Девушка с серебряной кровью - Татьяна Корсакова

– Угомонился? – спросила Евдокия. В голосе ее больше не было злости, одна лишь усталость.

– Он ничтожество… – Дыхание все еще вырывалось из груди с натужным свистом.

– Он ничтожество, но при этом очень опасен, а ты, Федя, дурак. Со Злотниковым в Чернокаменске никто не связывается. Вот, утрись. – Она протянула ему носовой платок.

– А казался таким приличным молодым человеком, – вздохнул за ее спиной Август.

– То-то и оно, что казался. Сергей Злотников кого хочешь заморочит. – Евдокия обернулась, но посмотрела не на Августа, а в темноту, из которой доносились возбужденные голоса подоспевшей на выручку вожаку стаи. – Надо уходить, – добавила она тоном, не терпящим возражений. – Прямо сейчас! – И, дернув Айви за руку, потянула вниз, к реке.

Такой поспешно-трусливый уход казался Федору бегством, но оставить Айви без защиты он не мог и понуро поплелся следом. Уже через несколько шагов гул голосов стал стихать, а сполохи костров потускнели. Впереди, где-то совсем близко, послышался плеск воды, тонко и пронзительно запели комары. Женщины молча шли впереди, и ни Федор, ни Август не решались нарушить это молчание. Лишь отойдя на приличное расстояние, Евдокия остановилась и сказала:

– Я тебя не сужу. Ты поступил как мужчина. Я себя сужу, что не досмотрела, подпустила к вам этого нелюдя. Поберечься тебе теперь нужно, Федя. Ты его при всех оскорбил, харю его наглую разукрасил. Злотников и за меньшие обиды на тот свет отправлял.

В темноте тихо ахнула Айви, нашарила Федорову руку, сжала.

– Не бойся, – обратилась к ней Евдокия. – Нападать открыто он побоится. Что ни говори, а дед твой и Савва Кутасов в Чернокаменске люди уважаемые, с влиянием. За ними и власть, и сила, а против силы Злотников не попрет, поостережется. Я не зря сказала, что ты Акима Петровича внучка, пусть знает.

– А про какую это вы даму говорили? – спросила она молчавшего все это время Августа. – Уж не про Машку ли Кутасову?

– Долгая это история, я вам потом расскажу.

– Сейчас говорите. Потом уже может быть поздно.

И Август рассказал все об их пермских приключениях и о знакомстве со Злотниковым. Умолчал он лишь о своей разгульной жизни, но Федор Берга за это не винил.

– Значит, на кутасовские миллионы зарится, – заключила Евдокия.

– Отчего же сразу на миллионы! – возмутился Август. – Откуда в вас, Евдокия Тихоновна, такая циничность?

– Оттуда! Я Машку Кутасову знаю и глаза имею. Не нужна она такая Злотникову без приданого. Мало того что лицом дурна, так еще и характер имеет такой, за который только родной отец любить может.

– Злотников ведь и сам далеко не беден, – возразил Август. – Видели мы с Федором, как он деньгами сорил, какие драгоценности Мари дарил.

– Дарил, потому что рассчитывал вернуть все сторицей. Да только Кутасов его к своей дочери и близко не подпустит.

– Уже подпустил, – виновато вздохнул Август. – Я его с Мари познакомил.

– Ну вы, Август Адамович, и болван! – воскликнула Евдокия в сердцах.

– А что я должен был заподозрить, любезная Евдокия Тихоновна?! – сорвался он на крик, но тут же перешел на злой шепот: – Вы же не видели, как он Мари спас от верной гибели. Жизнью своей рисковал, между прочим, когда останавливал лошадей, которые ни с того ни с сего понесли. Да если бы не он, не было бы сейчас у Саввы Сидоровича дочки. Не появись Сергей, словно из-под земли.

