Психодел - Андрей Рубанов

– Тогда она была блондинкой, – сказал он.

– Лучше бы осталась. Ей не идут темные волосы. А платье – вообще кошмар.

– Да, – сказал Кактус и процитировал: – «А женщины – те, что могли бы быть сестрами, – красят ядом рабочую плоскость ногтей. И во всем, что движется, видят соперниц, хотя уверяют, что видят блядей».

– Ну, необязательно блядей, – задумчиво возразила гостья. – Это чьи стихи?

– Это не стихи.

Девчонка вздохнула.

– Ладно. Сколько я тебе должна?

– Тысячу долларов, – сказал Кактус.

Она достала кошелек, стала выкладывать новенькие купюры.

– Здесь восемьсот долларами, остальное будет рублями, ладно?

За зелеными американскими бумажками пошли сизые отечественные, он подсмотрел и понял, что кошелек опустел почти полностью.

К деньгам не притронулся. Кашлянул. Изобразил глубокую задумчивость, переходящую в мудрый беззвучный смех.

– Что смешного? – спросила гостья.

– Ничего. Это я так. Прости. Я не могу взять твои деньги. Пусть полежат здесь; я не притронусь. Потом, когда понадобится, приедешь и заберешь. По-другому не будет, поняла, нет?

Она посмотрела с вызовом.

– Поняла. Но я не приеду и не заберу. Я не такая.

– Послушай, Люда, – сказал Кактус. – Я тебе расскажу, как это делается. А ты внимательно слушай. Допустим, ты занимаешься какими-нибудь... – он щелкнул пальцами, – делами. В кавычках. Или без кавычек. Например, воруешь. Или нефть качаешь. Или еще какой бизнес. Тебе нужны знакомые менты. Ты ищешь их – и находишь. Ты устанавливаешь отношения. Приезжаешь в гости или сам зовешь. Водку пьешь вместе с ними. Или в сауне зависаешь, с девками. Или без девок, но всё равно – надо, чтобы тебя не забывали. Ты носишь подарки. Поздравляешь с Новым годом. С днем рождения. Это длится годами. Иногда всю жизнь. Твой знакомый мент продвигается по службе, получает новые звания и должности. Если он важен для тебя – ты ему помогаешь. Вплоть до того, что можно сливать ему каких-нибудь дебилов, чтобы он, этот мент, их арестовывал и сажал, и набирал очки, делал карьеру... Неужели ты думаешь, что я пришел в РОВД, показал эту несчастную штуку баксов – и передо мной все на цырлах забегали? Там был звоночек, из центрального аппарата МВД, там кто-то с кем-то вместе учился, там кто-то кому-то брат или сват, там сложная система... Чтобы задружиться с человечком из центрального аппарата, я потратил много лет. Это невозможно измерить никакими деньгами, там десятки тысяч вложены, и еще нервы, и время, и еще много всего. Это система, поняла, нет? Там деньги не на первом месте. Там главное – отношения. Ты меня знаешь, я тебя тоже знаю. Один предлагает сто тысяч, другой – сто рублей, но того, первого, я знаю три года, а второго – двадцать лет. С кем я буду иметь дело? Конечно, с тем, кого дольше знаю! И так далее. Ты женщина, ты от этого далека, ты не человек системы. Я твою тыщу не возьму просто из принципа. Я мог бы выкатить тебе пять тысяч, и это было бы реальной ценой вопроса. И десять тысяч тоже было бы нормально. Я мог бы жить только этим. Сводил бы одних с другими, злодеев с ментами, и получал свой боковик. Но я этого не делаю, потому что это не мой хлеб... Я бы взял твои деньги, если бы ты была так же богата, как она, – Кактус ткнул пальцем в журнал. – Но ты ведь не миллионерша, правильно? Зачем деньгами кидаешься? Порядочность свою показываешь? Я и так знаю, что ты порядочная. Можно бы порядочнее, да некуда. Поэтому прими от старого негодяя, убийцы и живодера эту услугу и никогда не предлагай ему свои деньги. Поняла, нет?

Девчонка помолчала и гордо ответила:

– Поняла.

– Если б ты была мужчиной, я бы сказал, что ты мне по жизни задолжала. И штукой не обойдешься. Будешь мне каждую неделю такую штуку приносить. Забери деньги, от греха. Они оскорбляют мои чувства.

Она смотрела то на него, то в стену. Слушала внимательно. Давно, уже много лет, никто не слушал Кактуса так внимательно. Потом он услышал ее голос, спокойный, немного хриплый.

– Расскажи мне.

– О чем?

– О чувствах.

– Не буду, – сухо ответил Кактус. – Не получится. Могу только показать.

Подошел к дверям спальни, открыл. Встал в проеме.

– Пошли. Покажу.

Она не пошевелилась.

– Иди сюда. Иди. Ты всё поймешь про мои чувства.

Она выпрямила спину, ровным голосом ответила:

– Когда мне говорят «иди сюда» – я не двигаюсь с места. Из принципа.

– Круто, – сказал Кирилл. – А у меня вообще принципов нет.

– Я догадалась.

– Молодец. Люблю таких, как ты.

– Каких?

– Догадливых.

Он подошел, протянул руку ладонью вверх – красивый, целомудренный жест, его невозможно проигнорировать, – и девочка, слабым шепотом помянув то ли бога, то ли черта, положила в его ладонь свою.

Расстояние меж чертом и богом равно длине обнаженного женского тела; это всем известно.

Начал расстегивать, дотрагиваться, сосредотачиваться, осторожно трогать языком, пока только вполне невинные места, пониже ключиц; поднял глаза – наткнулся на ее взгляд, любопытствующий, однако трезвый и холодный. Почти безучастный. «Что же, – подумал, – знаем. Старый приемчик, банальный. Самцу позволяется действовать, продвигаться, побеждать пуговички, растапливать ледок, а там – посмотрим на его поведение; будет интересно – разрешим продолжать, а не удивит – оттолкнем. Только со мной, Кириллом Корабликом, такие номера не проходят, ни одна никогда не оттолкнула, когда полдела сделано...»

Усмехнулся про себя. Ощутил, как нарастает столь нужное сейчас презрение к девочке напротив. Девочка думала, что умеет играть в самую древнюю человеческую игру, а на самом деле в глубине души надеялась, что не умеет. И сейчас ей покажут что-нибудь новенькое.

Отстранился, выпрямился, полюбовался, наклонив голову.

– Что-то не так? – спросила она. Спокойно, но все-таки чуть жеманно.

– Нет, – ответил он. – Всё хорошо. Смотрю, идет ли тебе полураздетость.

– И что скажешь?

– Юбка – лишняя.

– А остальное?

– Остальное пусть пока будет. Лучше сама скажи.

– Что?

– Нравится ли тебе твоя нагота.

Она всерьез задумалась.

«Эх ты, – подумал Кактус. – Зачем задумываешься? Выключи мозг, сделайся дурой, говори первое, что придет в голову. Мы же просто обмениваемся звуками. Незачем подбирать слова, незачем рассуждать».

– Да, – ответила. – Нравится. А ты, я вижу, тонкий ценитель?

– Вряд ли, – ответил Кактус. – Я не кот, на сексе не торчу.

– Странно. Мне казалось, ты... большой специалист.