Серебристые сумерки - Ли Бристол

Она поднесла к губам пальцы Джоша и коснулась их языком, каждого по очереди. Анна чувствовала, как колотится его сердце, видела выступивший над бровями пот. Джош целиком отдавал себя ей.

Потом Джош склонился над ней, его грудь касалась ее подавшейся ему навстречу груди, а затем Джош стал ласкать вытянутые руки Анны, от плеч до кончиков пальцев, касаясь языком тонких запястий, пульсирующих жилок на сгибах локтей.

Тело Джоша накрывало тело Анны. Волосы на его груди щекотали ее набухшие соски, а затвердевшая плоть упиралась в живот. В его тепле, его запахе, его близости Анна буквально растворилась. Блаженство накатывало волна за волной, тело ныло от желания.

Ладони Джоша ласкали спину Анны, бедра, ноги… Анна, завороженная этими ласками, безвольно раскинулась.

Пальцы Джоша становились все настойчивее, доводя Анну до безумия. Она и не подозревала, что желание может быть таким страстным, что блаженство может поглощать вот так, целиком и полностью. И когда Анне показалось, что она вот-вот закричит, изнывая от желания, Джош навалился на Анну все телом и вошел в нее.

Это было долгое, бесконечное мгновение, во время которого все ощущения обострились до предела. Анна чувствовала внутри себя Джоша, его плоть, медленно заполнявшую ее. Она напряглась всем телом, а затем расслабилась и подалась навстречу. Анна видела над собой его лицо, глаза Джоша затуманились, сердце Анны ощущало сильные удары его сердца, вздох замер у нее в горле. Джош заполнял ее, пустоты в ней больше не существовало.

Анна ощутила, как дрожит Джош, когда он, приподнявшись на локтях, прошептал прерывисто:

– Анна, запомни это, запомни, как нам хорошо с тобой. Я хочу, чтобы тебе всегда было так хорошо. Я хочу всегда быть с тобой.

Анна закрыла глаза, к горлу подступил комок, на глаза навернулись слезы. Она обхватила Джоша и притянула к себе. “Всегда… ” – подумала Анна.

Джош целовал ее губы, шею, его ладони гладили ее волосы, его пальцы ласкали ее веки. Они существовали в едином ритме, тела их сливались.

Анна еще сильнее вжалась в Джоша, тело ее напряглось. Неуемная страсть Джоша пробудила и ее собственную страсть. Они никак не могли насытиться друг другом. Пика они достигли одновременно, и это чувство напоминало водопад блаженства, в котором они купались. Физическое ощущение померкло, его затмило нечто большее, всеобъемлющее, казалось, что сами их души растворились, рассыпались, а потом осколки, плавно кружась, собрались, слились в одну душу. Крепко сжимая в объятиях Джоша, Анна закрыла глаза и изумленно подумала: “Так вот какая она, любовь, которой я никогда не знала… ”

Спустя несколько часов Джош лежал в темноте, обнимая Анну и испытывая при этом нечто вроде благоговения. Прильнувшее к нему тело было гладким и нежным, от него исходил сладкий и терпкий запах мускуса. Грудь Анны покоилась на груди Джоша.

Джош осторожно повернул голову на подушке и посмотрел на Анну. Лицо ее было безмятежным, растрепанные чуть влажные волосы рассыпались по обнаженным плечам. Его захлестнула волна нежности.

“Анна… – подумал он, – как много слов, но я не могу подобрать нужные, чтобы сказать тебе все, что хотел сказать этой ночью”.

Джош осторожно убрал прядь волос со щеки Анны и нежно погладил ее.

– Анна, а ты ведь не спрашивала меня, – прошептал он.

– О чем? – сквозь сон пробормотала Анна.

Джош повернул голову, устремив взгляд в потолок, а затем снова медленно повернулся к Анне:

– О Райте. Виновен я в его гибели или нет.

Глаза Анны открылись. Взгляд ее был спокойным и мягким, казалось, она могла читать то, что творится в душе Джоша.

– Да, не спрашивала, – тихо промолвила она после небольшой паузы.

А затем Анна сунула ладонь под мышку Джошу и снова закрыла глаза. Через мгновение она уже спала.

Луна скрылась, а солнце еще не встало. Разглядеть что-либо в предрассветных сумерках мог только тот, чьи глаза привыкли к ним, а Джош бодрствовал уже несколько часов, наблюдая за спящей Анной.

Джош, всегда считавший себя знатоком женщин, и не подозревал, что можно испытывать такое удовольствие оттого, что вот так просто наблюдаешь за женщиной, которая спит в твоих объятиях. Джош словно впитывал в себя Анну, всю, целиком. Он видел ее бархатистую кожу, хрупкую шею, золотистые кончики ресниц, которые не замечал раньше, тонкий изгиб бровей. Он запоминал каждую тень на лице Анны, находил новое очарование в каждой черточке ее лица. Ловил медленное, сонное движение под веками, почти прозрачными, и думал о том, не снится ли он ей во сне.

Такое, по мнению Джоша, можно было испытывать после нескольких лет семейной жизни. Чувства постоянства, уверенности и нежности, которые обещают, что ни один новый день не грозит тебе одиночеством. Джош не думал и не надеялся, что на его долю выпадет подобное. Такое ему не представлялось в самом прекрасном сне.

И все же он ощущал смутную тревогу: уж чересчур новыми были все эти ощущения. И по-прежнему слишком многoe продолжало стоять между ним и Анной, а рассвет наступит так скоро.

Словно разбуженная его мыслями, Анна зашевелилась и открыла глаза цвета утреннего тумана, поднимающегося над тихим озером. Улыбка ее была сонной.

– Привет, – прошептала Анна. Джош поцеловал Анну в лоб.

– Я скоро пойду.

Анна только крепче обняла Джоша и положила голову ему на плечо.

– Очень хочется, чтобы это длилось вечно, – пробормотала она. – Я чувствую себя такой сильной, когда ты рядом.

Джош улыбнулся:

– Ты и без меня сильная.

Анна положила ладонь на грудь Джоша, нежность переполняла ее настолько, что слова застряли в горле.

Этого ей не говорил никто: ни Стивен, который пытался опекать ее; ни Марк, которого забавляло ее поведение; ни строгий отец… ни один из мужчин в ее жизни не позволял ей самой быть сильной. А в устах Джоша это прозвучало так естественно, словно не существовало никаких вопросов или возражений. Он с такой же легкостью позволял ей быть сильной, с какой отдавал ей себя.

Наверное, это и есть любовь, когда двое сильных людей вместе становятся еще сильнее.

Анна легла на спину, головой к голове Джоша. Внезапно ее охватило желание выговориться.

– Всю жизнь я старалась быть храброй. Но мне это никак не удавалось, я только притворялась, ты хорошо это понял. Меня терзал страх одиночества, я никому полностью не доверяла. Никому не верила, кроме себя, и боялась. А теперь я больше не боюсь, – с облегчением закончила Анна, будто вместе с этими словами сбросила тяжелую ношу прошлых лет. И это на самом деле было так. Из всех подарков, которыми одарил ее Джош, этот был самый ценный.

Джош почувствовал, как у него сдавило горло.

– Анна, ты мне веришь? – прошептал он.