Три месяца на любовь - Алиса Евстигнеева

только для моих ушей, но Анечка неожиданно уловила суть её возмущения и с излишней скромностью пожала плечами:

— К сожалению, у меня аллергия на собак.

Во мне словно что-то надорвалось, и все мои иллюзии по поводу Француза пошли огромными безобразными трещинами.

— Сочувствую, — абсолютно неискренне оскалилась ей моя подруга.

Они обменялись враждебными взглядами, я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и Лера сорвётся, понаделав каких-нибудь ненужных глупостей.

— Не смей, — цыкнула я на неё, вставая из-за стола. — Вернусь скоро, мне нужно позвонить.

***

Звонок домой занял не больше пяти минут. Судя по голосам, доносившимся из динамика трубки, в моей квартире собралась добрая половина моих родственничков, из-за чего я уже сомневалась, кто кого развлекает — они собаку или наоборот.

Ещё минут двадцать ушло на то, чтобы проветрить мозги. Благо с местами уединения здесь проблем не было.

Причал привлёк меня тишиной и непроглядной чернотой реки, в водах которой лениво отражались немногочисленные звёзды. Обхватив себя руками, я какое-то время просто стояла на месте и вглядывалась во мрак, снова и снова убеждая себя в том, что ничего же не произошло. Просто мои три месяца на любовь подошли к концу. Всё как условились по договору.

А потом из ниоткуда материализовался Исаев. Я даже не удивилась, словно разом растеряв всякую способность чувствовать.

— Вот ты где, — заметил он хриплым от выпитого алкоголя голосом. — Светка, ты чего прячешься?

Объяснять что-либо ему было бесполезно, поэтому в ход пошло универсальное оправдание:

— Устала.

Он издал крякающий звук, отдалённо напоминавший смешок, и обнял меня со спины, уткнувшись губами куда-то мне в затылок.

— У-у-у-у, холодная какая. Замёрзла вся…

Он вроде как заботился, вот только тепла в его словах я больше не ощущала. Теперь они мне казались чем-то рядовым, механическим проявлением внимания.

Можно было, конечно, закатить скандал, но зачем, для чего? Смысла в происходящем не было уже никакого.

— Пошли обратно? — мурлыкнул Андрей. — Будем тебя отогревать.

Сопротивляться я не стала.

***

Через час многочисленная компания поредела раза в два, сократившись до самых-самых… Изначальная рассадка за столом нарушилась, потеряв свою актуальность, и в результате я оказалась подле Исаева, прижатая к его боку. Оставшиеся гости посматривали на нас с интересом, а тут ещё Андрей, которому вдруг приспичило перейти из тотального игнора в непонятный режим болтливости обо… мне.

Ладно бы Аня с Игорем вместе с остальными успели отчалить домой, но нет же, почтенное семейство продолжало «радовать» нас своим присутствием, отчего разглагольствования Исаева нестерпимо хотелось прекратить.

— А ещё, представляете, Света книги пишет! Да такие крутые, что у-у-у-у, её даже опубликовали.

Голос у Француза был громкий и зычный, но я была склонна объяснить преувеличенные эмоции действием алкоголя, нежели искренностью его восторгов.

— Ничего себе, — вразнобой отреагировали его приятели. Я же сгорала от стыда, мечтая провалиться сквозь землю. Да поскорее.

— Да-да, — активного закивала головой эта сволочь. — Сам в восторге. А ещё она преподаёт в школе. Там такие лбы, что у-у-у-у…

Это злосчастное «у-у-у-у» начинало меня уже порядком подбешивать, ибо выглядело просто насмешкой над всем тем, что некогда было мне так дорого.

Наконец-то, Андрей выдохся и потянулся за стаканом с водой, дабы смочить горло. Воспользовавшись дарованной мне передышкой, я мазнула взглядом по расстроенной Лерке, и сомнения в том, кого мне благодарить за неожиданно проснувшееся у Исаева внимание к моей персоне, сразу же отпали сами собой. Ну спасибо, подруга!

В образовавшуюся паузу вдруг вклинилась Анечка:

— Света, а вы тоже поедете с ребятами на сплав через неделю?

Однако в её доброжелательность мне как-то не верилось, больше походило на желание подколоть. Впрочем, я невольно усматривала нечто подобное всякий раз, когда кому-либо приходило в голову поднять тему спорта и моего к нему отношения. Каким угодно образом.

— Нет, — коротко качнула я головой.

— Почему? — слегка озадаченно вскинулась она.

Озвучивать реальную причину, что меня туда, собственно, никто и не звал, мне не захотелось, особенно при имеющемся куда более веском доводе.

— Через неделю меня не будет в стране, — растянула я губы в подобии улыбки. — Меня пригласили преподавать в школе в Египте. Контракт на два года.

За столом повисла гробовая тишина, а может быть, это мне так показалось, поскольку восприятие окружающего мира вдруг резко ограничилось лишь тактильными ощущениями, сконцентрировавшись на красивых и сильных мужских пальцах, до боли сжавших моё запястье.

Глава 13

За свои тридцать с небольшим Андрей пережил если не весь, то большую часть спектра известных ему эмоций. По крайней мере, он так думал, оставляя небольшой зазор на важные жизненные вехи, через которые рано или поздно ему предстояло пройти, — радость и гордость отцовства, горечь потери близких, нежность первой брачной ночи… Но это всё было так далеко, что циничный ум практически на любое жизненное событие реагировал как «знаем, плавали». А уж про предательство и отвержение он знал всё, хлебнув в своё время с избытком и взрастив в себе ничем непробиваемую шкуру из сарказма и прагматизма, где главным правилом было не подпускать никого близко.

Друзья были не в счёт, особенно те, кто прошёл с ним едва ли не всё, — Серёга, Пашка… Игоря он тоже когда-то считал близким, даже после того, как Аня предпочла его самому Андрею. Правда, постепенно вся близость сошла на крепкое партнёрство, что, наверное, в их нелепом любовном треугольнике было неизбежно. Исаев это понимал и учился принимать как должное.

Короче, к своим тридцати с хвостиком Исаев искренне верил, что его ничем не пронять, но Свете неожиданно удалось.

— Через неделю меня не будет в стране. Меня пригласили преподавать в школе в Египте. Контракт на два года, — небрежно брошенные слова ещё долго крутились у него в голове, пока Француз отчаянно пытался совладать с эмоциями, бившими через край. В ушах шумела кровь, а пальцы судорожно вцепились в Светку. Где-то на кромке сознания маячило желание сделать ей больно, но остатков самообладания всё же хватило на то, чтобы не наделать глупостей и сохранить лицо.

Так они и просидели до самого окончания вечера, с молчаливыми и неестественными улыбками на напряжённых лицах. Остальные гости, почувствовав, что произошло что-то из ряда вон выходящее, начали один за другим убывать во свояси. Одна лишь Аня попыталась как-то прояснить ситуацию, поинтересовавшись, а что именно сейчас происходит. Но на помощь пришла Лера, зыркнувшая на его подругу детства так, что становилось ясно — ещё одно Анькино слово, и Крутикова попросту вцепится ей в волосы.

Анечка, не привыкшая к такому непочтенному обращению, прижалась теснее