Дезинформация прошла - Альберт Байкалов

– Совсем расслабились, – процедил сквозь зубы Халид.

Попавшая в обувь ледяная вода остудила пыл горца. Плюнув себе под ноги, он вышел на берег.

Слон подошел к «Ниве» и осуждающе посмотрел на Умара.

– Так, это… – тот развел руками и потупил взгляд.

– Сейчас работаем под уехавших шакалов, – процедил сквозь зубы Халид. – Сделаем вид, будто одна машина вернулась. Заберем в крайних домах все ценное. Приведите себя в порядок.

Въехав в село, Умар резко развернул машину и остановился. Двигатель не заглушил. Бандиты натянули на лица маски и, не дожидаясь команды, выскочили наружу. У ворот дома в начале улицы стоял подросток. Бесцеремонно отодвинув его в сторону, один из боевиков вошел во двор:

– Хозяин!

На пороге появился уже немолодой мужчина в папахе и потертом пиджаке.

– Кто здесь живет?

– Мой сын, – стараясь выглядеть спокойным, тот скрестил на животе руки. Однако бегающий взгляд выдавал волнение.

– Зови его! – рявкнул влетевший следом Тингиз.

– Кто сейчас выстрелил нам вслед?! – Обойдя своих подчиненных, Халид направился к крыльцу. Сбоку шел Слон. В маске с прорезями для глаз и бронежилете, который для таких случаев постоянно валялся в машине, он выглядел устрашающе.

Одновременно из дома вышел щуплый мужчина.

– Когда?

– Осмотрите дом, – Халид махнул боевикам рукой, а сам вновь уставился на мужчин. – Едва мы выехали из села, как из вашего сада нас обстреляли, – продолжал он врать. – Пробили колесо у машины. За что?

– Не может этого быть! – мужчина прижал к груди руки. – Аллахом клянусь!

– Ты еще и врешь?! – Халид специально накручивал себя.

Мужчина посмотрел на своего отца, потом на Халида:

– Нет!

Из дверей послышался грохот и звон бьющейся посуды. Вскрикнула женщина. Втолкнув обоих мужчин в дом, Слон препроводил их через кухню в комнату. Тингиз и Алу уже вовсю орудовали здесь. Один шарил в шкафу, второй в старомодном комоде. На полу были разбросаны вещи.

– Оружие в доме есть?

– Ружье. Старое…

Халид посмотрел в окно. Умар по-прежнему сидел в машине, ничем не выдавая своего беспокойства.

– Чем будешь рассчитываться за колесо?

– Я не стрелял, – чеченец растерянно развел руками.

Неожиданно Слон направил в него ствол автомата и нажал на спуск. Короткая очередь резанула по барабанным перепонкам. Раздался женский вопль.

– Я тоже не стрелял, – глядя, как парень, повиснув на руках отца, на глазах становится белым, словно лист бумаги, усмехнулся Слон и развернулся к Халиду. – Надо догонять своих.

Последнее было сказано с таким расчетом, чтобы было слышно в соседней комнате, где наверняка тоже есть люди.

Прикрикнув на ринувшихся через порог к раненому женщин, телохранитель пропустил мимо себя Халида.

Потратив на переход меньше двух часов, ближе к полудню группа вышла на окраину леса, с которой был виден злополучный аул, и рассредоточилась вдоль его кромки. Антон назначил ориентиры, определил каждому спецназовцу сектора наблюдения.

– Машин, людей не вижу, – опуская бинокль, проговорил Дрон.

– Они воздушной разведки боятся, – раздался в наушнике «ПУ» голос Полынцева. – Смотри, сколько там во дворах построек. Загнали под навес, и все.

– Я думаю иначе, – Антон забрал у Дрона бинокль. – Скорее здесь попросту уже никого нет.

Изначально Антон планировал пересидеть светлое время суток, ограничившись наблюдением. Скрытно подойти днем к селению, вокруг которого открытая местность, не удастся. Гораздо легче это сделать под покровом тумана и темноты. Однако, постепенно проанализировав содержание разговора Большого с Москвой, он пришел к выводу, что основной целью, которую преследовал боевик, выходя на посольство, было обнаружить себя. На выполнение задачи взяли два спутниковых телефона. Один у Филиппова, второй, настроенный на известную частоту боевиков, у Лаврененко.

С полчаса разглядывая древние строения, напоминающие издалека ласточкины гнезда, Антон прижал микрофон к губам:

– Джин!

– На связи, – отозвался горец.

– Давай своих моджахедов готовь. Мне кажется, напрасно мы здесь паримся. Отойдешь в глубь леса и выйдешь на дорогу, идущую с юга.

– Понял.

Спустя полчаса четверо «боевиков» уже направлялись в сторону аула.

Обросшие до неузнаваемости, с воспалившимися от бессонницы глазами офицеры ничем сейчас не отличались от своего противника.

– Слишком нагло идем, – заволновался Шамиль.

– Что предлагаешь? – Татарин замедлил шаг.

– Поздно что-то предлагать, – вздохнул Джин. – У нас другого выхода нет. Здесь со всех сторон все как на ладони.

– Давай хотя бы с дороги исчезнем, – Иса оглядел тянущийся справа хребет. – По ложбине подойдем.

Они свернули и стали карабкаться вверх. Пот застилал глаза. От разогретых солнцем камней исходил жар. Спустя час оказались над аулом. Теперь отчетливо просматривались все дворы. Казалось, что все живое здесь вымерло, однако по мере приближения стали различимы кудахтанье кур, блеянье овец. Где-то на окраине прокричал ишак. Разведчики остановились. Джин достал бинокль и некоторое время изучал одно строение за другим.

– Судя по всему, люди здесь живут только в трех домах, – оторвавшись от окуляров, заговорил, наконец, он. – Один на окраине и два в центре. Остальные брошены.

– Что будем делать? – спросил Иса.

– Пойдем напролом, – пожал плечами Джин и направился вниз.

Перебравшись через сложенный из камня забор, оказались во дворе расположенного по центру аула дома. Шаман на пару с Исой пошли к входу, остальные укрылись за саманной стеной кошары.

Неожиданно из-под сложенных в углу дров выскочил огромный пес. Вместо лая он издавал какие-то сиплые звуки. Шерсть клочьями свисала с его боков. По всей видимости, он был стар и к тому же вряд ли видел. Постоянно крутя головой и втягивая носом воздух, кобель подошел к замершему на месте Шамилю и обнюхал колени.

– Он, наверное, ровесник этого дома, – наблюдая из-за угла, усмехнулся Джин. Видя, что собака не проявляет агрессивности, Вахид успокоился и опустил автомат.

Однако стоило Шаману сделать еще шаг, как пес отскочил и зарычал, показывая желтые, сточенные от времени клыки. Шерсть встала дыбом.

– Шайтан! – Иса дослал патрон в патронник.

– Не стреляй!

Джин посмотрел в сторону крыльца и увидел невысокого сморщенного старика. Несмотря на жару, на нем было надето старенькое пальто и папаха. На ногах сапоги. В руках он держал древний, времен гражданской войны карабин.