Мы с Варварой ходим парой... - Галина Исакова

— И еще: мы за все кусты поводком цепляемся. — У нас все хорошо. Пес чудо. Вчера мы с ним опять гуляли ровно три часа. Знаешь, как он летел домой! Утром гуляем по часу или даже по два.

— Еще про рыжепопого. Собака с таким наслаждением ест хлеб, что становится неловко предлагать ей корм.

— Жутко любит цыганить и попрошайничать. Все время рядом. И что особенно интересно, на улице ходит важно, как Варвара. Но все время по диагонали от края тротуара к краю. Все прохожие тихо умирают в «пробке» за нами.

— А я тебе рассказывала, какая у нас собака аккуратная? Значит, кот от стресса какает где попало. В первый день прихожу: прямо посреди коридора валяется книжка, которую я читала, горбушкой вверх. Книга целая, не погрызенная совсем, просто лежит. Я подхожу, поднимаю… А там — кошачьи какашки. На книжке — собачьи зубы. Рыжий принес, чтобы какашки пейзаж прихожей не портили… Эстет!

— Рыжий, говорите? Рыжий победил соседского Рекса? Рыжий победил всех, даже кота.

— Настроение у меня паршивое. Устала. В 6 вскакиваю, собаку выгуливаю час, потом ребенка в сад, потом рву на работу. Мечтаю прийти домой и лечь. А ведь не ляжешь… Меня отовсюду выгонят, у меня не будет денег, а мой ребенок и моя собака умрут с голоду…

— Рыжий вообразил себя коровой. Ест траву — по верхам, обкусывает ветки, и так смачно, аж сено из пасти торчит. Это пресекать?

— Рыжий постоянно просит есть. Даже когда стоит полная миска корма. Ленчик удержаться не может: дает ему хлеб или сыр. Научите, как жить!

— Ах, если бы с собакой можно было на работу ходить!

— А как хлеб жует! И скулит за дверью, пока мы едим! И еще — собака храпит! Не мешает, просто прикольно — как будто мужик в доме взрослый…

— Что за корм «Оскар»? Почему он такой дешевый? Можно ли его покупать? Если нормальный, то почему 230 руб. за огромный мешок (13 кг кажется)?

— А еще собака просто так облаивает мужиков на улице. Я вот думаю, это может потому, что тетки в 6 утра по лесам не ходят?

— Слушай, я вчера реально видела, как мой кот улыбается… Ленчик выкинул в ведро куриную кость, я недоглядела, Рыжий полез за костью. Я — как ты учила — баночку гремящую рядом с ним бросила, пес шарахнулся, ушел. Кот сидит на стиральной машинке возле раковины и улыбается. Типа: дааа, вот так в нашем доме будут с тобой обращаться.

…Через 2 года Рыжий все же убежал. Весна шепнула ему: «Иди… Иди ко мне!».

Тут у меня случился день высоких скоростей. В смысле подвижного сознания.

На выходные ездила к родителям в другой город на папин юбилей.

Что такое юбилей никому рассказывать не надо? Гости, телефонные звонки, люди туда-сюда, радио орет, магнитофон поет, сотовые пиликают, внучка бегает, машинки игрушечные бибикают, куклы пищат китайские песенки. Люди, цветы, конверты, корзины, бокалы, тарелки, бутылки, подарки… Весь балкон заставлен коробками, подносами с пельменями и мантами, которые накануне вся семья лепила часов пять за большим кухонным столом.

Раз в несколько часов я насилована свой сотовый — звонила в Екатеринбург доброму человеку, приглядывавшему за Варварой. «Как поели? — кричала я через сотни километров. — Покакали? Не слышу! Все нормально? Как спали? Во сколько встали? Пузо Варе гладили? Вас никто не обижал?!»

