Капитан Валар. Призовая охота - Сергей Самаров

– И вообще, ты же, Володя, без бронежилета, – заметил капитан Сафронов. – Мы таких в бой не берем.

– Валар тоже без бронежилета, – проворчал Дубров.

– Согласно приказу генерала, он – наш командир, а приказы командира, равно как и его действия, мы не обсуждаем.

– Мне бронежилет привезут в машине. В подарок от генерала, – соврал я. – Все, мы двинули...

Сам я еще не двинул. Дубров может и не понять, чем я занимаюсь, а вот Сафронов по ходу боя вполне способен сообразить; и потому, выпроводив его в окно, я забрался за печку и вооружился в дополнение к штатному пистолету последним своим трофеем – «Чезеттой-85». Думал было и «мини-узи» взять, но не стал. Зачем дурное оружие, на которое положиться не можешь? А чем набить карманы, я нашел в кладовке. Я, может быть, лучше других знал, что может пригодиться в боевой операции, и потому брал только необходимое. Дай бог, в этот раз оно останется невостребованным. Но я и в другой ситуации взял бы именно этот комплект, он всегда может оказаться необходимым...

* * *

С детства хорошо зная все тропки окрест, я повел группу за огородами и даже за кустами, чтобы никто из деревни нас не увидел. Два бойца, что сидели в сарае отца Василия, расстраивались, что не успели проститься с батюшкой – его не оказалось дома. Священник им по-людски понравился, и обижать его «краповым» парням не хотелось. Но, думаю, отец Василий человек достаточно мудрый, и должен понять, где есть вежливость, а где – необходимость и служба.

Памятуя свою недавнюю пробежку через поле, я успел сделать себе камуфлированную косынку из своей старой майки. Конечно, это не штатная бандана, имеющая фетровую полоску, собирающую пот, тем не менее голову она прикрывала. У моих спутников головы покрывали заслуженные береты, и потому я не боялся загнать их, сразу взяв быстрый темп. Впрочем, все равно темп был совсем не тот, который принят при марш-бросках в спецназе ГРУ. Я просто щадил «краповых» и предпочитал довести их до места не задыхающимися, а готовыми к выполнению боевой задачи. С этой же целью я и путь выбирал такой, где нас прикрывала тень. И так я скоро довел группу до развилки дорог. Повернув направо, можно было угодить в деревню к Батухану, пойдя прямо, – до Москвы пешком дотопать. Взяв левее, выйдешь как раз к бывшему полевому стану на холме. Раньше он был открыт всем ветрам, а сейчас холм с одной стороны основательно зарос молодым березняком. Причем зарос настолько, что пробираться там по прямой линии было невозможно.

Именно в березняке я и планировал устроить засаду. Но перед этим спрятал двух «краповых» в кустах на развилке и объяснил им задачу. Парни должны были встретить машины со своими сослуживцами, потом связаться со мной, а я уже сказал бы им, куда группе выходить и чего опасаться. Но до этого мимо оставленных парней должны были проехать машины с охотниками за моей головой. Об их проезде парни тоже должны были предупредить меня телефонным звонком. Можно было бы воспользоваться переговорными устройствами, которые были у всех «краповых», но это устройство не имело наушников и использовало только громкую связь. И потому я предложил всем «переговорки» выключить.

Дальше мы двинулись впятером, но не через березняк, где я намеревался оставить группу, а по дороге. Конечно, здесь был некоторый риск, но только в том, что пара бойцов, оставленных в засаде на повороте, завалятся спать и прозевают появление бандитов. Однако проспать пять машин сложно. Даже звук двигателей в лесной тишине должен разбудить самого заядлого засоню, а «краповые» такими вовсе не казались.

Полевой стан я помнил еще по тем временам, когда был жив колхоз. Тогда, в полевую страду это место, казалось, пахло потом, смешанным с пылью. Стан стоял недалеко от деревни. Здесь не было спальных мест, хотя имелась столовая, а также выставленные на мощных креплениях две большие емкости под солярку. Тут заправляли и ремонтировали сельхозтехнику, если только не требовалось крупного ремонта, для которого ее отгоняли в мастерские. С мелким ремонтом механизаторы справлялись сами.

У нас в семье никто в колхозе не работал. Папа был за границей и никогда в колхозе не показывался; мама работала в школе, и ей хватало своих забот; а я заглядывал на полевой стан только с кем-то из друзей по школе, чьи родители здесь работали. И не думал тогда, что буду его рассматривать как вероятное место активных боевых действий, не мог предположить, что когда-то они переместятся в срединную часть России. Но вышло именно так... И первое, что я отметил, – круг для отдыха, или, по-простому, «курилка». В землю было вкопано колесо от грузовика, и эта импровизированная чаша служила общей пепельницей. А вокруг нее были выставлены опоры из камней и на них уложены толстые доски, не сгнившие еще от времени, потому что всегда были испачканы промасленными штанами механизаторов. Пропитанное дерево, как известно, не гниет. Сейчас масло просохло, доски стали черными, но испачканными не выглядели. Как я был уверен, большая часть бандитов усядется именно здесь. Более того, даже «краповые», поднявшись со мной на холм, расселись на этих скамейках, хотя никто из них не курил. Должно быть, это была естественная реакция.

– Миша, нужно две гранаты, – попросил я капитана Сафронова. Тот вытащил из своего подсумка две «Ф-1» и молча протянул мне.

Я подобрал несколько подходящих по размеру камней, ножом сделал ямку в кругу рядом с пепельницей, куда и уложил гранаты, пока еще не подготовленные для взрыва. Готовить их следует только после завершения подготовительных работ. Только негры в африканских странах все стараются сделать наоборот, как мне часто рассказывали старшие офицеры, кому довелось поработать в Африке. Сколько туземцев ни учили, они все равно все делают так, чтобы создать себе опасную ситуацию. Часто сами взрываются и окружающих взрывают. Я вытащил шнур, стал прорезать ножом тонкую полоску-выемку от круга для отдыха до ближайших густых зарослей березняка. Как и предвиделось, шнур из кладовки я захватил не зря – пригодился. Я укладывал его так, чтобы шнур нигде не зажимало и резкий рывок должен был произойти свободно. И так до конца, до зарослей, где прорезать землю было уже невозможно. Но там шнур можно было тянуть и по корням деревьев – среди травы увидеть его невозможно. Только после этого я вернулся в «курилку», где «краповые» с любопытством наблюдали за моими приготовлениями. Одну за другой я поочередно приготовил к взрыву обе гранаты – разогнул предохранительные усики, сорвал кольца и примотал шнуром прижимные рычаги. Но не плотно, всего в три оборота шнура, после чего уложил гранаты в ямку и слегка прижал приготовленными камнями. Но накрыл так, чтобы камни к гранатам не прижимались и не мешали им свободно вертеться. Когда рванешь на себя шнур – а он прочный, из какого-то полимерного материала, – граната начнет вращаться, шнур уйдет, прижимной рычаг освободится, и через три-четыре секунды последует взрыв. Две гранаты «Ф-1» – это серьезная убойная сила. Поэтому, подумав, я кивнул одному из «краповых»:

– Будь другом... Вон там, на пожарном щите, совковая лопата со сломанной ручкой, а вон там – куча щебня. Три лопаты сверху насыпь. Только осторожно.

«Краповый» с удовольствием побежал выполнять приказ, отданный в такой мягкой форме. Тем не менее он его воспринял именно как приказ.