Храм и ложа. От тамплиеров до масонов - Ричард Ли

В результате серии полицейских облав были конфискованы многочисленные документы и списки членов общества. Флери и его соратники, вне всякого сомнения, были шокированы количеством высокопоставленных дворян и духовенства, которые на поверку оказались масонами. Так, например, капеллан роты королевских телохранителей был членом якобитской масонской ложи де Бюсси. Масоном оказался и квартирмейстер телохранителей. В сущности, практически все члены ложи были офицерами, чиновниками или людьми, близкими ко двору.

Рим тоже был встревожен, и Флери, вне всякого сомнения, оказал давление на своих церковных коллег и начальников. Папа Клемент XII начал действовать еще до окончания расследования во Франции. 24 апреля 1738 года вышла папская булла «In eminenii apostolatus specula», которая под страхом отлучения запрещала католикам вступать в масонские братства. Два года спустя в папских владениях за членство в масонской ложе была предусмотрена смертная казнь.

По мнению одного из историков, первый результат папской буллы – это смещение Рэдклифа с поста Великого Магистра французских масонов. Через год его место занял французский аристократ герцог Д'Антен. Герцога, в свою очередь, в 1743 году сменил граф Клермон, являвшийся принцем крови. Таким образом, папская булла не смогла предотвратить вступление французских католиков в масонские ложи. Наоборот, после появления буллы масонами стали многие известные во Франции люди. В какой-то момент в ложу собирался вступить сам король. Папа, похоже, ничего не добился, за исключением того, что сместил якобитов с ведущих позиций во французском масонстве. С момента выхода папской буллы якобиты начинают играть все менее заметную роль в делах масонства во Франции и больше не оказывают влияния на его эволюцию и развитие. В конечном итоге появился Великий Восток, ставший основной организацией французских масонов.

В некотором отношении действия церкви выглядели – да и теперь выглядят – загадочными. Большая часть лидеров якобитов были урожденными католиками или перешли в католическую веру. В таком случае зачем папе выступать против них – особенно с учетом того, что в результате масонство попадает под влияние антикатолической Великой Ложи Англии? Задним числом нам легче ответить на этот вопрос, чем тем – католикам или масонам – кто жил в ту эпоху. Дело в том, что Рим боялся, и не без оснований, реальной возможности появления философской, теологической и моральной альтернативы церкви.

До лютеранской Реформации церковь выступала«в роли, и не безуспешно, некоего международного суда. Короли и князья, несмотря на то, что их государства воевали друг с другом, номинально оставались католиками и действовали под прикрытием церкви; их люди могли грешить, но грешили они в рамках, установленных Римом. Пока «зонтик» церкви оставался на месте, он обеспечивал каналы связи между воюющими сторонами, и Рим имел возможность выступать, по крайней мере, теоретически, в качестве арбитра. После Реформации церковь уже не могла выполнять эту функцию, потеряв свое влияние в протестантских государствах на севере Европы. Но она еще имела значительную власть в Италии, на юге Германии, во Франции, Испании, Австрии и во владениях Священной Римской империи.

Масонство угрожало предложить такой же международный суд, как Рим до начала Реформации: предоставить арену для диалога, коммуникационную сеть, наметки европейского единства, затрагивавшие сферу влияния церкви и делавшие саму церковь ненужной. Масонство угрожало стать организацией, чем-то похожей на Лигу Наций или ООН. В этой связи уместно еще раз привести одно из положений «Речи» Рамсея: «Мир – это огромная республика, в которой каждая нация есть семья, а каждый человек ребенок».

Вряд ли масонство добилось больших успехов в деле достижения единства, чем церковь, но результаты деятельности ордена в этом направлении тоже значительны. Так, например, через два года после выхода папской буллы началась война между Пруссией и Австрией. И прусский король Фридрих Великий, и австрийский император Франц были масонами. С учетом этого ложа обеспечивала возможность диалога и давала надежду на мир. Это была попытка – тщетная, случайная и, возможно, контрпродуктивная – предотвратить наступление Рима на масонство. Якобиты и якобитское течение масонства на континенте были лишь случайными жертвами гораздо более глубоких процессов. В конечном итоге утрата ими влияния обошлась Риму дороже, чем если бы они сохранили свое положение.

Как мы уже видели, папская булла, направленная на то, Чтобы не допустить католиков в масонские братства, оказалась абсолютно неэффективной. И действительно, именно в странах, входивших в сферу влияния Рима, масонство на протяжении следующих пятидесяти лет распространялось наиболее быстро, а также принимало свои самые крайние и экзотические формы. С еще большим воодушевлением масонов брали под свою защиту монархи, например, австрийский император Франц. Наибольшее влияние масонство приобрело в таких бастионах римско-католической церкви, как Италия и Испания. Объявив масонство злом, Рим превратил его в убежище и объединяющую силу для своих противников.

В Англии Великая Ложа все больше отдалялась от политики. Она пропагандировала дух умеренности, терпимости и гибкости и часто действовала рука об руку с англиканской церковью, значительная часть духовенства которой состояла в масонских ложах, не видя в этом никакого противоречия. В католической Европе масонство стало пристанищем для воинствующих антиклерикальных, направленных против истеблишмента и в конечном итоге даже революционных взглядов. Не подлежит сомнению, что многие ложи оставались бастионами консерватизма и даже реакции, однако было гораздо больше таких, которые принимали участие в радикальных движениях. Во Франции, например, такие видные масоны, как маркиз де Лафайет, Филипп Эгалите. Дантон и Саейс, действуя в соответствии с идеями масонства, стали движущей силой событий 1789 года и всего, что за ними последовало. В Баварии, Испании и Австрии масонство превратилось в центр сопротивления диктаторским режимам и сыграло заметную роль в развитии движений, которые привели к революциям 1848 года. Вся кампания, направленная на объединение Италии – от революционеров конца восемнадцатого века до Мадзини и Гарибальди – может рассматриваться как масонская. А из рядов масонов девятнадцатого века выдвинулась фигура, на которую возлагали вину за грех терроризма не только в ту эпоху, но и в наше время – человек, которого звали Михаил Бакунин.

Несмотря на запрет папы, якобитская ветвь масонства продолжала идти своим путем, оставаясь преданной Стюартам и делу их реставрации на английском престоле. Более открыто, чем раньше, якобиты стали использовать масонство и расширяющуюся сеть лож по всей Европе сначала для набора сторонников, а после поражения для поддержки бедствующих братьев. В 1746 году английские якобиты прибыли во Францию с письмами, в которых содержалась просьба о помощи, обращенная ко всем масонам.

Якобиты не только использовали масонство в политических целях, но и открыто объединяли его с теми элементами его же происхождения и наследия, которые были «отсеяны» Великой Ложей. Под влиянием Фенелона Рамсей вернул якобитской ветви масонства мистический характер. И что более важно, в своей «Речи» он подчеркивал рыцарский аспект ордена, выделяя роль «крестоносцев». Впоследствии он называл кампанию по реставрации Стюартов не иначе как «крестовым походом». В письмах, которыми обменивались ложи в это время, много говорилось о «нововведениях.., которые были направлены на преобразование братства из «общественной организации» в «рыцарский орден». В памфлетах и даже полицейских рапортах появились слова о «новых рыцарях» и «об этом рыцарском ордене».