свадьбы.

На пороге своей спальни Кэтрин остановилась.

– Ты действительно думаешь, что они вернут нам эти деньги? – спросила она.

– Да, – кивнул Лукас. – Хотя Сорли с трудом перенесет это и будет оплакивать каждое отданное пенни.

Кэтрин рассмеялась и слегка оттолкнула от себя Лукаса.

– Иди. Тебе пора готовиться к свадьбе. Встретимся в пиршественном зале через час.

Как только Кэтрин оказалась внутри своей комнаты и дверь за ней захлопнулась, она в изнеможении прислонилась к этой двери и закрыла глаза. Она не сможет постоянно отталкивать его от себя. Каждая частичка ее существа жаждала Лукаса. Она плохо спала, и хоть Лукас был в ее постели всего лишь однажды, Кэтрин скучала по теплу его большого, сильного тела рядом с собой. Настало время храбро посмотреть в будущее и решить, как же поступить с Лукасом. Он продолжал оставаться в Данлохане, ухаживал за ней, да к тому же не выказывал намерения уехать отсюда, и это говорило о том, что Лукас продолжал желать ее, как и раньше. Единственное, что мешало им быть вместе, – это ее страх. Кэтрин боялась, что Лукас вновь ранит ей сердце, заставит страдать. Но, если подумать, она и без того страдала от боли, каждый раз отталкивая его от себя. Так почему бы не дать себе шанс стать счастливой и не протянуть руку Лукасу?