Не грусти, Калифорния! - Юрий Викторович Тепляков

и у двух костров, выложенных по краю камнями, обнаружились несколько дежурных во главе с Августом.

Детей не будили. За время путешествия среди детей выделились две партии: жаворонки и совы. Из жаворонков — рядом с взрослыми суетились рыжая и тощая Айне и ее брат Имхер Маккинли, самый сильный, меткий и быстрый среди юношей. Десятилетняя Катарина Циммерманн и Магда Рихтер, одиннадцатилетняя дочь оружейника, собрались идти к реке, наполнять большие чайники. Марта Крюгер, доктор, также вставала рано. Сейчас она недалеко осматривала волов. Наклонялась, внимательно осматривала ноги, морды, проводила рукой по хребту от шеи до крупа. Те были знакомы с этой ежедневной процедурой и стояли смирно. Лошадьми занимался Патрик. Старый негр отлично в них разбирался, и привлекал Марту только в случае необходимости.

У костра суетились Морриган с младшей дочкой Дариной, в то время как старшая — Нора, предпочитала вставать как можно позже. Один раз ради интереса, еще в поселке, Морриган с Айвеном решили ее не будить, так она проспала до одиннадцати часов. И конечно, все взрослые мисс оказались «совы»: обе дочки Питера Штерна, Барбара и Анжелика, а также шестнадцатилетняя Ханна Мюллер — еще смотрели свои сладкие девичьи сны.

И конечно, с самого утра работали оба негра — старый, но крепкий Патрик, слуга в семье Штерн, и слуга торговца Том. Второй молодой и худой, как велосипед. Пока Патрик занимался лошадьми, Том уже приготовил дрова и зажег их.

Сегодня спать позволялось. Через полмесяца движения переселенцы поняли, что выходной день следует делать с некоторыми послаблениями, и делали завтрак на пару часов позже. Выход на тропу был после короткой совместной молитвы. В дальнейшем пришли к мнению, что иногда, по обстоятельствам, нужно и вовсе устраивать полный выходной день в воскресенье. Тем более, что Дэвид был доволен скоростью передвижения каравана к цели. Сейчас он вместе с Сэтору пошел заступать в караул.

— Ну, что там? — Морриган с Дариной первыми заглянули в открытый мешок, который гордо поставил перед ними Джеро.

— Ручьевая форель, мисс! — медленно, с расстановкой, пояснил японец очевидное, и добавил быстрее: — по две штуки на фургон плюс добавка!

— Ну-у! У меня нет слов! — и Морриган, не договорив до конца, кинулась за большими сковородками, которые имелись в нескольких фургонах.

Женщины решили приготовить форель быстро и просто, по старому португальскому рецепту. А именно — почистить ей брюхо, посыпать солью с двух сторон и уложить жариться на сковородку.

Через десять минут четыре большие сковороды были расставлены прямо на камни, устроенные на выровненные кочергой слабо горящие угли одного очага. На втором готовили овсяную кашу и кипятили чайники. Как только первая партия рыбы была аккуратно поднята со сковородок и выложена на большое блюдо, запах начал переноситься по воздуху. На этот запах начали отзываться те, кто еще не вышел.

Жизнь у фургонов закипела, наполнилась звуками. Носились младшие дети со щенками, пытались помогать у очагов старшие, гавкал и суетился Лис, гремели железные кружки и миски, скрипела ручная мельница для кофе.

От огромного котла шел аромат рисовой каши, а от сковородок — божественный запах жареной на масле, и слегка подсоленной форели.

— О-о-о! — только и нашелся что сказать Дуглас Маккинли, которому только что досталась третья форель на его двенадцатый фургон, причем без всяких намеков о добавке. Раздавал лакомство глава каравана. Причем Август только повелевал — кому, а исполняла повеление его жена. Август учел крепкую комплекцию мужчин в семье ирландца, с одной стороны, и еще худую комплекцию рыжей одиннадцатилетней Айне.

К моменту раздачи у очагов не было только двух дозорных, Айвена и Сэтору, которым отнесли тарелку с кашей и одну форель на двоих, чтобы они могли съесть ее горячей. Остальные расположились большим кругом вокруг выложенных из камней очагов. Дети устроились впереди на подстилках вместе с пятью щенками, а многие взрослые приносили маленькие скамеечки, которые везли с собой в фургонах.

— Скажите слово, падре! — Произнести короткую молитву перед едой отца Уильяма дружно попросили негр Патрик и мулатка Мэри, католики.

Отец Уильям осмотрел притихших людей, готовых слушать, и прочитал слова короткой молитвы негромким, но раскатистым голосом, так что каждое слово было слышно всем.

Добавку также распределял глава каравана. Его жена Урсула перемещала оставшуюся рыбу со сковородки на плоскую тарелку, передавала ее мужу. Август поднимал ее наверх, и называл, кому. Причем не просто так, а громко объявлял, почему так решил.

— И наконец, последнюю…, - объявил Август, а всего для добавки рыб имелось три. — Я передаю в одиннадцатый фургон — семье Брэди, которые на протяжении всей последней недели без всякой смены берут на себя тяжелую работу по обустройству очагов, креплению котлов и чайников, сковород, и уходу за ними…

С этими словами он лично подошел и переложил форель на одну общую тарелку семьи. Которая лежала для рыбы, потому что кашу каждый ел из своей личной металлической миски, а рыбу делили на куски. Реакция народа на раздачу разделилась примерно поровну. Одни громко выражали одобрение, а другие шутливо возмущались, чтобы всем было веселее:

— Ну вот, опять все пронесли мимо моего рта! — воскликнул Питер Штерн, поднял глаза к небу и театрально заломил руки.

Во время раздачи добавки оба пастора о чем-то энергично говорили с Ральфом Мюллером, виноделом. Затем тот отправился в свой фургон, а возвратился, прижимая двумя руками к туловищу четыре бутылки зеленого стекла.

— А-а-а! — первыми радостно завизжали сестры Штерн, самые взрослые и давно созревшие красавицы. Встали и запрыгали по траве на одном месте от переполнявших эмоций. Они хорошо знали, что там у винодела в бутылках. А Амалия Циммерманн, похожая на гренадера, из девятого фургона, тоже из виноделов, подскочила к Ральфу на помощь. Схватила пару бутылок.

— Осторожно, ты мне руку чуть не вырвала…, - укоризненно произнес Ральф.

В бутылках был портвейн. Дружески препираясь, Ральф с Амалией не спеша откупорили поочередно все четыре бутылки и начали разливать вино в рядом стоящие кружки, которые снесли все в одно место.

Перед тем как разливать, обратили на священников вопросительные взгляды. Оба лишь благодушно махнули рукой. Разрешили налить даже старшим детям, но предварительно разбавив вино водой.

Так неожиданно начался и весело прошел воскресный завтрак на природе. Когда он закончился, Август встал и громко объявил, что сегодня отдыхаем в этом месте весь день. Последние его слова пропали среди радостных криков.

Перед ужином, когда закончили со всеми делами на стоянке, Айвен с Генрихом сели рядом с очагом, собираясь рассматривать трофеи от индейцев. Оружейник притащил на поляну