Поправка Джексона - Наталия Червинская

Одет Морган очень прилично, несмотря на жару не в майке, тапочках и шортах, как вся остальная толпа. Легкий льняной костюмчик голубенький. Рубашка розовенькая, розовенький платочек в кармане. Даже шляпа соломенная.

Пошли обедать. Морган рассказал про себя, что в Нью-Йорке он тоже вроде как эмигрант. Родился и вырос на широких просторах Канзаса в простой фермерской семье. Папа-фермер владел территорией размером со Швейцарию, но Морган тосковал среди коров, тянулся душой к высокому; его интересует искусство, жизнь заграничных народов. Он предпочитает общество творческих личностей, таких, как Беллиссима…

— Я понимаю, Беллиссима, что это с моей стороны крайне самонадеянно… Вы — одаренная аристократическая натура, а я всего лишь скромный бизнесмен. Но меня поразил ваш удивительный облик! Аромат древней культуры, который от вас исходит…

Татка почувствовала, что Морган хочет ей предложить не то законный брак, не то сожительство, и с голодухи решила серьезно подумать и над тем, и над другим.

И Джеймс Морган сделал Татке предложение:

— Не хотите ли вы, Беллиссима, начать совместный бизнес? Я займусь деловой стороной, а вы — представительством. Вы будете лицом нашей фирмы. Мы создадим уникальную коллекцию драгоценностей…

Татка немедленно оправилась от матримониальных надежд. Замужем она уже однажды была, за этим самым Гуткиным, который был ростом Татке по плечо, и внешность — плюнуть некуда, но жуткий бабник. Из-за переживаний с Гуткиным она и решила эмигрировать. Так что идея брака ее не очень прельщала. А вот совместный бизнес ей никогда в жизни не предлагали.

— Будем создавать пасхальные яйца в стиле Карла Фаберже! — сказала Татка.

Морган знал это слово: Фаберже. Лицо его осветилось улыбкой. Некоторое время он молчал. Видно было, что в душе его борются надежды и опасения.

— Беллиссима! — прошептал он. — Я задам вопрос, который вам может показаться странным — но не торопитесь, подумайте… А не родственница ли вы Карлу Фаберже?

Всю свою последующую жизнь Татьяна Фаберже гордилась не своими доходами, не магазинами на Пятой авеню и в Далласе (и вскоре открывающимся новым филиалом в Дубаи!), и даже не своим блестящим положением в высшем обществе нашего города Нью-Йорка. Гордилась она тем, что между этим вопросом и ее ответом прошло не более секунды.

— Как? — спросила Татьяна, и взяла Моргана за руку. — Вы знаете?

— Что знаю? — удивился Морган.

Тут Татьянин акцент до такой степени загустел, что дальнейший их разговор напоминал спиритический сеанс. Причем Татьяна, в развевающемся сарафане до полу, размахивая узорчатыми рукавами, изображала собою как бы явившийся дух и бубнила и шептала что-то впечатляющее, но совсем уж неразборчивое и легально ни к чему не обязывающее, то есть неподсудное. Агент же Морган толковал ее бормотание подобно медиуму, подталкиваемый алчностью с одной стороны и желанием все той же неподсудности — с другой.

В результате возникло у них из чистого эфира невыраженное словами не то взаимное понимание, не то взаимное недоразумение: Татьяна является троюродной правнучкой Фаберже, но из сочувствия к бестолковости потребителя будет именоваться в рекламных материалах просто внучкой этого величайшего русского художника, представленного в коллекции Музея Метрополитен.

Следующий шаг был простой: смена фамилии. Морган получил под Татьяну Фаберже очень приличный кредит в банке. Татьяна Фаберже, бывшая Гуткина, в парчовом сарафане и кокошнике, гипнотизировала банковских работников своим голубым николаевским глазом и говорила что-то, а Морган якобы переводил.

В самом начале между ними произошел небольшой конфликт. Татьяна серьезно верила в существование таких вещей, как «дар» и «вдохновение», а также в свои потенциально неограниченные возможности. Ей казалось, что между ее брошками и яйцами Фаберже — один шаг, долгий и плавный балетный прыжок с магическим зависанием в воздухе, и что она может не только Фаберже, но и Бенвенуто Челлини перепрыгнуть.

Морган был, однако, абсолютно уверен, что Татьяна уже нашла свое призвание, является гением самоизобретения и самопродажи и должна полностью сконцентрироваться на представительстве. Ее творческие поползновения он задавил в зародыше, очень тактично и деликатно. Он объяснил, что потенциальный потребитель, средний американский миллионер — просто не дорос и не поймет.

Для собственно трудовой деятельности Морган нанял группу безработных: прикладников, скульпторов и ювелиров, в основном китайцев, чехов и русских, которых обучали в художественных академиях соцлагеря не абстракционизму, а серьезному ремеслу. В арендованном Морганом подвале они занялись дизайном и производством первых изделий фирмы «Татьяна Фаберже». Морган выплачивал своим чехам и китайцам полагающуюся по закону минимальную зарплату.

И надо отдать Татьяне должное: она быстро осознала, что является с этого момента не человеком, а концепцией, что поддержание своего образа и марки фирмы — само по себе нелегкий труд. По слухам, Татка и с Йоко Оно познакомилась. А с Дианой фон Фюрстенберг они просто вась-вась. Ну, это понятно — обе из Кишинева.

— Йоко Оно из Молдавии? — изумляется простодушная Машенька.

— Диана фон Фюрстенберг. Ее семья из Кишинева. Замуж выходила на короткий срок за аристократа, из карьерных соображений.

— Из соображений брендинга и маркетинга, — перебивает эрудированный Ленька, — теперь называется: позиционирование имиджа.

— Ленька! Пей и молчи!.. Татка в своих сарафанах неустанно занималась партийной работой, то есть ходила на разные парти…

— Пати, — поправляет Ленька, — по-русски теперь принято говорить: пати.

— Ленька! — возмущается хозяйка дома Шурочка. — Если ты такой эрудированный, ты и рассказывай! Я неделю готовила, а теперь меня перебивают!

…Так вот, уж не спрашивайте как это получилось — если бы я знала, как такие дела делаются, то не работала бы социальным работником на полставки — но через два-три года фирма «Татьяна Фаберже» стала старинной. И легендарной. Славится фирма в основном тем, что очень знаменита. А знаменита она тем, что широко известна. И блюдет ореол исключительности…

— Эксклюзивности? — подсказывает эрудированный Ленька.

…Хотя, естественно, основные деньги зарабатывают не на бриллиантах, а на мелких безделушках, сувенирах и духах. На приемах Татьяна Фаберже появлялась с Морганом, их считали парой. Но никогда ничего между ними не было, никогда Морган не выходил за пределы нежной почтительности. Вначале Татьяне это даже нравилось, но не до такой уж степени ей Гуткин вкус отбил к личной жизни. Тем более что Морган был очень привлекательный, благоухающий духами, носил роскошные итальянские костюмы в талию, платочек всегда в кармане, и шляпа, и галантность, и непьющий, и на баб не зарился — воплощенная мечта настрадавшейся русской женщины.

Однажды вечером она все не могла дозвониться Моргану, который собирался работать допоздна. И секретарь его, китаец, на звонки не отвечал. Она и решила дойти до их конторы, благо рядом с ее особняком, и погода была хорошая. Открывает дверь в моргановский кабинет, а там Морган на диване с китайцем-секретарем. Так заняты, что даже телефона не услышали.