Баловень судьбы - Владимир Гурвич

Анастасия взволнованно заходила по комнате.

– Саша всегда боялся, что однажды это случится. Он говорил про Обозинцева, что он из тех людей, которые способны ради достижения своих целей на все. Что же теперь делать?

– У нас два варианта: либо готовиться к сражению, либо отдавать им компанию.

– Только не это! – вскричала Анастасия. – Они ее никогда не получат. Саша не простит нам этого. Вы должны спасти кампанию.

– Даже ценой своей жизни?

Мои слова несколько охладили ее пыл. Она села напротив меня.

– Поверьте, я не хочу и никогда не хотела вашей смерти, сама эта мысль мне представляется чудовищной. Я знаю, что встретила ваше появление не слишком любезно, но я очень боялась, что вы захотите продать компанию Обозинцеву или кому-нибудь еще. А ваше поведение как раз подтверждало это опасение. А это конец всему тому, чему Саша посвятил всю свою жизнь. Простите меня, я к вам была не объективна.

Если бы сейчас к нам прилетел архангел Гавриил, я был не так поражен, как словами Анастасии. Эта гордая женщина просит у меня прощение! Такое я не ожидал услышать никогда. Но внешне я постарался ничем не выдать своего смятения.

– Вам не за что извиняться. Я понимаю ваши чувства, вам было нелегко смириться с моим появлением и с моими планами в отношении компании. Но сейчас нам следует действовать заодно.

– Я согласна, – не колеблясь, произнесла она.

– Тогда могу я задать вам кое-какие вопросы?

– Задавайте.

– Зачем приходил Струганов? Что у вас произошло такое, что заставило его в ярости вылететь отсюда?

Анастасия секунду помедлила с ответом. Было заметно, что она колебалась, посвящать ли меня в ее отношения с главным инженером, но затем все же решила это сделать.

– Он приходил свататься, хотел, чтобы я стала бы его женой.

– И судя по его реакции, вы отказали?

– Да, отказала.

– Могу я узнать, почему?

– Потому что я люблю другого человека. – Она сделала паузу. – Я люблю Сашу.

Она говорит о нем, как о живом, отметил я. Но действительно ли она его по-прежнему любит или это не что иное как очень сильное самовнушение? Когда человек слишком долго играет одну и туже роль, ему затем трудно признаться себе в том, что это всего лишь самопостановка спектакля для единственного зрителя, которым и является он сам.

– Вас удовлетворили мои ответы? – не без некоторого вызова поинтересовалась она.

– Более чем. Я недоволен другим, у нас только-только стала налаживаться со Стругановым отдаленное подобие какого-то взаимодействия, а теперь все опять разрушилось. Он еще подумает, что вы отказали ему из-за меня.

Произносить эту фразу с моей стороны было величайшей наглостью, но я не смог отказать себе в этом маленьком удовольствии.

Неожиданно для меня, Анастасия покраснела.

– Поверьте, вы к этому отказу не имеете никакого отношения.

– Я в этом и не сомневаюсь, но меня волнует, что станет думать на сей счет Струганов. А сейчас мне бы не хотелось портить с ним отношения. Я иду по следу тех, кто не исключено причастен к убийству моего дяди. И наша взаимная неприязнь может сослужить мне плохую службу.

– Извините, я не знала, – насмешливо проговорила Анастасия. – выходит, по-вашему, я должна была принять его предложение.

– Совсем нет! – излишне горячо воскликнул я. Мы одновременно посмотрели друг другу в глаза, и так же одновременно почувствовали смущение. – Просто отказать можно по-разному, например, оставить маленькую щелочку надежды. Это вас ни к чему не обязывает, а ему дает некоторое утешение. И все рады, все остаются при своих, а главное дело не страдает.

– Наверное, вы правы, я как-то не подумала об этом. Я в самом деле разговаривала с ним излишне резко. Но меня возмутило его предложение, после смерти Саши прошло меньше трех месяцев, а он уже предлагает мне вступить в новый брак.

– Но поймите и его, он давно вас любит, и ему с каждым днем становится все труднее сдерживать свои чувства. тем более вы знаете, какой он импульсивный человек. А тут еще появился некто, который живет с вами в одном доме. Согласитесь, поводу для беспокойства достаточно.

Мы снова посмотрели друг другу в глаза, и я понял, что она поняла, что на самом-то деле я говорил вовсе не о главном инженере, а о самом себе.

– Давайте оставим эту тему, – попросила Анастасия. – Даже если я вела себя не совсем правильно, уже ничего не изменишь. Вы сказали, что идете по следу убийц Саши.

– Сказал, – подтвердил я.

– И как далеко вы продвинулись? – В ее голосе зазвучала надежда. – Вы не представляете, как я хочу узнать, кто совершил эту гнусное убийство?

– Пока у меня есть некоторые догадки, предположения. Но они еще не оформились в стройную версию. Здесь легко ошибиться, убить дядю хотело чересчур много людей. Так получилось, что он всем мешал.

Анастасия кивнула головой.

– Я знаю.

– Меня волнует, каким будет следующий удар? Партия вступила в эндшпиль. У меня к вам будет одна небольшая просьба. Не летайте пока вертолетом. Да и вообще, не отдаляйтесь от дома.

– Вы считаете, что опасность угрожает не только вам, но и мне?

– Понимаете, первоначально я полагал, что убийство было совершенно по коммерческим мотивам. Но затем я пришел к выводу, что другие мотивы могут быть не менее побудительными для совершения преступления.

– И какие же, по вашему мнению, эти побудительные мотивы?

– Например, любовь.

Когда я на следующее утро пришел в офис и уже на законных основаниях занял свой кабинет, то первый, кто пожаловал ко мне, к некоторому моему удивлению оказался главный инженер. Он выглядел непривычно подавленным и растерянным. Я предположил, что такой его вид – следствие вчерашнего бурного объяснения с Анастасией, но первые же его слова изменили мое мнение.

Не здороваясь, он прошел к моему столу и сел на стул, довольно бесцеремонно вытянув вперед ноги в далеко не самых чистых ботинках. Впрочем, небрежностью страдала не только нижняя часть его туалета, с ног я перевел свой взгляд на его лицо и заметил, что сегодня утром бритва явно не касалась щек Струганова. Я привык его видеть аккуратно одетым и чисто выбритым. Впрочем, я даже до какой-то степени сочувствовал ему, отказ Анастасии мог вышибить из седла практически любого. Вряд ли он встретит в своей жизни еще такую женщину, как она.

– Я должен вас кое о чем проинформировать, – после довольно продолжительного молчания, которое я выдержал вместе с ним, произнес он. – Сегодня я хотел оплатить срочные счета, а бухгалтерия их не приняла к оплате. Мне заявили, что на расчетном счету нет денег.