Разбитые маски - Анна Малышева

– Да он опять пропал!

– Уехал? – насторожился Самохин. – Я же просил не покидать города!

– Не знаю, уехал или нет, но он вторую ночь не ночует дома.

– Значит, опять как в феврале? – уточнил Самохин. – Послушайте, он просто живет у своей любовницы. Это уже не называется «пропал».

– Да, но я не знаю, как с ней связаться, – возразила Ольга. – И вы не знаете.

– Как объявится муж, дайте знать, – попросил Самохин. – Мои телефоны у вас есть. И кстати, Илья Сергеевич, не меняйте так часто место жительства! Вы мне каждый день сообщаете другой телефон. Определитесь, наконец!

– Я останусь здесь?

Это было не утверждение, а вопрос, и он был обращен к Ольге. Та встретила его взгляд и склонила голову. Уходя, Самохин им немного позавидовал. «Хотя завидовать я буду, когда они выйдут чистыми из этой истории, – думал он, укладывая пакет в машину и садясь за руль. – А это будет непросто, если муженек не расколется. Дамочка права, тот что-то крутит».

* * *

После его ухода мужчина и женщина еще некоторое время молчали. Ольга делала вид, что готовит вечерний чай, но на самом деле ставила на стол и тут же убирала пустые чашки, передвигала кулек с печеньем, бесцельно рылась в шкафчиках. Илья заговорил первым:

– Так он тебе во всем признался?

– Витя? Да, – отрывисто сказала она.

– Почему ты мне не сказала?

Ольга принялась заваривать чай. Ее спина выражала какое-то кроткое упрямство. Илья сидел за столом, курил и смотрел ей в затылок. Наконец она не выдержала и слегка обернулась:

– Не хотелось позориться. Знаешь, меня с детства приучали не выносить сор из избы.

– Разве я для тебя чужой?

– Ты слишком свой… Он пожал плечами:

– Знаешь, ты иногда излишне деликатна. Мне такого не понять. Ну а что ты скажешь, если я тоже об этом знал?

Резко звякнула крышка заварочного чайника. Ольга не обернулась, но выпрямилась, будто ее между лопаток ударили камнем.

– Мне сказала Камилла, – продолжал Илья. – В тот самый момент, когда я усадил тебя в «Аквариуме» и пошел к ней в контору. Ты была права, я именно тогда обо всем и узнал!

– А откуда узнала Камилла? – замороженным голосом спросила женщина.

Пауза. Потом Илья спросил: неужели она сама не догадывается? Ольга наконец обернулась. Она была странно спокойна, только губы как-то нервно, часто кривились.

– Так это она?

– Я не хотел тебе это говорить, но вот видишь, пришлось. Она мне и сказала, что Витька жив. Я велел, чтобы она отправляла его домой. Чтобы развелся по-человечески, мудила! – Он употребил еще несколько крепких слов, чего себе обычно в Ольгином присутствии не позволял. Но она их как бы не расслышала. – Но он, видишь ли, предпочитает прятаться и не принимать решений.

– Улитка, – еле слышно произнесла женщина А когда Илья переспросил, ответила, что ничего особенного, пустяки. И с чем он будет чай – с медом или с сахаром?

– Ты обиделась, что я сразу тебе не сказал? – встревожился Илья. – Ну не мог я так брякнуть, что он живет с Камиллой! Хотя мне-то это было выгодно!

– Потому ты и соврал, что напоролся на Витю, когда позвонил сюда? – все так же тихо спросила она. Ей вспомнился сумрак «Аквариума», запах баранины, пираньи за мутным зеленоватым стеклом. И перевернутое, отчаянное лицо Ильи, его опустошенный взгляд, неровная походка. Его так потрясло то, что сообщила Камилла? Но почему он не пришел сразу, почему не сказал ей, зачем она оправдывалась перед мужем, зачем страдала?

– Ну да. А откуда еще я мог это узнать? Если бы сказал, что от Камиллы, ты бы сразу обо всем догадалась!