– Словно из-под земли, говорите? – переспросила Евдокия. – В тот самый момент, когда кони ни с того ни с сего понесли? Очень уж все вовремя приключилось. Не находите? До чего же вы наивный, Август Адамович!

– Почему наивный? – спросил он растерянно.

– Потому что подстроено все от начала и до конца. Я бы на вашем месте поинтересовалась, кто тех коней запрягал. И как, – добавила она многозначительно. – Может так статься, что удивительные вещи узнаете. Ладно. – Она вздохнула. – Нечего тут стоять. Пойдемте, проводим мы вас до озера, а по дороге поговорим, решим, что дальше делать. Сергей Злотников подлец осторожный, если и решится на преступление, то сделает все так, что комар носа не подточит, – заговорила Евдокия уже на ходу. – Сколько о его злодеяниях по городу слухов ходит, а доказательств нет. Когда Степочку моего на прииске с проломленной головой нашли, свидетелей не обнаружилось…

– Соболезную вашему горю, – проговорил Август виновато и одновременно растерянно.

– Не нужно мне соболезновать. Соболезнования мне сына не вернут и его убийц не накажут.

– Вы думаете, это Злотников его? – спросил Федор. Вот теперь он знал, как погиб неведомый ему Степочка, не знал только из-за чего.

– Ругались они накануне, – вздохнула Евдокия. – До этого часа дружили, а потом разругались. А из-за чего, я не слышала. Знаю только, что Степочка собирался из артели уходить, а отпускает от себя Злотников только на тот свет… – Она немного помолчала, а потом продолжила: – В полиции сказали, несчастный случай. Камнепад. И артельщики все как один подтвердили, так и есть – камнепад, попало моему Степочке камнем по затылку. А Злотников даже имел наглость с соболезнованиями ко мне прийти, денег принес, чтобы сына похоронила по-человечески. Только материнское сердце не обманешь, знаю я, что это по его вине мой Степочка погиб. Если не сам убил, то чужими руками. У него не артель, а банда. И все их боятся. А ты, Федя, решил против него пойти, морду разбил.

Айви, все это время державшая Федора за руку, вцепилась в него еще крепче и тихо всхлипнула. Он притянул девушку к себе, поцеловал в висок, шепнул ласково:

– Не бойся, моя ласточка, все будет хорошо.

К озеру вышли неожиданно быстро.

– Ладно, – сказала Евдокия и, коснувшись Федоровой щеки, тут же отдернула руку. – Пришло время с этим нелюдем что-то решать. И без того он слишком долго землю топтал. Хватит! Но ты, Федя, не лезь, не вмешивайся. Тут все по уму сделать нужно. И поостерегись один по лесу гулять. Не хочу я, чтобы и тебя… камнепадом. Плывите уже! – Она махнула рукой. – Акиму Петровичу все как есть расскажи. Скажи, я утром на острове буду. А ты, девочка, не бойся. – Она погладила Айви по серебряным волосам. – Мы вас в обиду не дадим.

Айви улыбнулась в ответ, запрыгнула в лодку, и Федор, взмахнув на прощание рукой, оттолкнул ее от берега.

* * *

Разговор с Акимом Петровичем получился не из легких. Как и следовало ожидать, старик пришел в неистовство. И Федор никак не мог понять, чего в этом неистовстве больше, злости на него или страха за Айви. Они просидели до самого утра, так и не сомкнув глаз, и Айви, которую дед отправил спать, тоже не спала. Федор кожей чувствовал ее тревогу.

На рассвете, как и обещала, приплыла Евдокия. Была она в привычном черном платье и в надвинутом на самые глаза платке. Говорили они с Акимом Петровичем на берегу, Федора и Айви с собой не взяли. После этого разговора старик вроде бы смягчился, к тревоге его добавилась решительность. Не говоря ни слова, он вошел в дом, а когда снова вышел, Федор его не узнал. От островного затворника не осталось и следа, перед ним стоял не молодой, но еще крепкий, хорошо одетый горожанин.