Проклятая Черной Луной - Саша Урбан

Она спросила:

«В пятый лунный день ты соберешься приготовить моему сыну пирог. Но чтобы он получился особенно вкусен, нужно будет использовать ягоды, собранные под полной луной, и родниковую воду, настоянную на белом лунном свете. Однако ты не успеешь закончить все дела в силу своей неопытности, забудешь либо про воду, либо про ягоды. Что ты будешь делать?»

Яра тогда сразу поняла, что не огорчится, если заботливая будущая свекровь посчитает, что невеста недостаточно хороша, но тут вступила сваха. Прозанимавшаяся астрологией несколько десятилетий женщина принялась допытываться: зачем и кому нужен пирог с лунными ягодами и кто вообще придумал такую глупость. Женщины сцепились на несколько часов, и чем закончился спор Яра так и не узнала. Последнее, что она слышала, была байка, мол, женщины спорили так долго, что их в итоге пригласили в столицу, чтобы вопросом занялась коллегия придворных астрологов.

Вот только Ран не давал Яре задач на логику. Он говорил с ней о ней самой. Просил представить самый лучший день в жизни и рассказать, почему именно это воспоминание ей особенно ценно. И Яра, погружаясь в мысли и чувства, словно срывала со своей онемевшей души крупны чешуи вины и стыда, под которыми еще теплились ее благие намерения.

Правда, иногда все шло не очень гладко.

— Как себя чувствуешь? — спросил Ран, протягивая ей паток. Девушка сидела на полу и всхлипывала.

— Все нормально, — булькнула она, проглатывая рыдания. Лицо Рана на мгновение обрело грозную серьезность.

— О чем мы договорились? Ты должна быть честной.

— Я не знаю, — опустила плечи девушка, размазывая слезы по лицу. — Просто… мне кажется, что я не имею права чувствовать себя хорошо после всего, что я сделала.

— Ты можешь чувствовать все, что угодно, и не должна чувствовать себя виноватой за это, — с жаром выпалил он и задумчиво потер бровь. — Я не знаю, как тебе это объяснить. Просто поверь мне. Это сложно, но так правильно. По сути, мы проживаем жизнь внутри своей собственной головы. Или сердца. Как тебе удобнее. И, когда мы запрещаем себе чувствовать, мы словно отрубаем себе руку или ногу, кожу заживо сдираем. Как-то так.

Яра кивнула. Кровавая картина ясно встала перед ее глазами, вызывая дрожь. Ран тут же оказался рядом, положил руку на плечо девушки, словно удерживая ее от дрейфа в водоворот собственных мыслей.

— Все хорошо. Ты скоро научишься понимать и принимать свои чувства, и у тебя не будет уходить столько сил на борьбу с ними. Давай попробуем еще раз? Что ты сейчас чувствуешь?

— Что мне холодно, — сказала девушка первое, что пришло на ум. — И… одиноко, пожалуй.

Ран кивнул, а в следующую секунду оказался совсем рядом, кутая Яру в мягкое, ненавязчивое объятие. Каждое прикосновение ощущалось так, словно стоит ей сказать хоть слово против, и Ран тут же отпустит ее. Но ей этого не хотелось. Она положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущению покоя. Не было ни напряженной нервозности, ни тревоги. Словно стих ветер, бесконечно терзавший ее душу, и на смену ледяным порывам пришло ласковое солнце.

Яра стояла так, не считая времени. Минуты растворились в спокойных вдохах и выдохах. Ран не пытался пошевелиться или прижаться ближе, лишь слегка гладил ее по спине, как ребенка.

«Спасибо», — чуть слышно прошептала Яра.

Ран наклонился, чтобы ответить, но слова потерялись в шелесте крыльев. Яра тут же встрепенулась, будто и сама была перепуганной птицей. На подоконнике сидел один из почтовых голубей, и под шеей у него был закреплен небольшой свиток, скрепленный печатью императора.

Ран, дрожа от волнения, достал письмо и передал его Яре, а сам принялся устраивать голубя среди собратьев. Девушка распечатала послание:

«Спасибо за вести. Армия высадится через несколько дней. Мы придем с юга».

Она бросилась показывать письмо Рану. Юноша несколько раз перечитал немногословное послание и кивнул.

— Опять будет кровь, — только и сказал он. — Зато твой жених вернется за тобой.

— Если мы доживем до этого дня, — хмыкнула Яра.

— Ты слишком мрачно мыслишь, — улыбнулся Ран.

И в то же мгновение дверь покоев девушки щелкнула, открываясь, и в просвете люка появилось удивленное лицо госпожи Мотоко.

Глава 20. Чудовище

Яра размышляла всего пару мгновений. Сперва страх сковал все ее тело, время будто замедлилось, и Яра смогла отчетливо увидеть, как еще недавно уставшее и печальное лицо госпожи Мотоко замирает, а затем растягивается в жадной азартной улыбке. Эта лиса увидела новую жертву и уже обнажила зубы, чтобы сделать первый бросок.

«Не позволю», — подумала Яра и бросилась вниз, соскочила в люк, прежде, чем Мотоко успела позвать охрану. Прежде, чем саму Яру настигли мысли о том, что приземление может быть болезненным. Мотоко даже не сдвинулась с места, абсолютно не ожидая подобного маневра.

Мгновение, и две пары коленей и локтей ударились об пол, Яра повалила Мотоко, поджала ее под себя, зажала ей рот ладонью с такой силой, что побелели пальцы. Мотоко дернулась раз, другой, а потом замерла на полу, недовольно глядя на Яру. Она только пару раз хлопнула ее по плечу, как бы признавая поражение в этом незапланированном спарринге. Яра подозрительно прищурилась.

— В мои покои проход запрещен. Зачем ты пришла?

Она осторожно разжала пальцы, но ладонь от лица Мотоко далеко убирать не стала. Маленькая победа вдруг окрылила. Яра не думала о том, правильно или неправильно она поступает, соответствует ли это ее статусу и не роняет ли ее достоинство. Она делала так, как чувствовала. А чувства в этот момент кричали, что она должна защищать то, что ей важно.

— Просить о помощи, — прошептала Мотоко. — Позволишь сесть и попросить, как следует? У нас немного времени.

— Однажды я уже решила выполнить твою просьбу. Ты использовала меня и предала императора. Из-за тебя мой родной остров погрузился в хаос, — выпалила Яра. — Ты все еще считаешь себя в праве просить меня о чем-то?

— Я все понимаю, — развела руками госпожа Мотоко, бросая на Яру еще один обманчиво