Добрый человек с терпением матери Терезы успокаивал мою истеричную материнскую душу, подробно рассказывая, как, сколько и во сколько. Выслушав все по одному разу, я просила рассказать по второму. А иногда и по третьему. Человек пообещал, что напишет подробный отчет прямо в моем компьютере, чтобы, приехав, я сразу ознакомилась с подробностями почти трехсуточного пребывания моей девочки без меня! (Строки из отчета: Распугали на тротуаре всех мужиков. Варик останавливалась и подозрительно их осматривала. Удовлетворенные прогулкой, мы пришли домой. Пенисы жевать.) В то время, когда добрые девочки ходили на охоту за мужиками, я зажигала на папином юбилее. Не забывая иногда, заслышав телефон, выбегать из комнаты и громко, наплевав на гостей, кричать: «Покакали?!»

Примерно в том же ритме румбы-самбы меня провожали на вокзал. Сумки, поцелуи, прощальные махания ручками. Из атмосферы бразильского карнавала я попала в библиотечную тишину вагона первого класса. Все как в лучших голливудских фильмах: мягкие кресла, телевизоры, столики, зоны для некурящих. Сиди, в окно пялься, отодвинув бархатные занавески и радуйся все 6 часов скоростной дороги. Думала, посижу спокойно, отдохну, почитаю, подумаю о вечном. Сейчас!

В вагоне было адски холодно. Дверь в тамбур, конечно, заедала. Телевизоры не работали. И главное, было холодно, холодно, холодно! Я сидела в пуховике, шапке, капюшоне, варежках, засунув нос в шарф. О вечном не думалось. А думалось о том, могут ли простыть колени? Правда — могут ли от сквозняка простыть колени? Тело в пуховике, голова в шапке, а колени — только в джинсах… А холодно так, что зубы сводит. Минус 12 градусов (на стеночке предусмотрительно висел термометр) и сквозняк несущегося на огромной скорости поезда.

Курить нельзя. Следовательно, вставать с места смысла особого не было. Читать невозможно — в перчатках трудно переворачивать страницы. Спать — тоже не спалось. Потому что сильно мерзли ноги. А спать, пританцовывая ногами, я как-то не научилась. Пепси в бутылочке замерзло насквозь.

Через 4 часа я озверела. Пошла ругаться. Сначала с проводницей. Потом со старшей проводницей. Потом с помощником машиниста. Потом с машинистом. Думаю, печку не включат, так хоть развлекусь — ехать еще 2 часа, а может, и согреюсь: скандалы хорошо адреналинят кровь.

Народ в вагоне с интересом взирал на мои похождения. Вместо телевизора. В результате я написала три экземпляра заявления в Управление железной дороги и выступила перед народом с пламенной речью на тему «что мы как быдло, е-мое!» Но родной вокзал уже маячил вдали, и интерес в глазах народа быстро таял. Я развлеклась и согрелась.

Когда мы прибыли, время было за полночь. Точнее, без нескольких минут полночь. На метро, если очень быстро двигать ножками, можно было бы успеть. Но я решила довести дело до конца и поперлась в Управление дороги. Ночью. С сумками. Уставшая. Одинокая. С фанатичным блеском правдолюбца в глазах.

До Управления дороги пришлось тащиться три квартана. Никаких дежурных там, конечно, не обнаружилось, избушка была на клюшке, а из-за стеклянной двери на меня подозрительно щерился зрачок камеры слежения. Странница, блин, из Пскова, собачку говорящую пришла посмотреть. Стояла я там, на крылечке, с сумками, с бумагами и задумчиво курила. Наконец-то мне выпала возможность подумать о вечном.

Но о вечном не думалось — мне было весело. И интересно — в полпервого ночи в глухих проулках завокзалья стою с сумками, помятым лицом и с прошением в руке… Одинокая и гонимая. Дура? Потом плюнула, поймала тачку и двинула домой. Думаю — утром вернусь сюда, приеду — всех порву. Водитель попался разговорчивый и смешливый. Рассказал как тут город три дня жил без меня. Сколько снегу намело, и как горожане готовятся к Новому году. А я ему поведала, как за правдой ходила.