Агентство потерянных душ - Андрей Дорофеев

это знание из огромного кладезя информации в разуме, но сейчас не было никаких причин делать это.

Консультант, что вышел навстречу, не был столь весел, как клоуны на Главной.

- Человек-собака пропал и не собирается никому демонстрировать себя, - сказал он, - я не чувствую его. Вероятно, он решил потеряться.

- С ним что-то случалось в последнее время, ассистент?

- Нет, всё в порядке. Я думаю, это часть представления. Собаки в прежние времена временами терялись, бродя по ландшафтам и разыскивая хозяев, и человек-собака просто показывает эту часть собачьей истории, пропуская её через себя.

Паблито и Цесса переглянулись, но ничего не сказали.

- Давно ли человек-собака стал таковым? - продолжила Цесса задавать наводящие вопросы.

- Да, пожалуй, скоро будет пять лет. Как раз после того как перестал быть человеком-слоном.

- Что?

- Я являюсь ассистентом человека-собаки уже около четырёхсот лет, и за это время он менял личины, исследуя братьев наших меньших. Основным постулатом его деятельности (выглядело так, что ассистент читал давно заготовленную лекцию для посетителей человека-собаки) является то, что нельзя понять жизнь низкого порядка, наблюдая за ней со стороны. Человек-собака раз за разом сознательно идёт на снижение уровня сознания, сопутствующее нахождению в низкоуровневом носителе. После жизни, проведённой в том или ином носителе, он тщательно систематизирует данные и приносит новое знание миру, в котором, казалось бы, известно уже всё. А я, его постоянный ассистент, присматриваю за человеком-собакой - или человеком-кем-то-иным - во время его научной работы в неподходящем человеку носителе.

Цесса чувствовала себя потрясённой.

- Но... Почему Цирк?

- Цирк - благоприятная площадка для безопасных и множественных контактов человека и животного, - ответил ассистент, - просто поэтому.

Паблито кивнул.

- Скажите, ассистент, - спросил Паблито, - а не было ли в работе человека-собаки моментов, что как-то особенно снизили его состояние сознания? Мы спрашиваем не из праздного любопытства, а расследуем странные случаи исчезновения людей, каких не было доселе.

- Что ж, - подумав секунду, сказал ассистент, - пожалуй, был такой случай около года назад. Но пройдёмте в будку, присядете.

Они прошли в будку, которая внутри представляла собой наполовину набор собачьих лежанок, поилок, игрушек, ошейников, а наполовину - хранилища каких-то продуктов питания и странные аппараты (синтезатор еды, медкапсула, собачий тренажёр мускулатуры - объяснил ассистент).

Ассистент посадил гостей на пуфик в форме собачьей лапы.

- Да, в тот период человек-собака был человеком-слоном на одной из планет, где устраиваются сафари. Был он им около пяти лет - сейчас поймёте, почему.

Ну, вы знаете, как это обычно делалось - слоны рождаются в своих носителях, растут в условиях дикой природы, чтобы набраться опыта и приноровиться к условиям сафари, включить все свои инстинкты самозащиты, чтобы иметь возможность конкурировать с людьми. Затем на планету запускают охотников, и те начинают охоту с оружием с обезболивающим эффектом. Затем убитых слонов собирают в приёмники слоновьих личностных единиц и отправляют обратно в зарождающиеся носители.

Так поступил и человек-собака. Заручившись разрешением распорядителей сафари, он вошёл в тело слонёнка и счастливо развивался в нём, делая описания слоновьего быта, записи органов чувств, разбираясь в их повадках, которые не разглядишь и не опишешь ниоткуда - только изнутри. Человеческое существо, заходя в носитель животного, теряет часть осознания - какую именно, зависит от типа носителя. Человек-собака предпринял однажды попытку прожить жизнь червя, зашёл в него и отключился до самой смерти. Разумеется, ни о каких записях и исследованиях тут речи не идёт, и способ, как их получить, человеком-собакой ещё не найден, он работает над этим. Но вот слон - другое дело, человек-собака... человек-слон чувствовал себя в этом носителе достаточно хорошо, чтобы осознавать себя и иметь возможность делать записи.

Человек-слон рос в своей семье пять лет - собственно, он ещё оставался ребёнком, - и за всё это время передал мне множество полезной и любопытной информации (я, разумеется, жил всё это время неподалёку). И тут настало время сафари. Слонов к этому никак не готовят. Неожиданно с неба падает капсула с охотниками, они выходят и начинают охоту. Оружие у всех не причиняет болевого шока и достаточно слабое - слона нужно бить несколько раз, чтобы он почувствовал усталость, и затем ещё несколько - чтобы он покинул носитель. Но в этом вся соль - сафари это игра, и она должна вестись на равных условиях.

Охотники высыпали на равнину и на ранцах с антигравами полетели в разные стороны. А надо сказать, что антигравы создают неслышимый звук некой частоты, который действует на животных не очень-то. Один из охотников подлетел к спокойно пасущимся матери и отцу человека-собаки... человека-слона, и сделал пару предупредительных выстрелов в родителей, чтобы раззадорить их.

Выстрелы в совокупности с излучением антиграва произвели эффект разорвавшейся бомбы. Железы человека-слона выбросили в кровь слона огромное количества гормона, соответствующего страху, и человек-слон закричал от первобытного ужаса, а затем вступили в действие гормоны гнева - и носитель человека-слона затрубил в атаку.

Обычные слоны в таких случаях оголтело бегут прочь, сминая всё на своём пути, или же, наоборот, бросаются в лоб на врага без какой-либо идеи о самозащите. Но не наш слон - потому что наш человек-слон был ещё и человеком.

Находясь под отравляющими организм гормонами, человек-слон сначала упал от неведомого внутреннего удара и краем глаза увидел, как падают под ударами оружия его отец и мать. Краем сознания ощутив, что ситуация вышла из-под контроля, человек-слон попытался выйти из носителя - и не смог этого сделать: зашкаливавшие эмоции вкупе с изрядно сниженным уровнем осознания сделали своё дело. Вместо этого он смешно поднялся на ноги, тут же свалился, смешно дрыгая ногами в воздухе.

Его настигла одна из обезболивающих пуль охотника, уже предвкушавшего победу. Но пуля сделала совсем другое: она опустила человека-слона до какой-то точки решения - неосознанного, странного, но мощного и мгновенного.

В одно мгновение он словно резко изнутри ударил по носителю силовым хлыстом. Раз - и все эмоции загнаны в самый угол трепещущего хвоста и забыты! Два - и разум - холодный, пронзительный, уже не человеческий или слоновий, а какой-то новый, слитый из предшествующих двух, спокойно и даже грациозно поднял тело и хладнокровно осмотрел поле боя. Других охотников уже не было видно, они разлетелись по разным сторонам в поисках других стай. А охотник, подстреливший родителей человека-слона, стоял неподалёку и поднимал на него ружьё.

Человек-слон рванулся вперёд и пулей полетел на обидчика, однако