Венец судьбы - Бертрис Смолл

Груджин Агасферус похлопал по нежной маленькой ручке Ниуры и одобрительно закивал.

— Ты чудесная девочка, — похвалил он. — И к тому же умнее своих кузин. Господин Колгрим очень силен, Ниура, и станет еще более могущественным, обретя силы Уллы. Будь с ним осторожна, девочка моя, и безоговорочно подчиняйся ему во всем, если только это не касается чести нашей семьи.

Ниура улыбнулась:

— Конечно, дедушка.

Она не рассказывала ему, что решила утаить силы Уллы от Колгрима. Ниура понимала, что, если эти силы останутся при ней, она будет гораздо более защищенной, чем если передаст их Колгриму.

Внезапно что-то насторожило ее, мурашки пробежали по спине. Ей показалось, что за ними наблюдают, но, оглядевшись, она никого не увидела.

— Я сам отвезу тебя домой, — сказал ей Груджин и послал за своей повозкой.

Лара и Калиг слушали беседу Груджина Агасферуса и его внучки, затаившись в тени и оставаясь невидимыми. Удовлетворенный тем, что все идет, как задумано, Калиг стремительно перенес их обратно в Шуннар, где солнце только начинало восходить над песчаными пустынями. Воздух был свеж и прозрачен, а высоко в небесах парил ястреб, время от времени издавая громкие пронзительные крики. Увидев птицу, Лара вспомнила о Вартане из клана Фиакр, своем первом муже, смертном, который умел менять обличье, превращаясь в ястреба.

— Кажется, предсказание Ануш становится реальностью, — сказал Калиг. — Тебе удалось объединить миры, Лара, любовь моя.

Лара немного помолчала, а затем ответила:

— Да, но весь мир очень мал, Калиг, и однажды он весь должен был объединиться. Я и вправду имела от ношение к каждой из его частей — Хетар, Тера, Темные Земли. Но теперь мое влияние потеряло свою значимость. Отчего так? Магический мир пытался донести до смертных, населявших эти земли, что война — это не выход, что ею не решить проблем. Что все уже по горло сыты войнами. — Лара рассмеялась горько, надрывно. — Что ж, хотя бы один урок был усвоен, пусть только после эры Иерарха. Хетар следит, чтобы его народ был сыт, одет и имел крышу над головой. Но никто из его жителей не имеет ни цели, ни предназначения. Купцы и высшая знать продолжают вести привычную им жизнь. Доблестных Рыцарей стало меньше, так как больше нечего завоевывать и не с кем сражаться. Я надеялась, что Хетар изменился и стал совершеннее. Но этого не случилось.

— Я знаю, — ответил Калиг. — Что-либо изменить непросто, Лара. Для этого требуется сильный и смелый руководитель, который смог бы стать во главе целого государства и народа, убедить людей и повести их за собой. Такие мужчины и женщины сейчас не рождаются ни в Хетаре, ни в Тере.

— Я не могу просто взять и сдаться, Калиг, — сказала Лара. — Но впервые в жизни я не знаю, что мне делать. Если я прокляну утробу Ниуры или наложу заклятие, чтобы она не смогла родить Колгриму сына, он узнает, что это моих рук дело. И возмездие его коснется Марцины. Нет, он не станет проливать ее кровь, он бросит ее в бездонное ущелье, что будет хуже самой смерти и для Марцины, и для меня. Я ни за что не доставлю Колгриму такого удовольствия, а видеть мои страдания — наивысшее удовольствие для него.

— Он хочет, чтобы ты любила его, — сказал Калиг. — И это естественно, ведь он твой сын.

— Как я могу любить его?! — в отчаянии вопрошала она. — Я ненавидела его отца. Само появление его на свет, так же как и его брата-близнеца, — это жестокая ошибка.

— Рождение твоих сыновей помогло более века сдерживать Тьму, — напомнил ей Калиг.

— Но для чего, милорд? Кронан сказал, что Хетар обречен. Что в ближайшие несколько месяцев Тьма поглотит его и Свет навсегда покинет этот мир. Так для чего же меня заставили произвести на свет Колгрима и Колбейна? Один стал властелином, второй живет в тюремном заточении. Какой во всем этом смысл, Калиг? — Лара посмотрела на него своими прекрасными зелеными глазами, полными слез.

— Ты дала миру Хетара возможность не сделать шаг в бездну саморазрушения. Ты указала им путь, поборов Колла в Битве за город. Несколько лет я верил, что они смогут сделать свой мир таким, каким он должен быть, — таким местом, где царят мир и изобилие, местом, где смертные и представители магического мира могли бы жить вместе, уважая друг друга и чужие обычаи. Местом, где у каждого была бы цель и все были бы объединены стремлением к добру. Однако этого не случилось, невзирая на все наши усилия.

— И что же, теперь мы оставим Хетар, потому что он не оправдал наших ожиданий? — спросила Лара. — Как же так происходит, что мы нисколько не улучшили жизнь смертных, которых так старались защитить?

— Возможно, это и было нашей ошибкой, — ответил Калиг. — Быть может, нам не стоило вмешиваться в их развитие. Но мы сделали это. Мы пытались помочь, но лишь усугубили ситуацию в отношении смертных, которые сами оказались своим самым страшным врагом. Не мы создали их, а потому мы не можем взять на себя всю ответственность за их действия.

— Что будет с ними, если мы оставим их?

— Тьма поглотит Хетар. Но даже в полном мраке всегда есть место хотя бы маленькому лучику Света. И если этот крошечный луч достаточно силен, если кто-то холит и подпитывает его, он будет расти, набирать мощь и, возможно, однажды преодолеет Тьму, которая так стремительно захватила этот мир, — сказал Калиг.

Лара обняла его за шею, положила голову на плечо и тихо заплакала. Когда ее скорбь немного утихла, Лара спросила:

— Куда же мы отправимся, Калиг?

— Сначала в Бельмаир, так как Тьма не коснется его еще много столетий. Магические существа Хетара уйдут туда, и там мы сможем решить, где будет наш новый дом. Вселенная безгранична, Лара, и в ней бесчисленное множество миров. Однако я уверен, нам удастся найти необитаемый мир, или даже создать новый, только для себя. Мы спрячем его от глаз смертных и сможем жить в мире и покое, не боясь, что нас настигнет Тьма, — рассуждал Калиг.

— Я уйду отсюда, только когда у меня уже не останется другого выхода. Быть может, я смогу противостоять Колгриму и если не разрушу его планов окончательно, то хотя бы помешаю ему. Она придвинулась ближе к Калигу и, уютно устроившись, вдыхала его запах, такой родной и теплый. Он успокаивал ее, и скоро ее наполнило ощущение умиротворения. Лара по-прежнему не могла до конца поверить в то, что мир Хетара обречен, и продолжала в глубине души хранить несмелую надежду на то, что должна сделать что-то, что поможет Хетару выиграть еще какое-то время.

— Ты опять что-то задумала, — сказал Калиг. В его голосе слышалась лукавая озорная нотка.

— Невежливо вторгаться в чужие мысли, — строго сказала Лара, однако на лице ее была улыбка. И она сказала: — Калиг, мы должны быть на свадьбе Колгрима. Ему будет приятно, и к тому же так у меня будет хоть какой-то шанс отсрочить неизбежное.

Калиг покачал головой:

— Ты истинная фея и не сдаешься без борьбы, не так ли, любовь моя? Что ж, хорошо, мы будем на свадьбе Колгрима.