Скала Прощания - Тэд Уильямс

Или их догадка в отношении того, что норны загоняют их в угол, верна, подумал Деорнот, или им страшно везет. Стрелы жалящими роями летали вокруг них весь день. Некоторые попали в цель, но ни одна из ран не была смертельна. Стрела попала Айнскалдиру в шлем, разорвав кожу над глазом, и весь день из нее красной слезой сочилась кровь. Другая стрела задела шею Изорна сзади, а у леди Воршевы на руке выше запястья была длинная кровавая полоса.

Как ни странно, Воршева, казалось, не замечала раны, которую она обмотала полоской, оторванной от своей потрепанной юбки, и шагала вперед без единой жалобы. На Деорнота подобное свидетельство отваги произвело сильное впечатление, но он был несколько обеспокоен мыслью, не является ли это опасным признаком безразличия ко всему. Воршева и принц Джошуа демонстративно не разговаривали друг с другом. Лицо Воршевы мрачнело всякий раз при его приближении.

Ни Джошуа, ни отец Стренгьярд, ни герцогиня Гутрун пока не получили ни малейшего ранения. С того самого момента, как их отряд достиг ложбины и воспользовался не слишком надежным укрытием, чтобы обессиленно рухнуть наземь, они только и занимались перевязыванием ран. В данный момент священник занимался Таузером, который заболел на переходе, другие двое ухаживали за Сангфуголом.

Если даже норны не намерены нас убивать, они совершенно очевидно собираются остановить, думал Деорнот, потирая ноющую ногу. Может быть, им уже все равно, владеем ли мы одним из Великих мечей, или их шпионы уже разузнали, что у нас его нет. Но почему тогда они нас не убивают? Возможно, они хотят взять в плен Джошуа? Попытки разгадать намерения норнов вызывали у него физическую тошноту. Что же нам делать? Что лучше: быть израненными насмерть или повернуться и сразиться?

Но был ли у них выбор? Норны всего лишь лесные тени. Пока у них хватает стрел, белолицые преследователи могут делать что хотят. Что может предпринять отряд Джошуа, чтобы вызвать их на бой?

Туман быстро окутывал сырую землю, делая неразличимыми деревья и камни, как будто спутники Джошуа оказались в каком-то промежутке между мирами — промежутке между жизнью и смертью. Сова серым привидением пролетела у них над головами.

Деорнот с трудом поднялся, чтобы помочь Стренгьярду. Принц подошел к ним и смотрел, как Стренгьярд промокает платком полыхающий лоб Таузера.

— Жаль… — сказал Стренгьярд, не поднимая головы. — Жаль, я имею в виду, что туман повсюду, а у нас так мало чистой воды. Даже земля сырая, но нам это не поможет.

— Если сегодняшняя ночь будет такой же сырой и холодной, как прошлая, — сказал Деорнот, схватив за руку Таузера, который пытался сбросить платок, — мы выжмем одежду и наполним Кинслаг.

— Мы не можем здесь оставаться на ночь, — сказал Джошуа. — Мы должны подняться выше.

Деорнот внимательно посмотрел на него. В принце не было заметно недавней вялости: напротив, глаза его ярко горели. Казалось, он возвращается к жизни, в то время как все вокруг умирает.

— Но как, мой принц? — спросил Деорнот. — Как можем мы надеяться втащить свои кровоточащие тела в эту гору? Мы даже не знаем ее высоты.

Джошуа кивнул, но сказал:

— Тем не менее, нам надо взобраться на нее до темноты. Малейшие попытки сопротивления будут бесполезны, если они смогут напасть на нас сверху.

Айнскалдир подошел к ним и присел на корточки рядом. На лице его была запекшаяся кровь.

— Только бы до них добраться! — Он поиграл своим топориком и криво улыбнулся. — Если мы им покажемся, они разорвут нас на куски. Они видят в темноте лучше нас.

— Мы должны идти наверх тесной группой, — сказал принц, — прижавшись друг к другу, как испуганное стадо. Те, кто будет находиться по краям, должны укутать руки и ноги во все плотное тряпье, которое у нас осталось, чтобы им было труднее разобраться, в кого они стреляют. Тут целишься в первый ряд, а попадаешь в последний.

Айнскалдир прорычал:

— Создадим мишень, в которую не промахнешься: не ранишь одного, не зацепив другого. Это безумие!

Джошуа резко обрушился на него:

— Ты не несешь ответственности за жизнь людей в этом отряде, Айнскалдир. Я несу ее! Если хочешь пробиваться один — пожалуйста! Если остаешься с нами — молчи и делай, что говорю я!

Те, кто разговаривал перед этим, замолкли и ждали. Риммерсман пристально посмотрел на Джошуа, глаза его ничего не выражали, борода подрагивала. Затем он улыбнулся в мрачном восхищении.

— Айя — да, принц Джошуа, — было все, что он сказал.

Принц положил руку на плечо Деорнота.

— Все, что мы можем сделать, — это продолжать борьбу, даже когда погибла надежда…

— Надежда еще не погибла, если вы готовы выслушать.

Деорнот обернулся, ожидая увидеть рядом герцогиню Гутрун, так как голос был голосом пожилой женщины. Но Гутрун обрабатывала раны лютниста Сангфугола и находилась на изрядном расстоянии.

— Кто это говорит? — спросил Джошуа, обратившись лицом к лесу и вытягивая меч из ножен. Все вокруг молчали, чувствуя его тревогу. — Я спрашиваю, кто говорит?

— Я, — ответил голос спокойно. В нем слышался акцент, отличный от вестерлингского. — Я не хотела испугать вас. Я пришла как ваш друг.

— Опять эти норнские штучки! — взревел Айнскалдир, размахивая топориком и пытаясь определить, откуда доносится голос.

Джошуа поднял руку, удерживая его, и закричал:

— Если ты друг, то почему не показываешься?

— Потому что я еще не готова и не хочу вас пугать. Ваши друзья — мои друзья: Моргенс из Хейхолта, Бинабик из Йиканука.

Деорнот почувствовал, как волосы зашевелились на голове, когда он услышал слова невидимого обладателя голоса. Услышать эти имена здесь, в глубине незнакомого Альдхортского леса!

— Кто ты? — воскликнул он.

В чаще послышался шелест. Странная фигура выступила вперед и направилась к ним сквозь сгущающийся туман. Нет, сообразил Деорнот, фигур было две: большая и маленькая.

— В этой части света, — сказала высокая фигура с оттенком насмешки в резковатом голосе, — я известна под именем Джулой.

— Валада Джулой! — воскликнул Джошуа. — Мудрая. Бинабик говорил о тебе.

— Кто-то говорит «мудрая», кто-то — «ведьма». Бинабик мал, но вежлив. Но об этом мы можем поговорить и позже. Сейчас темнеет.

Она не была ни слишком высокой, ни слишком крупной женщиной, но в ней ощущалась большая сила. Ее короткие волосы почти совсем поседели, острый и крючковатый нос выдавался вперед. Самой примечательной чертой были ее глаза: широкие, с тяжелыми веками, они улавливали последние искорки уходящего солнца и светились каким-то желтым огнем, напоминая Деорноту ястребиные или совиные. Эти глаза так потрясли его, что он не сразу заметил, что она держит за руку девочку.

Девочка была мала — лет восьми или девяти. Глаза ее, хотя и обычного карего оттенка, восприняли что-то от силы взгляда старшей женщины. Но если взгляд Джулой задерживал на себе внимание, подобно стреле, дрожащей в натянутой тетиве, то глаза девочки смотрели в никуда, ее пристальный взгляд был беспредметен, как у слепца.