Ричард Длинные Руки - курпринц - Гай Юлий Орловский

— Вам придется задержаться, — сказал он, запыхавшись, — это очень важно…

— Для меня? — спросил я с легким раздражением. — Для меня, любезный Глен, сейчас важно победно вести армию во имя торжества либеральных ценностей тоталитаризма.

Он замотал головой.

— Ваше высочество! Это важно и для вас.

— Правда?

— Ну, — уточнил он, — пусть не так важно, как для нас, однако и вам некоторая польза.

— Слушаю вас, — сказал я. — Если только мне точно польза, пусть и некоторая, а то я тоже такие обещания раздавать еще как умею.

— Может быть, сойдете с седла?

— Уши у меня в другом месте, — объяснил я, — ничего не придавил, так что говорите.

Он вздохнул и, быстро зыркнув на моих притихших сотников, сказал тихо:

— Верховный Суд после вынесения приговора королеве… задержался еще по предложению лорда Джоббера Флитвуда, властелина земель родового поместья Флитвудов…

— Знаю-знаю такого, — прервал я, — это почти в середине королевства. И что он предложил?

Он посмотрел на меня исподлобья.

— Я думал, я один все здесь знаю… А предложил он ни много ни мало, как освободившуюся корону курпринца передать вам!

— Ого, — сказал я чуточку ошарашенно, — а чего вдруг?

Он вздохнул.

— Лорды — практичные люди. Во-первых, оценили ваш вклад в разоблачение заговора принца Клавеля и сохранение прежнего положения в королевстве. Вы ведь не просто разоблачили принца, а сперва разбили его войска и взяли в плен, тем самым избавив Бриттию от гражданской войны.

— Я такой вот, — согласился я, — замечательный. Обычно сам от себя в диком восторге.

Он посмотрел на меня исподлобья.

— Да вот смотрю и дивлюсь. Все вроде бы понял, одно только никак не могу сообразить…

— Ну-ну?

Он сказал потрясенным шепотом:

— Как… как вы сумели заставить королеву сделать отравленное блюдо… и принудить принца его съесть?

Я помолчал, понизил голос:

— Дорогой Глен… Пусть это останется моей тайной.

Он вздохнул, сказал чуть поблекшим и разочарованным голосом:

— Так вот, корону курпринца предлагают принять вам. Из деловых соображений, если говорить начистоту.

— Еще бы, — буркнул я, — в политике понятие благодарности не существует. Бедный Ричмонд, как он живет в этом мире! И как я живу и мучаюсь?

Он вздохнул.

— Насчет благодарности вам виднее, ваше высочество. А во-вторых, корона курпринца Бриттии обяжет вас в какой-то мере чувствовать себя бриттийцем и заботиться о королевстве и в будущем, когда вы покинете его пределы.

— Это другое дело, — сказал я с иронией, — узнаю деловую хватку хозяйственников!

Он сказал настойчиво:

— Ваше высочество, вы должны принять корону!

— А что это мне даст? — полюбопытствовал я. — Как видите, я человек практичный.

Он заколебался, наконец развел руками.

— Честно говоря, не представляю, но дело в том, что это сильно укрепит позиции короля Ричмонда. Все знают, что вы по его просьбе… ну, пусть это не совсем так, но это официальная версия… пленили его сына и привезли в столицу. И даже то, что вы отыскали для него леди Линнетту, что теперь, похоже, станет королевой. Они с королем очень любят вас, ваше высочество, и бесконечно благодарны вам.

— Но, — спросил я, — дальше у вас звучит «но»?

— Но, — закончил он, — их положение значительно укрепится, — если лорды будут знать, что вы защищаете короля Ричмонда.

Ого, мелькнула у меня ироническая мысль, я уже, оказывается, могу защищать даже королей?

— Понял, — сказал я. — Глен, я согласен принять корону и даже некоторые не слишком обременяющие обязанности курпринца, а они есть, как бы вы пока ни юлили и ни скрывали, однако если это будет проделано прямо сегодня же.

Он охнул.

— Ваше высочество! К этой церемонии готовятся месяцами!

— Это стандартный путь, — прервал я. — А в условиях военного времени все проводится по упрощенной схеме.

— Но… как? Прецедентов не было!

Я высокомерно улыбнулся.

— Я сам весь из себя прецедент. И творю их на каждом шагу во имя культуры и либерального авторитаризма. Так что все сделаем, как зайчики!

Центральный собор народ заполнил почти сразу, едва глашатаи объявили, что его величество король Бриттии Ричмонд Драгсхолм изволил даровать титул курпринца эрцпринцу Ричарду Длинные Руки. Я подумал хмуро, что часть присутствующих постарается расспросить, чем же отличается курпринц от эрцпринца, интересно же, наверняка даже не все простые благородные знают, а только непростые, допущенные, близкие ко двору или знатоки титулов и геральдики.

Те же самые герольды по настоянию Глена Вудруфа, теперь уже не только личного секретаря короля, но и государственного, прокричали, что церемония коронации была укороченной и сильно упрощенной в связи с тяжелым военным временем, но это не уменьшает значимости великого события!

Ага, сказал я хмуро, великого. Даже величайшего. Хотя, конечно, какую-то пользу я тоже извлеку. К примеру, смогу влиять на политику Бриттии, в то же время не принимая на себя ответственность за ее выбрыки. Если она вдруг резко побежит к пропасти и прыгнет с обрыва, я не буду виноват, как в случае с Сен-Мари или Армландией…

Сердце болезненно заныло, едва вспомнил о Сен-Мари, Зайчик подо мной нервно дернулся, а едущий рядом Глен тут же тревожно поинтересовался:

— Ваше высочество?

— Это я о судьбах региона думаю, — ответил я, — вот еду и думаю… Представляете?

— Я тоже иногда думаю, — ответил он осторожно, — особенно после обеда. И о судьбах, и вообще о всякой ерунде. А вот на ночь так вообще только о женщинах.

— Вы идеальный секретарь, — сказал я. — Всегда говорите то, что нужно сказать, и ничего лишнего не бряканете, хоть ломай вам пальцы. Вообще-то нужно бы попробовать.

Он бледно улыбнулся.

— Ну и шуточки у вас, ваше высочество.

Дома раздвинулись, и собор стал виден целиком. У входа большая толпа тех, кто запоздал и не успел вовнутрь. При нашем появлении началось движение, пошли радостные крики, поздравления, стражники выбежали вперед и начали раздвигать для нас проход к распахнутым дверям собора.

Похоже, начинаю привыкать к коронациям. Или у меня уже выработался иммунитет. Даже сердце не застучало чаще, принял корону и горностаевую мантию, выслушал все подобающие слова, поблагодарил, а уже через четверть часа, вежливо уклонившись от участия в пире, выметнулся на Зайчике через городские ворота.