Право на месть - Александр Мазин

– Нажрешься – лучше не приходи, понял?! – устремился за ним визгливый женский голос.

– Пошла ты на хер! – огрызнулся мужик, с маху хлопнул дверью и побежал вниз по лестнице. Юру он, скорее всего, даже не заметил. Выждав еще пару минут, Юра снова спустился на площадку. И задумался.

Три квартиры. Там, откуда вышел мужик, Феди, скорее всего, нет. Там – свои проблемы. Остаются еще две.

Выбрав наобум, он нажал кнопку звонка. Ничего.

Нажал еще раз, прислушался…

Ничего.

Остается одна. Или блонда соврала про третий этаж.

Юра медлил. Ну хорошо, он позвонит, дверь откроется, а дальше? Что он скажет? «Нет ли у вас моего друга?» Да уж!

Но какой выход? Дождаться Андрея Александровича? Но… может, уже и сейчас поздно?

Юра решился и нажал на клавишу.

«Тилиньк,– сказал музыкальный звонок внутри.– Тилиньк».

Дверь открылась сразу. А на пороге стояла та самая блондинка. Крутая баба, надо сказать.

Когда она увидела Юру, в лице ее что-то переменилось.

Должно быть, не его она рассчитывала увидеть.

Как ни странно, это подбодрило юношу.

– Мой друг у вас? – спросил он, делая шаг вперед.

– Твой друг? – удивленно переспросила блонда.

– Да,– сказал Юра.– Федор. Он помогал вам подняться… – Тут Юра замялся, потому что не знал, что именно помогал втащить Федька.

– А, Федор,– Блондинка лучезарно улыбнулась.– Ну конечно. Да, Федор. Такой хороший паренек! Но,– огорчение на красивом лице,– он уже ушел. Давно ушел.

– А куда, вы не скажете?

Блондинка покачала головой. Юрины ноздри втянули ее запах. Потрясный запах! Но подозрительность его не оставила.

Блондинка, словно угадав, снова улыбнулась.

– Честное слово, я его не прячу,– сказала она.– Можете зайти и убедиться.

– Да я вам верю,– колеблясь, проговорил Юра.

– Нет уж, вы зайдите,– с веселым напором настаивала женщина.– Давайте, давайте!

«Черт! Надо было дождаться Андрея Александровича»,– с запоздалым раскаянием подумал Юра.

Но теперь он должен войти и «убедиться». Отказаться – совсем по-глупому выглядит.

Блондинка посторонилась, пропуская.

Крохотный коридорчик. Три двери. И все три – закрыты.

– Только обувь снимите, молодой человек,– сказала блондинка.– А то я утром пол вымыла.

Фединой куртки на вешалке не было. Юра присел на корточки, развязывая ботинок.

Блондинка стояла рядом, постукивая по полу носком туфли.

Юра развязывал шнурок не глядя. Потому что не мог оторвать глаз от ее икр.

Женщина отошла, насколько позволяла крохотная прихожая.

– Положите их в ящик, пожалуйста, а то натечет.

Законная просьба. Юра наклонился над обувным ящиком, открыл его… и увидел стоптанные Федькины башмаки!

Изумленный, он поднял голову, повернулся к блондинке…

И успел засечь обрушивающуюся на него сверху палку!

Рефлекторный блок, сухой стук, боль в руке.

Чтобы избежать следующего удара, Юра нырнул вперед, голова его уткнулась в живот женщины, а руки обняли ее колени. Не ради того, чтобы провести прием,– чтобы не упасть. Тем не менее это было лучшим, что он мог сделать. Света, уже примерившаяся ударить его ногой, потеряла от толчка равновесие и повалилась на спину.

Падение ошеломило женщину, но не настолько, чтобы она перестала сопротивляться. Однако позиция Юры была выигрышней. Он рывком перебросил тело вперед, задрав Светину юбку, схватил ее за руки и оказался в самой что ни на есть недвусмысленной позиции: между женских раскинутых ног.

В первую секунду его мысли были далеки от секса, но вдруг блондинка перестала сопротивляться и активно заелозила бедрами.

– Ты что это делаешь? – почему-то шепотом спросил Юра.

– Угадай!

Юра прижимал ее руки к полу, но помешать возбуждающим телодвижениям женщины не мог. Да и хотел ли?

– Только не отпускай меня,– прерывающимся голосом проговорила женщина.– Ты такой крутой! Хочешь меня трахнуть, да? Прямо здесь, да?

Юра безусловно хотел. Вернее, хотел бы… но рука до сих пор ныла от удара палки, а Федькины ботинки по-прежнему стояли в обувном ящике…

– Ты зачем меня треснула? – спросил он.

– Испугался? – В голосе блондинки просквозила пренебрежительная интонация. Юра смотрел на ее губы, темно-красные, припухшие, какие-то непристойные, и искушение все росло. Тем более что твердый лобок женщины не переставая терся о его джинсы, а в ноздри бил ее запах, запах возбужденной сильной самки, которая хочет, хочет…

– Федор где? – потребовал Юра, собрав в кулак всю свою волю.

– Спит! – Блондинка облизнулась.– Он молодец. Не такой трус, как ты!

– Где он, в комнате?

– Да.– Женщина опустила веки.– Да, в комнате. Ну?

Юра на миг ослабил внимание…

И Света тут же воспользовалась этим. Впилась зубами ему в предплечье и рванулась, выгнувшись, пытаясь сбросить его с себя…

Юра вскрикнул от боли, выпустил ее руки – и едва не остался без глаза, когда длинные острые ногти полоснули его по лицу.

– Сука! – взвыл он и, почти потеряв над собой контроль от ярости, ударил женщину кулаком в лицо.

В ответ на это Света еще свирепей вгрызлась в его руку. Не будь на Юре куртки, наверное, прокусила бы насквозь. Ни силой, ни яростью она не уступала юноше. Одной рукой Света схватила его за волосы, а второй норовила вцепиться в глаза.

Юра без замаха, но изо всей силы трижды ударил ее в лицо. Он бил бы еще и еще, но вдруг обнаружил, что зубы, впившиеся в его руку, разжались.

Юра остановил свой кулак, замер, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Женщина под ним не шевелилась, обмякла. Глаза закрыты, на виске – красное пятно, из ноздри – кровь.

Вырубилась? Или притворяется?

Нет, кажется, не притворяется. Юра несильно шлепнул ее по щеке. Ноль эмоций. Запал его иссяк, и теперь он чуть ли не раскаивался: все-таки женщина, да еще красивая женщина. Нехорошо. Он бил ее так, как дрался бы на улице: до первой крови, до второй, до третьей, пока не устанешь или не растащат. Зимородинский учил другому: контроль, четкость, соразмерность силы и противодействия…

Юра поднялся. Женщина не шелохнулась. Лежала, раскинув классные ноги, юбка задралась, сквозь черные кружевные трусики пробивались черные волоски. Юра вспомнил, как ее лобок терся о его гениталии, и парня бросило в жар. Чтобы отвлечься, он закатал рукав куртки, подтянул рубашку. На руке остались глубокие красные вмятины. Неслабые зубки. Ладно, Кузякин, значит, в комнате. Спит? Ну поглядим.