Ольга покачала головой:

– Ты чуть не сделал моему мужу алиби, Илюша. Потому что я верила скорее тебе, чем ему. Скажи только, неужели ты скрывал все это, чтобы меня не огорчить? Ну и кто из нас чересчур деликатен? Мне тоже тебя не понять!

Илья помялся, потом выдохнул, что хотел предоставить события их естественному ходу.

– Пойми, если бы я все тебе выложил, ты бы его бросила и, конечно, ушла ко мне…

– Конечно?!

– Безусловно, – с улыбкой повторил он. – К кому же еще? А если бы пожалела об этом со временем? Начала упрекать, что я тебя рассорил с мужем?

Ольга даже рот приоткрыла:

– Ты и об этом успел подумать? О том, что будет несколько лет спустя?! Господи, да я дальше завтрашнего дня никогда не загадываю!

– Я хотел, чтобы вы развелись сами, – сказал Илья, не замечая ее иронии. – Без моего участия и, уж конечно, без стукачества. Как видишь, к тому все шло.

– Я вижу. – Она поставила перед ним чашку. – Ну вот, не купила пряники. Хотела ведь зайти в магазин!

– Купим, – пообещал он, осторожно привлекая ее к себе и усаживая на одно колено, как ребенка. – Вот поедем в Германию и купим про запас целый чемодан пряников.

* * *

…Мужчина дышал беспокойно, неглубоко, он еще не успел погрузиться в настоящий сон. Время от времени он делал резкое движение, от которого сотрясалась вся постель. Но Ольга не пугалась. Она неподвижно лежала рядом, натянув одеяло до подбородка, не закрывая глаз. Глядела в темноту и думала, что, наверное, свой следующий день рождения будет отмечать в Германии. Так сказал Илья, и на этот раз она не возражала. Было ясно, что после развода с мужем ей не придется оставаться в этом доме. Она уйдет, как пришла, ничего с собой не взяв. Правда, Илья что-то говорил о том, что Виталий обязан вернуть ее деньги, потраченные на ремонт, но Ольга думала, что этого не произойдет. Бывший муж скажет: «Денег нет, и все». Разве она станет с ним судиться? Хотя, будь на ее месте Ирина, та бы получила все.

«Хватит судов. Даже если речь пойдет о моей жизни, не сделаю ни одного лишнего движения. Интересно, Камилла будет его бить, как прежняя жена? – Сонные мысли делали крупные, беспорядочные скачки. – Она такая здоровая! Значит, снимают квартиру, ну надо же, а его искали, считали мертвым… А я бежала в тот вечер к метро, какой был мороз, а за мной гналась Ирина… Хотя это конечно же был совсем другой вечер, в феврале. Вот обрадуется Ирина, все случится прямо по ее сценарию, он меня тоже бросил, она предсказывала, что кошке отольются мышкины слезки… Но я не буду плакать, больше никогда не буду…»

Ольга закрыла глаза. Илья совсем притих, от его плеча исходило сильное уютное тепло. Она осторожно прислонилась лбом к его спине и сразу ощутила покои. Бояться было нечего. Она снова была не одна.

«Я не железная, я слабая трусиха, боюсь одиночества… А с ним хорошо, не страшно, и ничего постыдного тут нет, я ведь просто не могу быть одна… Позвонил и сказал, чтобы я пришла в парк, рядом с домом. Я пришла, он держал замечательные цветы, моя любимые герберы, такой маленький яркий букет, три цветка красных, два оранжевых, веселые огромные ромашки, „выходи за меня замуж, плюнь на все, забудь, мы будем счастливы, ну, наделали ошибок, так надо же когда-нибудь зажить по-настоящему, все это был черновик, теперь все начинается сначала!“. И я сказала „да“ при живом-то муже, при живом, как глупо, откуда эта присказка, почему я выражаюсь как старые бабки на лавочке, которые осудят, конечно, осудят меня, когда я навсегда уйду из этого дома под их взглядами, уйду, как пришла, неужели я когда-то верила, что пришла навсегда, нельзя в такое верить, вот и сейчас, и сейчас тоже…»