Неродственные связи - Лина Манило

Но это радость, иначе назвать своё состояние не могу. Пусть и с ощутимыми нотками растерянности. Но справимся, куда мы денемся? У нас вон, сколько хороших людей рядом.

Я выбираю модное кафе в самом центре – недалеко от главного корпуса универа, в котором учатся наши старшие дети. Старшие, а ещё недавно были единственными. Какая странная у нас всех судьба, причудливая.

– Они скоро будут, – говорю, поглядывая на часы, а Алиса нервно ёрзает в мягком ярко-жёлтом кресле, крепко цепляясь за продолговатые ручки. Аж костяшки белеют. – Пить что-то будешь?

– Безалкогольный глинтвейн, – жмурится от предвкушения и даже нижнюю губу облизывает. – И ещё я бифштекс хочу. Вот этот, с зелёным горошком и грибным соусом!

– Судя по твоим вкусам, нам придётся парням не грудь давать, а сырую баранью ногу, – смеюсь, а Алиса хлопает меня ладошкой по плечу, притворно возмущаясь.

– Может быть, всё-таки девочки? – предполагает, а я отрицательно качаю головой.

– Не-а. Во-первых, от мужчин в нашей семье рожают только мальчиков, карма у нас такая, Измайловская. А во-вторых, это будут какие-то очень кровожадные девочки. Да и чем мальчики хуже, я не понимаю?

Шутливо хмурюсь, якобы требую серьёзного ответа, а Алиса смеётся.

– Нет, девочка у меня уже была, теперь можно и мальчика воспитать, – и слегка поникнув, добавляет тихо: – Господи, двое… до сих пор поверить не могу. В голове не укладывается!

Словно у меня укладывается.

– Родители! – слышится стройный дуэт двух голосов, и Костик с Машей присаживаются напротив. Сын закатывает рукава чёрного свитера, Маша встряхивает светлой гривой, а официант уже торопится к нашему столику, чтобы принять новый заказ.

– Два чёрных кофе, кокосовые пирожные и стакан апельсинового сока, – Костик быстро перечисляет давно сформированный в его голове заказ и, когда остаёмся вчетвером, испытующе смотрит сначала на меня, потом на Алису.

А та комкает салфетку в руке и будто бы вздохнуть боится.

– Что-то стряслось? – Маша следует примеру своего жениха, и тень тревоги мелькает на её лице. – Мам, ты бледная. Что-то случилось?

Маша, пару дней назад окончившая сеанс терапии, выглядит намного лучше: взгляд стал яснее и увереннее, а на лице всё чаще появляется искренняя улыбка. Она, конечно же, никогда не будет прежней, но справиться с тоской и депрессией сумела. Даже с отцом увиделась до суда, как и хотела.

Я не знаю, о чём они общались – Маша даже Алисе в этом не призналась, – но ей определённо не стало хуже, напротив. Словно бы она избавилась от тяжёлого груза и стала взрослее. А когда его посадили на двенадцать лет, даже бровью не повела. Так и прошла мимо, не оглянувшись, на самом деле вычеркнув Евгешу из своей жизни.

Жаль, этим двум женщинам пришлось такое пережить для того, чтобы поумнеть окончательно.

Маше тяжело далось избавление от иллюзий, но она смогла это пережить и стала взрослее, что ли. И сейчас Алиса, наверное, уже сумеет отпустить её в большое плаванье.

– Маша, Костик, мы…

– …решили пожениться?! – снова хором и выжидательная пауза после.

– Вы как два забавных попугайчика, – смеюсь, и буквально кожей чувствую, как Алиса расслабляется.

– Нет, честное слово, мне кажется, вы готовы, – поводит плечами Маша, которая, знаю это, только недавно окончательно смирилась с мыслью, что у мамы своя личная жизнь и мама не только родительница, а ещё и женщина, человек.

– У нас будет ребёнок, – выдаю, не дожидаясь, когда Алиса отважится, а та сжимает под столом мою руку. Да ещё и сильно так. Наверное, если пойду на роды, она мне вообще все кости переломает.

– Два, – добавляет Алиса, а голос на удивление спокойный и ровный.

Успокоилась, слава всем подряд.

– Эм… – разводит руками Костик и удивлённо смотрит на замершую истуканом Машу.

Образовывается пауза, когда официант расставляет перед нами заказ, поправляет приборы и, пожелав приятного аппетита, уходит.

– Мария, Константин, чего притихли? Не рады, что ли, за нас?

– Ну, я… я не знаю, что сказать, – выдыхает на одной высокой ноте Маша и пожимает плечами. – Честно, такая новость. Два? Это как? Близнецы в смысле? Костя, это пока мы думали над датой свадьбы и решали, не будут ли родители против, они вон чего учудили!

Она медленно качает головой, а Костик залпом выпивает целый стакан сока.

– Ну, дела… вот это родители, да? Мощная сила! У других зануды, как у Святика или Ирки, а наши ещё о-го-го! Горжусь!

Костик паясничает, как делает это всякий раз, когда нужно справиться со стрессом или принять какие-то изменения, и эта его черта всегда меня восхищала.

– Всё у тебя шуточки, – фыркает Маша и снова качает головой. – Мама, ты вообще… ты как себя чувствуешь? Нет, я видела, что ты какая-то бледная в последнее время, но чтобы по такой причине… убили, насмерть убили!

– Маша, ты же понимаешь, что для тебя ничего не изменится? – Алиса тянется через стол, накрывает своей ладонью руку дочери, а та встряхивает головой и растягивает губы в улыбке.

– Если ты думаешь, что я такая дурочка и буду соревноваться с младенцами за мамино внимание, то сразу отвечу: нет.

И смеётся, а я смотрю на всё ещё ошарашенного Костика.

– Пап, ну вы даёте! – восклицает и подмигивает мне. – Теперь-то нам можно пожениться? Теперь-то никто не будет спорить?

И смеётся, салютуя нам кофейной чашкой.

– Рожаю! – почему-то очень удивлённо говорит Алиса и смотрит куда-то вниз.

На ней красивое светло-голубое платье – она вообще очень красивая сегодня. В день, когда наши дети решили пожениться.

Но другие дети решили родиться, и с этим приходится считаться.

– Мамочки! – вскрикивает и смотрит на меня очень жалобно и по-детски, а на лбу выступает испарина.

Девочка, приглашённая к нам домой для того, чтобы навести Алисе красоту, охает, а я чертыхаюсь про себя. Ведь говорил же, говорил, что нужно дождаться родов и тогда устраивать банкеты. Или пораньше всё сделать, но дети – такие дети, и теперь всё смешалось в доме Измайловых.

Кто бы меня только слушал?!

– Рожаю! – уже увереннее кричит Алиса, и я буквально кожей чувствую, насколько ей больно сейчас. Её страдания влажными каплями на коже, испугом в глазах и учащённом дыхании. – Серёжа, рожаю!

– Я понял, понял! С первого раза!

Нервничаю. Конечно же, иначе и быть не может. Да и рано ещё, рано! Мы только через неделю ждали детей, но они, никого не спросив, решили явиться миру именно сейчас.

В самый удобный момент. Да чтоб его!

– У детей же свадьба, – жалобно всхлипывает Алиса, а меня бесит, что она снова думает о ком угодно, только не о себе. – Я могу, наверное, потерпеть.